на базаре? — обратился он к старухе.
— Какие камни? У меня ничего не было, — со спокойным видом ответила она.
— Но как же? — возмутился Никола, заподозрив что-то неладное.
Мальчик доедал суп, и тотчас же вдруг его голова закружилась. Он попытался что-то сказать, но откинулся на спинку стула и уснул.
— Зачем вы это сделали? — взволнованно спросила Сара.
— Не лезь, куда тебя не просят! Ты забыла, как он смеялся сегодня над нами? — сказала хмурая старуха.
Лаура взглядом дала понять Саре, чтобы та замолчала. Девочки боялись и не любили Серафиму, хоть старуха и говорила, что они ее родные внучки. Это не было похоже на правду, ведь о том, где их мама и папа, она не желала говорить. Один раз сказала, что родители выкинули девочек на улицу еще в младенчестве, якобы потому, что они родились уродливые.
— Пора спать, — проговорила старуха и легла в кровать.
Девочки полезли на печь, а Никола так и остался лежать на лавке у стола.
Наступило утро, все проснулись.
Никола стоял у порога.
— Я готов, — сказал он.
— Проводи гостя в деревню, — обратилась старуха к Лауре.
Девочка посмотрела на него и спросила:
— Что с тобой? Вчера ты выглядел по-другому.
— Да ничего, пойдем, — сказал он, выходя из дома, в котором никогда не было зеркал.
Лаура была удивлена, ведь мальчик за ночь растолстел, его ноги стали короче, а лицо превратилось в безобразную маску.
Никола, ни о чем не подозревая, шел вприпрыжку домой.
— И давно вы там живете? — спросил он у девочки.
— Почти с самого рождения.
— Я вас раньше не видел в деревне.
— Да, нас Серафима взяла с собой впервые.
— И что вы там делаете?
— Мы служим старухе, а она нас кормит.
— Но вы же можете уйти в любой момент, — сказал Никола.
— Да, но куда и зачем? Наш дом там, с рождения.
Они разговаривали всю дорогу, пока не подошли к деревне. Прохожие как-то странно смотрели на них. Никола улыбался и махал рукой знакомым, но в ответ они только смеялись.
— Что происходит? — спросил он у Лауры, глядя на свое отражение в витрине магазина, мимо которого они проходили. — Что со мной? Почему я такой толстый и мое лицо обезображено? Почему у меня кривые глаза?
Он трогал свои припухшие красные веки, по их виду можно было подумать, что они обожжены. Сердце мальчика сжалось от страха и жалости к себе.
— Что со мной сделала гадкая старуха?
— Не знаю, я увидела тебя таким сегодня утром… Я не хотела тебя расстраивать.
— Но что мне теперь делать? Разве меня узнают родители? Я не могу появиться к ним в таком виде. Пойдем назад, в дом к злой старухе, и пусть она расколдует меня!
— Хорошо, пойдем, думаю, выход есть, — сказала Лаура.
— А вас она тоже заколдовала, получается? Ведь вы тоже не красавицы, твои уши ужасные, а нос Сары такой противный, что и смотреть неприятно.
— Когда спрашивали у Серафимы, почему мы такие, она сказала, что все это у нас от рождения. Еще она рассказывала, что всегда хотела иметь своих детей, но судьба не дала ей такого дара.
— Неправда! Я не верю в это! И не верю, что вас выбросили родители. Она могла вас украсть и заколдовать, чтобы вы от нее не ушли. И чтобы кроме нее вы никому не были нужны.
— Может, ты и прав, но как узнать правду?
— Давай вернемся в дом и попробуем все выяснить, — ответил Никола.
Настроение было испорчено, мальчик повесил нос и больше никому не улыбался. Они шли в сторону леса и почти всю дорогу молчали, думали, как все исправить.
Когда они вернулись, старухи дома не было. Сара, готовившая обед, обрадовалась новому знакомому.
— Ты тоже видела меня с утра и ничего не сказала! — возмутился Никола.
— Да, но тут была Серафима, я боялась!
— Получается, вы прикрываете ее, вы что, заодно? — спросил Никола.
— Нет, ты что! «Мы ее просто боимся», — сказала Лаура.
— Тогда разговаривать с ней буду я сам.
Никола долго ждал возвращения Серафимы и уже чуть не уснул, но вдруг послышался шорох за окном и к двери кто-то подошел.
— Что, вернулись? — спросила старуха, открыв дверь.
— Да, вернулись и хотим знать, что же случилось с моим телом и глазами? — произнес Никола.
— Думаю, это виноваты грибы во вчерашнем супе, но все можно исправить, сказала хитрая старуха.
— И как же? — поинтересовался мальчик.
— Нужно найти свежий мухомор и съесть его.
— Но где я найду его, ведь дождя не было больше месяца?!
Старуха, с недоброй улыбкой посмотрела на Николу и вышла из дома.
— Я тут не останусь, может, найду этот гриб в болоте или еще где-то в лесу, — сказал Никола.
— Тогда мы идем с тобой! — подхватили девочки.
— Но это небезопасно, оставайтесь тут, — ответил Никола.
— Нет, с нами ничего не случится, — возразила Сара.
— Ну тогда бежим! — воскликнул Никола, открывая дверь.
Девочки последовали за ним. Выйдя из дома, они оглянулись, нет ли старухи поблизости, но рядом никого не было. И тогда они отправились в лес на поиски гриба.
Их окружали зеленые деревья, мохнатые кусты, трава и мелкие цветочки. Но не было видно ни одного грибочка!
— Куда мы идем? — спросила Сара.
— Куда глаза глядят, — ответил Никола.
— Скоро стемнеет, — забеспокоилась Лаура.
И вскоре лес покрылся черной пеленой, вдали завыли волки, и ребятам стало страшно.
— Нужно найти место для ночлега, — предложила Сара.
Ноги ребят заплетались, ведь за этот день они проделали очень долгий путь. Лаура присела под большое дерево и тяжело выдохнула:
— Я больше не могу, давайте остановимся тут.
— Я согласна, — сказала ее сестра.
Никола держался до последнего, ведь мужчина должен быть сильным, но его тело тоже перестало слушаться, и он завалился на траву рядом с девочками. Глаза начали закрываться от усталости, и вскоре все трое уснули.
Утро наступило быстро, первыми проснулись сестры, затем Никола, он потянулся и произнес:
— Доброе утро, нам пора идти!
— Я хочу есть, — сказала Лаура.
— Сейчас мы поищем лесную малину и немного поедим.
— Но, если дождя давно не было, откуда она тут возьмется? — спросила Лаура.
Ребята шли еще три дня, ни малины, ни грибов они так и не нашли. Их тела были истощены и обезвожены.
— Кажется, мы идем на верную смерть, — с грустью заключила Сара.
— Мы обязательно что-нибудь найдем, — подбодрил девочек Никола.
— А если нас съедят волки или медведи? — тревожно протянула Лаура.
— Нет, с нами ничего не случится, — ответил отважный Никола, но в душе его царила печаль. Он сам не