– Что-то мне подсказывает, что племенной жеребец Джордан Пауэлл не возражал бы сменить луг, на котором можно попастись. Тебе это тоже пошло бы на пользу, Айви, – лукаво протянула Хизер.
Айви рассмеялась:
– Да уж, он точно жеребец! Но даже если мне удастся возбудить у него интерес, мне как-то не хочется испытывать его угасание.
– Предупрежден – значит вооружен. Этот красавчик не разобьет тебе сердце, так как ты заранее знаешь, что, потоптавшись на одной лужайке, он вскоре ее сменит. Ты в отпуске когда в последний раз была? Три года назад. А шашни с мужчиной когда заводила? Более двух лет назад. И что мы имеем? Ты посвящаешь свои лучшие годы только работе! Готова спорить, что Джордан Пауэлл сумеет поднять тебе настроение – классное времяпрепровождение, крутой секс, короче говоря, погрешишь в свое удовольствие.
– Это называется «журавль в небе». Не понимаю, чем я могу привлечь к себе Джордана Пауэлла, даже если он объявится на выставке без сопровождения. – Айви пожала плечами. – Вообще-то я сама думала куда-нибудь съездить, раз дела на фирме идут гладко. Кстати, только вчера я просматривала в воскресных газетах рубрику «Путешествия» и…
– Точно! – восторженно вскрикнула Хизер, вскакивая. – Ты их еще не выкинула?
– Выкинула – они вон, в корзине для бумаг.
– Ага. – Хизер кинула взгляд в корзину. – Ну-ка, ну-ка! Кажется, я знаю… Подожди!
Спустя несколько минут Хизер шлепнула на стол Айви журнал «Жизнь». Издание уже было открыто на странице моды.
– Я говорила об отпуске, а не об одежде! – напомнила ей Айви.
Хизер ткнула пальцем в фотографию модели в черном пиджаке, перехваченном на талии широким кожаным ремнем, в розовой с блестками мини-юбке, в черных туфлях на высокой платформе, с ремешками вокруг лодыжек, украшенными розовыми, желтыми и зелеными клепками.
– Если ты наденешь это на выставку своей матери, все упадут!
– Еще бы! Розовая юбка в сочетании с моими морковными волосами! Ты спятила?
– И вовсе нет. У них ведь не только розовые юбки. Можешь купить, скажем, зеленую – как раз под цвет твоих глаз. Туфли можно оставить черными. На тебе это будет смотреться сногсшибательно! Ты достаточно высокая и худая, чтобы носить подобную одежду. – Она снова ткнула пальцем в фотографию. – И посмотри, какие длинные гагатовые серьги. Если ты их наденешь и распустишь свои роскошные волосы, да еще на фоне пиджака, – будешь выглядеть просто обалденно! И тогда тебе обязательно нужно купить черную сумочку с клепками.
– Может быть, – согласилась Айви. – Только во сколько мне все это обойдется?
Впрочем, она не могла не признать, что идея одеться таким образом была весьма соблазнительна. Если не считать того, что деньги будут потрачены зря, так как куда еще она все это наденет? Чтобы пойти в теплицу? Они живут в ста километрах к югу от Сиднея, в долине, где когда-то располагалось пасторское имение, а сейчас разбросаны небольшие фермы. Свободный стиль одежды считался здесь нормой на любом публичном мероприятии.
– Ты можешь себе это позволить, – заявила Хизер. – Мы буквально завалены деньгами от продаж в День святого Валентина. Ну и что, если эта одежда понадобится тебе только раз? Ты ведь сама говорила, что твоя мать хотела бы видеть на тебе какую-нибудь модную одежду, а не ту, что ты обычно носишь.
При этом напоминании на лице Хизер возникла гримаса.
– Чтобы я, короче, не выделялась.
Хизер усмехнулась:
– Я бы сказала – наоборот, чтобы выделялась! И чтобы Джордан Пауэлл тебя не проглядел.
Глава 2
Джордан Пауэлл сидел за столом и изучал данные о продаже недвижимости, опубликованные в утренней газете. Он ждал завтрак – Маргарет бесподобно готовила хрустящий бекон с изумительной яичницей по-голландски. Маргарет Партридж была настоящим сокровищем – толковая домоправительница и отличный повар. И еще Джордану импонировала ее грубоватая прямота – его нечасто баловали искренностью.
Восхитительный запах свежеподжаренного бекона заставил Джордана оторваться от газеты и улыбнуться Маргарет, вошедшей на застекленную веранду, где Джордан обычно завтракал и обедал, когда бывал дома. Маргарет не отреагировала на его улыбку. Выражение ее лица никак не отвечало сложившимся между ними почти дружеским отношениям. Джордан тут же сложил газету, чувствуя, что Маргарет не в духе.
Она со стуком поставила перед ним тарелку с беконом и яичницей, уперла руки в бока и отрывисто бросила:
– Если вы собираетесь пригласить эту Коринн Адлер к себе еще раз, Джордан, то я больше у вас не работаю! Не собираюсь терпеть какую-то деваху, воображающую, что может смотреть на меня свысока!
Джордан поднял руку, объявляя мир:
– Все решено, Маргарет. Я покончил с Коринн сегодня утром. И простите меня за ее поведение. В свое оправдание могу лишь сказать, что со мной она была как ласковый ягненок…
– Еще бы – не быть с вами ягненочком! – фыркнула Маргарет, покачивая головой. – Мне все равно, если у вас будет вереница любовниц. Это честнее, чем сначала жениться, а потом изменять. Вы можете позвать сюда хоть толпу женщин одновременно, но к себе я требую уважения!
– Я доведу это до сведения других женщин, – торжественно обещал Джордан. – Еще раз прошу прощения, что в этом случае я ошибся в оценке характера.
Маргарет снова фыркнула:
– Тогда начинайте учиться смотреть не только на фасад, но и на то, что может скрываться за ним.
– В следующий раз попробую начать с исследования глубин.
– Только измерения нужно проводить не в постели, а за ее пределами.
Джордан вздохнул:
– Просто чудесно, Маргарет! Разве я не отношусь к вам уважительно? Разве я только что не доказал, что мне небезразличны ваши чувства, порвав с Коринн?
– И скатертью дорога! – удовлетворенно заявила Маргарет. – И вы милы со мной только потому, что ваш завтрак не подгорел. – Ее губы наконец тронула улыбка. – Приятного аппетита!
Когда Маргарет уже покидала веранду, до Джордана донеслось ее полное триумфа бормотание:
– В любом случае задница у нее великовата.
Джордан поймал себя на том, что усмехается. У самой Маргарет – маленькой, худенькой женщины за пятьдесят, которую совершенно не волновала ее внешность, – эта часть тела, можно сказать, отсутствовала. Она никогда не красилась и всегда носила белые свободные платья и белые туфли без каблуков со шнурками, которые она считала самой подходящей униформой для своей работы. Седые волосы, которые Маргарет и не думала красить, были, как всегда, собраны в аккуратный пучок. Кроме того, она обладала завидной энергий, которая ощущалась буквально физически. А в ярких карих глазах светился острый ум, которому соответствовал не менее острый язык.