class="p">Мужчина, лицо которого находилось в тени гутры, дал мне пару горстей фиников и две тонких пластинки сушеного козлиного мяса. Мы не могли рисковать и разводить ночью костёр, чтобы приготовить пищу. Так мы могли привлечь внимание корыстолюбивых номадов. Именно поэтому мы передвигались ночью, а днём спали. А ещё, пешее путешествие заняло бы в два раза больше времени под иссушающим солнцем Эйкаба.
— Эмель! — воскликнул какой-то мужчина, и я узнала в нем Амира.
Позади него, скрестив ноги, сидели несколько мужчин и тихо беседовали. Они сняли ботинки и поставили их рядом с собой, а их лошади были привязаны к стволу близстоящего дерева. Это люди Алмулихи. Люди короля. Услышав возглас Амира, один из них повернулся в мою сторону. Я узнала бы лицо этого мужчины даже в тени. Саалим. Мои внутренности перевернулись; дыхание участилось.
— Мы прибудем в оазис до того, как солнце поднимется над землей, — сказал Амир. — Не забудь отыскать меня.
Переведя своё внимание с Саалима на него, я улыбнулась. Я была рада тому, что он помнил о данном мне обещании.
— Хорошо.
И прежде, чем мне удалось ещё раз взглянуть на сидящего короля, меня оттолкнул в сторону голодный путешественник.
Амир пообещал помочь с моей картой после того, как мы завтра прибудем в оазис. В первую ночь нашего путешествия, когда я спросила его, откуда они знают, в какую сторону идти, он показал мне свой бавсал. Сверкающий золотой прибор как по волшебству указал направление в сторону Алмулихи. В свою очередь я показала ему свою карту, и он усмехнулся, увидев, какой неполной она была.
Когда я вернулась, я нашла свою сестру, сидящей с моим другом, Фирозом, и Рашидом. От утомления они все они молчали. Фироз и Рашид шагали чуть дальше от нас в караване и часто присоединялись к нам для приёма пищи. Именно Рашид предложил нам разделиться, чтобы узнать побольше об Алмулихи.
Я всё ещё не могла потеплеть к Рашиду из-за того, что он забрал у меня Фироза в самом начале нашего путешествия, ведь его близость могла придать мне ещё больше сил для продвижения вперёд, но у меня больше не было сил воспринимать это, как предательство.
Пожевывая финики, Тави сказала:
— О, это лучшие финики, что я ела в своей жизни.
Улыбнувшись, я повернулась к Фирозу:
— Как прошла твоя ночь?
Он сделал большой глоток воды, после чего причмокнул губами и сказал, пожав плечами:
— Тихо.
— Это ведь хорошо?
Он не ответил.
Рашид кивнул.
— Это хорошо. Ни номадов, ни песчаных бурь, ни хатифов.
Он осмотрелся, словно пытался удостовериться, что всё было по-прежнему тихо. Я хмуро посмотрела на Рашида, после чего отвернулась. Финик у меня во рту неожиданно перестал быть сладким. Именно Рашид отравил Фироза страхом.
Фироз был моим самым дорогим другом, и, как и я, он всегда мечтал вырваться из удушающей жизни нашего поселения. Но Фироз, которого я знала и любила, как будто исчезал с каждым днём всё больше и больше, становясь беспокойным и неразговорчивым. Может быть, он тоже жалел о том, что отправился в это путешествие?
После того, как Саалим — не мой Саалим, джинн, а этот новый и далёкий мне незнакомец — убил моего отца, печально известного властолюбивого Соляного Короля, который контролировал торговлю солью и управлял пустыней, он сказал, что моя семья может присоединиться к нему и отправиться в Алмулихи. Также пригласили деревенских жителей. Я боялась, что Фироз не сможет этого сделать. Он жил с матерью и младшими братьями и сёстрами, и сводил концы с концами, продавая кокосовый сок на рынке. У Фироза не было лишних денег на свою отчаянную мечту.
Однако Рашид нашёл для него деньги. Я не спрашивала, как он это сделал, как и не спрашивала Фироза о том, как его семья восприняла его отъезд. Я видела заплаканные лица его братьев и сестёр, когда они с ним прощались. Вряд ли Фирозу суждено снова увидеть свою семью. Может быть, он тоже иногда сожалел об этом путешествии?
— Боги, как же болят мои ноги.
Фироз снял сандалии и подвёртки. Костяшки его пальцев словно пристали к подошвам.
— Всё это время я как будто шла по ковру из скорпионов, — согласилась Тави.
Это путешествие далось бы мне легче, если бы я шла рядом с Саалимом. Но Саалим не помнил меня, так что находился ли сейчас рядом не имело значения. Магия украла воспоминания людей. Никто не знал, что ахира влюбилась в джинна, и что они оба обрели свободу. Но не друг друга.
Я единственная помнила об этом, и это только усиливало мою боль.
— Скоро станет полегче, — сказал Рашид.
Я озадаченно посмотрела на него, но потом поняла, что он говорит про путешествие.
— Да, — слишком воодушевленно согласилась Тави.
Мы ничего не знали о длинных путешествиях, и нашим единственным попутчиком была надежда.
— Так и есть, — сказала я. — Ноги привыкнут; кости успокоятся. Оно того стоит.
Я надеялась, что они не услышали сомнения в моих словах.
— Мы говорили о том, что собираемся сделать, оказавшись в городе, — сказал Рашид, посмотрев на меня с Тави.
Почему я услышала колебание в его голосе?
— Будет лучше, если мы найдём байтахиру.
Я выплюнула косточку от финика на песок.
— Нет.
Байтахира была местом, где работали шлюхи. Это было единственное место, где я могла найти работу, если бы мой отец выкинул бы меня на улицу, откажись я служить в качестве ахиры и помогать ему находить могущественных союзников.
— Мне это не нравится, — сказала Тави.
Лицо Рашида сделалось пристыженным.
— Знаю. Но это ненадолго. Там будет проще всего найти работу.
— Работу? — выдохнула я.
Он проигнорировал то, как начала вздыматься моя грудь.
— Там мы могли бы остановиться на несколько дней.
Фироз заметил мой гнев.
— Это всего лишь идея. А потом мы сможем придумать что-нибудь получше. Ничего пока не решено.
Дома Рашид и Фироз проводили много времени в байтахире. Люди там умели хранить секреты. Может быть, они не были так уж неправы, пытаясь найти то место, с которым они были знакомы и где могли чувствовать себя в безопасности?
Медленно вздохнув, я взяла свой последний финик.
Рашид продолжил:
— Мы не можем просто прийти на базар и ожидать, что для нас там найдётся работа.
— Откуда ты знаешь, что у них там есть байтахира? — спросила Тави.
А затем она посмотрела на меня и указала на финик у себя во рту, приподняв брови, словно это действительно был вкуснейший финик в её жизни.
Рашид вздохнул и встал.