Читать интересную книгу Воспоминания - Вера Эдлер фон Ренненкампф

В Русско-японскую войну 1904–1905 гг. Ренненкампф отличился, командуя Забайкальской казачьей дивизией; был ранен в ногу, но смог вскоре вернуться в строй. За проявленные решительность и бесстрашие в боях с японцами он получил золотое оружие с надписью «За храбрость», орден Святого Станислава 1-й степени и чин генерал-лейтенанта. Боевые заслуги в Русско-японскую войну сделали имя Ренненкампфа весьма популярным. О нем много говорили и писали, а его портреты украшали не только страницы журналов и открытки, но даже встречались на брошках, спичечных коробках и обертках для мыла.

Несмотря на заслуги и известность, карьера П. К. Ренненкампфа складывалась непросто. Определенную роль в этом сыграли сложные отношения с непосредственным начальством и с некоторыми из подчиненных. К зависти и интригам со стороны ближайшего окружения, о которых пишет Вера Николаевна, добавлялись проблемы, возникавшие из-за нелегкого характера самого генерала. Однажды на маневрах дело даже дошло до дуэли с начальником штаба Ф. В. Сиверсом, весьма невзлюбившим Ренненкампфа.

Особой симпатии к нему не испытывал и военный министр А. Ф. Редигер, препятствовавший продвижению Павла Карловича по службе. Ему несколько раз удавалось отклонить предложения Николая II повысить П. К. Ренненкампфа в должности.[10] В результате он почти семь лет оставался лишь командиром корпуса. Перемены в карьере Ренненкампфа произошли только после отставки Редигера – в 1910 г. он стал полным генералом (т. е. генералом от кавалерии), в 1912 г. был назначен генерал-адъютантом, а в 1913 г. – командующим войсками Виленского военного округа.

В целом, отношение к Ренненкампфу в обществе не было однозначным из-за его участия в подавлении революции 1905–1907 гг. в Сибири и Прибалтике. Хотя, по свидетельству В. В. Чернавина – очевидца событий в Прибалтийских губерниях, «рассказы о жестокостях генерала Ренненкампфа в Прибалтике во время революции относятся к области чистой фантазии». К его прибытию с революционным движением там было фактически покончено. Активных мер по усмирению провинций Ренненкампфу предпринимать не пришлось и, тем более, «не приходилось ему кого-либо казнить».

Недостаточно «энергичными» действиями генерала в Сибири Николай II вообще остался недоволен.[11] Несмотря на это в историографии встречаются утверждения, что Ренненкампф 5.03 1906 г. был награжден бриллиантовыми украшениями к золотому оружию за восстановление порядка на Восточно-Сибирской железной дороге. Однако в его послужном списке не уточняется, за что именно он получил эту награду. В то время как в справке об увольнении Ренненкампфа от службы 4.10 1915 г. отмечено, что он награжден «золотым оружием <…> украшенным бриллиантами» за Русско-японскую войну.[12]

Последними в военной карьере Ренненкампфа стали Восточно-Прусская и Лодзинская операции осенью 1914 г., в которых он командовал 1-й армией Северо-Западного фронта. Ответственность за неудачи в этих операциях, вызвавших сильное недовольство и всплеск германофобии в обществе, была целиком возложена на него.[13] Собственно, Ренненкампф стал одной из «жертв» антинемецкой кампании – прибалтийский немец по происхождению, он как нельзя лучше подходил для роли «виноватого».[14] Под влиянием шовинистических настроений в общественном мнении утвердился образ Ренненкампфа – «остзейского немца, предавшего русского генерала Самсонова».

Не последним обстоятельством при этом послужила давняя взаимная вражда П. К. Ренненкампфа с военным министром В. А. Сухомлиновым. Как пишет Вера Николаевна, Сухомлинов в связи с неудачами на фронте неоднократно намекал на немецкую фамилию ее мужа. В разгар «борьбы с немецким засильем» Ренненкампфу даже предлагали сменить фамилию, но он отказался сделать это.

В итоге, по настоянию главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта Н. В. Рузского, П. К. Ренненкампф 18.11 1914 г. был отстранен от командования армией и назначен в распоряжение военного министра. А его деятельность в Восточной Пруссии расследовала специальная комиссия под руководством генерал-адъютанта П. П. Баранова, причем никаких фактов «измены» Ренненкампфа она не обнаружила.[15]

Однако это уже не имело никакого значения; возможности вернуться в армейские ряды и восстановить свою репутацию у Ренненкампфа не было. Точку в его карьере поставил военный министр А. А. Поливанов. На запрос министра императорского двора В. Б. Фредерикса о дальнейшей службе П. К. Ренненкампфа Поливанов отвечал, что считает его возвращение в действующую армию «после создавшейся там около его имени молвы и при настоящих тяжелых условиях войны <…> совершенно невозможным».[16] Иными словами, Ренненкампфу намекали, что следует подать в отставку. Так он и поступил, получив 6.10 1915 г. увольнение от службы «по домашним обстоятельствам».

По свидетельству жены, его душевное состояние было весьма тяжелым.[17] Добиваясь реабилитации, Ренненкампф неоднократно требовал суда над собой, но «ему отвечали, что генерал-адъютантов не судят. Много раз он говорил, что снимет для этого свои генерал-адъютантские аксельбанты…» Обстоятельства военных действий составляли государственную тайну, поэтому его публичное оправдание, связанное с обнародованием документов о ходе Восточно-Прусской операции, было невозможно.

До самой смерти (собственно, и после нее) над П. К. Ренненкампфом тяготело обвинение в предательстве и измене. Это причиняло ему глубокие нравственные страдания – его не раз подвергали оскорблениям на улице и в общественных местах. В этой связи вполне справедливо замечание А. И. Деникина, считавшего, что «судьба генерала Ренненкампфа еще более трагична, чем Самсонова».[18]

Приступая к работе над рукописью, Вера Николаевна намеревалась post factum опровергнуть выдвинутые против мужа обвинения, поэтому некоторым сюжетам в воспоминаниях она уделила особое внимание. Один из них – взаимоотношения П. К. Ренненкампфа с прибалтийско-немецким дворянством.

Она старательно «отмежевывала» своего супруга от остзейцев и от немцев вообще. По ее словам, он «не любил германцев и пруссаков. Говорил, что они материалисты, грубы и заносчивы…» Родовое имение в Эстляндской губернии Ренненкампф продал своему брату. Он не хотел жить в Прибалтике, т. к. слыл там «слишком уж русским патриотом», да и не любил прибалтийских немцев. Остзейцы платили ему тем же, считая его «страшным русофилом».

По свидетельству графини Марии Клейнмихель, поднимался даже вопрос об исключении П. К. Ренненкампфа из рядов рыцарства. Однако отнюдь не из-за «русофилии» генерала, а, по ее словам, из-за «шантажей в Китае и Маньчжурии», которые якобы «широко известны». Граф Пален, хотя лично и не уважал Ренненкампфа, все же отсоветовал дворянству исключать его из корпорации, чтобы не компрометировать военачальника во время боевых действий.[19]

Некоторые прогермански настроенные остзейские политики пытались в период Первой мировой войны также «откреститься» от П. К. Ренненкампфа. Характерна в этом отношении записка, составленная 20.06 1915 г. директором рыцарской гимназии в Ревеле и издателем «Deutschen Monatsschrift für Russland» А. Эггерсом для Министерства иностранных дел Германии. В этой записке он пытался убедить германское внешнеполитическое ведомство в том, что немецкое население Эстляндской губернии якобы мечтает объединиться с «германской родиной».[20]

По словам Эггерса, младшие сыновья многодетных эстляндских помещиков не могли наследовать вотчину и, чтобы обеспечить свое существование, избирали военную карьеру (если, конечно, не имели способностей для учебы в университете). Среди этих людей, нередко имевших русских жен и православное потомство, «немецкий образ мыслей» уже не встречался. К их числу относились Ренненкампф и Сиверс, которых, по словам А. Эггерса, «мы рассматриваем как русских».[21]

Все же изменить распространенное в Германии представление о прибалтийских немцах как о наиболее верноподданнической части российского общества было весьма непросто. Так, например, автор опубликованной 25.09 1914 г. во «Frankfurter Zeitung» анонимной заметки о П. К. Ренненкампфе отмечал, что многие представители прибалтийско-немецкого дворянства более русские по своему образу мыслей и поступкам, чем сами русские.[22]

По свидетельству жены, П. К. Ренненкампф «неохотно говорил о себе и мало рассказывал о службе». К тому же у них дома было взято за правило никогда не обсуждать служебные дела. В связи с этим в воспоминаниях, за редким исключением, нет каких-либо существенных подробностей о деятельности Ренненкампфа как военачальника.

Вместе с тем их автор описывает быт высшего офицерского корпуса, свою благотворительную и просветительскую деятельность, семейную жизнь, воспитание и обучение детей. Кроме того, она пишет о коллекциях мужа, о его любви к предметам старины и интересе к военной истории. Благодаря этим увлечениям у него сложились дружеские отношения с известными коллекционерами – А. В. Верещагиным (братом художника В. В. Верещагина) и И. Х. Колодеевым. Ренненкампф был разносторонне развитым человеком – владел четырьмя иностранными языками, опубликовал несколько работ о своих военных кампаниях, которые привлекли внимание специалистов.[23]