увещевали, трясли кулаками и ремнями, переходили к угрозам — ничего не помогло.
Любаша влюбилась. Окончательно и бесповоротно.
На скромной свадьбе была мать Василия, друзья Василия и, собственно, сама Люба. Ее родители отреклись от неблагодарной дочери, гордо вычеркнув из трехкомнатной квартиры в центре города и из своих сердец. Благо, на растерзание, в смысле на осуществление их чаяний оставалась младшая дочь.
Институтские друзья — подруги ограничились устными поздравлениями при встрече — родители запретили посещать непотребное торжество. Да и последний курс — это вам не уравнение с одной неизвестной, там диплом на носу! Учиться надо, а не замуж выходить.
Люба многое переосмыслила и мудро не стала отсекать былые связи, что помогло сохранить приятельские отношения с некоторыми, пусть и на расстоянии. Первое время было очень не просто. Мать Василия буквально жрала новоиспеченную жену на своих законных метрах тесной однушки. Работать Любе запретил муж. Так и сказал:
— Ты теперь мужняя жена. Занимайся домом.
Взращенная в любви и науке, она была далека от пирогов и котлет. Девушка, собрав себя и характер в кулак, твердо решила подружиться со свекровью, а потому стала помогать от всей души, не смотря на постоянные тычки и недовольство. В совершенстве научилась печь ее любимые пирожки с яблоками и капустой с грибами. Ходила по лесу за ягодами, катала банки и пахала на участке, как не в себя.
— Не умеешь готовить! — ворчала мать.
— Научите пожалуйста! — искренне отвечала невестка.
— Плохо моешь полы!
— Сейчас исправлюсь! — спокойно и с улыбкой.
— Кто так складывает!!! — вещи летят на пол.
— Переделаю, — и снова улыбка.
Не известно, чем бы закончилось противостояние титанов. В один из дней пришла бабушка Любы по линии матери — в дорогущем твидовом костюме, с крупными жемчужинами в ушах, модно уложенными седыми волосами, в лакированных, между прочим, блестящих туфлях, с большой коробкой, перевязанной фирменной красной лентой, и скоромным подарком — нежнейшим палантином из натурального шелка.
Хитрая старушка, увлекла родственницу на крохотную кухню, предварительно проинспектировав каждый закуток. Через час, когда чай был выпит, торт съеден, шелк лежал на плечах новой хозяйки, бабуля скомандовала:
— Люба! Собирай чемоданы! Не гоже стеснять мать Василия. Она еще молода и красива. Ей счастье свое строить надо, а не за вами сопли подтирать.
«Молодая и красивая» сидела с открытым ртом, не зная, толи быть польщенной, толи негодовать, что контроль над новой ячейкой общества уплывает из ее рук. Так пара переехали в просторную двушку, а деятельная бабушка Любы ультимативно прикатила чемодан к своей нерадивой дочери. На пмж. Говорят, был дикий скандал. И это в интеллигентной семье, которую годами ставили в пример!
Женщины в роду Любы, все без исключения, были с характером.
Первое время мать Василия ежедневно приходила с инспекцией и неизменным ворчанием о внуках. Люба очень старалась и от всей души умасливала свекровь, которая со временем стала неуютно чувствовать себя в компании жены сына. Не понятно откуда, появился виноватый взгляд, а после свекровь и вовсе перестала приходить, списывая за сильную занятость. Адекватных причин не было.
С улыбкой вспомнив этот период жизни, Люба снова воспряла духом.
— И правда, чего раскисла? — решительно встала, отряхнулась, улыбнулась, гордо выпрямила спину и пошла уверенным тараном на льды несбыточных желаний.
* * *
Войдя обратно, женщина медленно прошла на кухню, по-новому оглядывая жил площадь в стиле прованс.
Сливочные стены радовали крупными розами спокойных тонов с причудливым зеленым орнаментом из стеблей и листьев. Пыльно-розовые занавески в тон. Белый кухонный гарнитур и такого же цвета небольшой прямоугольный стол, накрытый кружевной скатертью. В такой светлой комнате даже дышать было легко.
Светлая цвета оббивка на стульях и кокетливые бледно-розовые подушечки с вышивкой парящих птиц. Бежевый пол и мягкий ковер под столом розовых, сливочных и лиловых оттенков. На открытых полках коллекция расписных тарелок, фарфоровой посуды и красивых безделушек. Фотографии в рамках. Настольная лампа с белым абажуром и керамической ножкой, расписанной под гжель. Пара китайских ваз, оставшаяся в наследство, одна из которых стояла по среди кухонного стола, наполненная свежим букетом полевых цветов.
Люба прошла в коридор, ведя ладонью по обоям. Удобная прихожая с мягкой софой и вместительный светлый шкаф с большим зеркалом в пол. Темно-фиолетовый коврик. Коллекция картин в золоченых рамах. Цветы в горшках.
Бежевый диван, два синих кресла, низкий журнальный стеклянный столик и большой телевизор в зале. Большой во всю комнату ковер с длинным ворсом, по которому так приятно ходить босыми ногами. Песочного цвета занавески со свисающей бахромой.
Книжный шкаф во всю длину стены сдержанно демонстрировал корешки интеллектуального богатства сквозь прозрачные стекла створок. Комод с пятью выдвижными ящиками, накрытый вязанными салфетками, попал под прицел хозяйки. Мысленно она его разобрала и убрала. Затем прошла в спальню, да так и осталась стоять, прикидывая, чего коснутся перемены.
Синие ягоды и зелёные листья на светлых обоях задавали тон. Большая белая металлическая кровать с высоким матрасом, под бежевым покрывалом с квадратными и прямоугольными подушками разной величины, радовавшие глаза цветочным орнаментом. Две прикроватные тумбочки с парными светильниками на стене, синие фиалки в расписных горшках, женский будуар с мягким синим креслом и большой белый шкаф у стены.
— Оставлю только кровать и шкаф, — рассуждение в слух.
Для планов требовалось место. Много места. Мужу придётся смириться, не смотря на все протесты и увещевания.
Люба решила завести ребёнка.
Терпения выжидать подходящего момента хватило на неделю. Под кончиками пальцев уже зудело от желания начать действовать, а муж вот уже месяц приходил все позже и позже с настроением на уровне отметки "отвратительно". Пришлось идти ва-банк.
Задержавшийся до темна, хмурый Василий оттаял, окружённый лаской и вниманием. После неожиданного праздничного ужина из лёгких блюд, он, наконец, заметил и приодевшуюся жену, и загадочную улыбку, и аппетитную грудь в большом вырезе интересного платья, выставленную напоказ.
Конечно, грудь он заметил первее. Остальное потом. Люба так не одевалась никогда. Василий порывисто встал и навис:
— Кто он?? — требовательный тон.
— Кто? — не поняла женщина.
— Твой любовник! Признавайся!
Люба расхохоталась, встала и смачно поцеловала, обвив руками, чем привела в полное недоумение.
— Любаша, что происходит? — беспомощно спросил мужчина, подняв брови.
— Пойдем, расскажу, — загадочно произнесла женщина и повела несопротивляющегося Василия за руку в спальню.
Уставший мозг сложил один плюс один, и муж с радостью устремился в заданном направлении. Где-то между жаркими поцелуями и треском порванного платья в темноте раздался шепот:
— Вась, давай сделаем ребеночка.
В ту же секунду он отскочил словно священник от блудницы, разом растеряв весь настрой.
— Нет! — сказал,