также и с другим патриархом отечественного китаеведения — Палладием Кафаровым, преемником И. Бичурина и достойным продолжателем его дел.
Однако жизнь Г. М. Розова сложилась так, что он не мог посвятить себя всецело тому, что привлекало его более всего — науке, изучению маньчжурского, китайского и монгольского языков, а также исторических хроник Китая. В превосходном очерке B. C. Мясникова, которому посчастливилось отыскать в архивах редчайшие сведения о Г. М. Розове и воссоздать буквально по крупицам достаточно полную его биографию, читатель ознакомится со всеми обстоятельствами и перипетиями, кои препятствовали тому, и представит облик человека, который полтора века назад взялся за перевод редкостной хроники.
Тут же важно особо подчеркнуть, сколь поразительно велик был труд, вложенный Г. М. Розовым в перевод маньчжурского варианта "Цзинь ши". Эта воистину подвижнического объема работа потребована от него предельного напряжения сил, в течение нескольких лет; в обстановке, далекой от благоприятности. Эту работу мог успешно завершить лишь тот, кто в совершенстве овладел языком оригинала, кто свободно ориентировался в китайских хрониках, кто хорошо знал канву исторических событий в эпоху средневековья как в самой "Срединной империи", так и в соседних с ней регионах, кто по характеру своему отличался высокой степенью усердия, терпения и увлеченностью, а также ответственностью и целеустремленностью. Г. М. Розов обладал всеми должными знаниями и соответствующими качествами, так необходимыми для настоящего ученого. Ведь он перевел, в сущности, не только "Историю Золотой империи", а и значительное число других хроник сунского времени, что по большей части осталось за рамками страниц его рукописи. Речь идет о том, что перевод "Истории Золотой империи" сопровождался тщательным сравнением и сопоставлением ее текста со сведениями, которые содержались в иных источниках, позволяя полнее, точнее и многостороннее понять суть происходящего. Читатель может убедиться в этом, обратив внимание на тексты, вынесенные Г. М. Розовым в сноски. Так создавался один из шедевров "золотого фонда" востоковедов России, подлинная жемчужина его, известная до недавнего времени лишь узкому кругу специалистов, да знатокам сокровищ отечественных архивов. Теперь остановимся вкратце на истории создания маньчжурского варианта истории государства чжурчжэней — "Аньчунь Гурунь". Как показали специальные исследования, предпринятые Г. Габеленцем, Чжан Хок-ламом, обобщенные затем А. Г. Малявкиным[13], вскоре после разгрома чжурчжэнями государства Ляо (1125) и овладения ими территориями Сун в северных пределах провинций Шаньси и Хэбэй, руководители новой империи на востоке Азии создали специальную организацию Гошиюань — Институт истории государства, деятельность которого была четко ориентирована на сбор документов для написания "ши лу" — официальной истории царствования императоров. В Институте предполагалось хранить выявленные материалы, соответствующим образом систематизировать их, а также вести дневники поступлений и составлять должные архивные реестры. Работу членов Института, в штаты которого, помимо чжурчжэней, были включены также кидани и китайцы, возглавлял чжурчжэнь. В задачи Института входили также сбор документов, а затем и написание истории государства киданей — Ляо. Однако масштабы деятельности по этой части не могут быть сопоставимы с размахом изысканий по истории чжурчжэней, поскольку в киданьской группе трудилось всего 3 человека.
Итогом работы Института стало написание десяти "Подлинных историй царствований". Последующие политические и военные события, которые привели к разгрому монголами "Золотой империи", положили конец деятельности Института. И потому, не сопровождайся работа членов его усердными сборами документов по истории чжурчжэней энтузиастами историографами, которые вели поиски материалов по личной инициативе, с амбициозными намерениями составить свои версии хода формирования, становления и развития государства, быть может, "История Цзинь" не была бы составлена в том значительном по объему варианте, в каком она известна теперь историкам. Среди этих историографов-одиночек в особенности велика (по весомости вклада) роль Юань Хао-вэня, одного из видных политических и государственных деятелей чжурчжэньского государства, поэта и литературного деятеля финальных лет существования Цзинь (умер в 1257 г). Его перу принадлежит несколько исследований, специально посвященных истории чжурчжэней, а в его архивном наследии сохранились бесценные материалы по истории страны, собранные им в ходе многочисленных длительных путешествий по провинциям. Сборы Юань Хао-вэня широко использовались теми, кому затем пришлось решать практическую задачу написания "Цзинь ши".
Незавершенное историографами Гошиюань стало около середины XIV в. задачей специальной комиссии, созданной при дворе монгольской династии Юань. Ей предстояло составить официальные истории всё тех же трех государств — Цзинь, Ляо и Сун. В распоряжении этой комиссии, которую в апреле 1343 г. возглавил Токто, находились "ши лу", сохранившиеся после разгрома чжурчжэней, а также другие ценные источники, в том числе собранные учреждениями империи по специальным заданиям правящего дома.
Практическое решение задачи написания истории трех вышеупомянутых династий приходится на годы правления последнего монгольского императора Тогон-Темура, которому удалось усмирить раздоры в среде монгольских феодалов и обеспечить покой в государстве. Правитель рассмотрел доклад Токто, согласился с доводами политической необходимости написания династийных историй чжурчжэней, киданей и сунского Китая, а затем распорядился о создании специальной комиссии, включив в ее состав более двух десятков историографов, около половины из коих составили китайцы. Большого объема подготовительная работа, которая осуществлялась со времени начала деятельности чжурчжэньского Гошиюань, позволила весьма плодотворно и быстро осуществить беспрецедентный по масштабам проект. Уже через год после создания комиссии Токто, поздней осенью 1344 г., Тогон-Темуру была представлена "Цзинь ши", написанная в полном согласии с канонами композиции династийных хроник. Текст истории чжурчжэней, включающий 135 глав, составляли, в частности, "Основные анналы", "Бэнь цзи", разделы по географии, обрядам, армии, экономике, административному аппарату, а также биографии (73 главы), в которых даны жизнеописания выдающихся деятелей Золотой империи.
Создание маньчжурского варианта "Цзинь ши" относится к концу первой половины XVII в., когда произошло окончательное становление новой письменности, истоки которой восходят ко времени начала объединения Нурхаци чжурчжэньских земель в новое государство — "Поздняя Цзинь", переименованное позже в Цин. Эта письменность, идеально отвечающая нормам маньчжурского (чжурчжэньского) языка и созданная на основе уйгурско-согдийской графики, стала использоваться при написании государственных документов и литературных переводах с китайского языка. Тогда же началась работа по переводу на маньчжурский язык "Цзинь ши", истории народа, прямыми потомками которого считали себя маньчжуры, а также "Ляо ши" и "Юань ши". У истоков проекта стоял реформатор чжурчжэньского письма, ученый и литератор Дахай, а также Эрдени, а завершали его члены специальной комиссии, которой руководил глава департамента церемоний Хифэ. В тексте послесловия маньчжурского варианта "Ляо ши" содержится перечень непосредственных исполнителей переводов всех трех хроник, редакторов, истолкователей смысла китайских книг, а также переписчиков (переводчики — Чабухай, Нэнту, Вэчэнгэ; "материалы привел в порядок и вычеркнул ненужное" — Хукю; толкователи — Ван Вэнь-куй и Ли Хун-юй; писари — Буркай, Кэнтэй,