«Глаголет древнее преданье…»
Глаголет древнее преданье,Что жизнь скучна без состраданья,Что Богом было нам дано,Не нами в мир привнесено.
Из испытаний тяжкой доли,Из пыток, жалости и боли,И жизнь душою соткана,И только Богом раз дана.
И милосердие без звукаЗаходит к тем, кто терпит муки,В глаза людские, в отчий дом,Душа расскажет мне потом.
«Да нет, не я…»
Да нет, не я, я – сам окрученГлазами зла и слёзных рек.Прощальным бьёт набатом человекИ надо мной мрачнеют тучи.
И из пустых десниц ползёт змея,Прощальные глаза глядят в глаза.А за улыбкой грезится грозаИ, кажется, и это всё – не я…
И, кажется, не я распят в конце,В туннеле глаз. Змеёй свита вина.И душу жжёт змеиная войнаС трагедией улыбки на лице.
«Держит жгучая монета —…»
Держит жгучая монета —Мир безликий, как во рту,И горит, горит полсвета,Здесь, как в неземном аду.
Здесь – подобья вездесущи,Покаянье, как враньё…Наизнанку смотрят души, —Торжествует вороньё!
Дом престарелых
Сидят пенсионеры в клетке,Сосут липучие таблетки.Пора пернатым собираться,Но крыльев нет, и не подняться…
По ветру хлюпая носами,С мечтой о мачтах с парусами.Всего осталось только малость —Дожить хотя бы эту старость.
«Дом полнится во сне…»
Дом полнится во сне,Где тишина напрасна,Где ночь лежит на дне,Где красота ужасна.
Живут в тебе слова,Ты их таишь в опаске.И тишина мертваБез теплоты и ласки.
И по твоей винеДуша, прикрывшись маской,Не верит по веснеВ любовь – и ждёт развязки.
Дыхание
Как тяжело до серединыНести восторг, не веря в смерть.И не сгорев до половины,Звездой печальной пролететь.
И в небе, беспредельно синем,Забыть все горести Земли,Чтоб Вы, очнувшись утром зимним,Моей душой дышать могли.
Единственная война
Замерзают ничейные души,Чьё-то тело вцепилось в обрыв.Пули в души вжились, вездесущи,Чьи-то жизни с землёй породнив.
В серебре чудотворной иконыОтражаются очи скорбя,И на синем заоблачном фонеНаши души летят сквозь себя.
«Жизнь – смерть моя!»
Жизнь – смерть моя!И я ведь знал,Что завтра не найду врага.Его сегодня расстрелял,А он воскрес! Смерть недолга!
Он – тень моя!И тень я предал!Но поздно говорить об этом,Пылая сердцем и лицом,Какая подлость быть поэтом,Лицо рифмуя с подлецом!
«За дверным проёмом свет…»
За дверным проёмом свет.Я купаюсь в свете бед.Ужасаюсь в буднях летОт того, что друга нет.
Нет друзей и нет оковЗа печалью облаков,За печатями замковНету срока – сороков…
Сад посажен, дом стоит,В нём беда с ребёнком спит, —Затоптала жизнь свой следОт врагов. Их тоже… нет.
«Заклеймите меня позором…»
Заклеймите меня позором,Разнесите меня в пух и прах!Распишитесь под злым приговоромНаяву и в безумных снах.
И всмотритесь в себя, вглядитесьВ напряженье чёрной крови.В пустоте своих глаз очнитесь,В голенищах мёртвой любви.
Славу бездны себе возьмитеНа трубящих в ночи слонах!Но в пустыне, во сне, где хотите, —Расстреляйте ворованный страх!
Зеркала
Вновь зеркала туманятся слегка,Жалея одиночество седое.И улица для путников глуха,Там время отражается чужое.
Тоска шагов. Безмолвье. Тишина.И не спешат порывистые кони.И музыка Бетховена слышна, —Как сердце молодое на ладони.
Прощанье без прощенья в бездне зла,И, как во сне, не попадая в стремя,Швыряя годы – камни в зеркала,Стучится задержавшееся время.
«И просто так, или на спор…»
И просто так, или на спор,Среди снегов, домов из гор,Проспектов хвойных елейИ улиц из ущелий.Взрывая горные породы,Просить прощенья у Природы.Остаться целым, без остаткаПропасть в крутых её распадках.На крайней пропасти ЗемлиВ снега все судьбы заместиИ расклевать их воронамНа все четыре стороны.
Измена
Нет неба в пространствеИ света в заре.И нет постоянстваНа нашем дворе.
Нет Солнца на небе,Темно на Луне.И в брошенном домеНет света в окне.
«Каждую Божью неделю…»
Каждую Божью неделюСветит звезда Орион.Каждый – сжигает ЗемлюЗвёздным огнём времён.
В каждой планете, как блюдце —Небо подняв в облака,Солнце взрывается Солнцем,Каждое Солнце – река.
Небо горит и сияет,Стынет звезда Орион,Время моё сгорает.Я – прозрачен, как сон.
Каждый – временный ветерНад солнечною рекой.Каждый – в незримом светеСам для себя – другой.
«Как водится, – победно…»
Как водится, – победно,Построив две дороги,Судьбе совсем не вредноПодсчитывать итоги.
И снова безответно,Как заказали Боги,Живут совсем безбедноНесчастья при дороге
А также постоянноТолкутся постояльцы.И, как всегда, туманноГлядят на нас сквозь пальцы…
А мы глядим печально,Задумавшись невольно,Храня своё молчанье,Как не было б нам больно
«Как странно…»
Как странно: ноющею больюПереполнять своё пространство.И в странном диком постоянствеУкрадкой думать о душе.
Как страшно! Я – свой властелин!Не дать бы страху раздвоиться!И не пристало мне боятьсяРевущей бездны и безлунья!
Во мне – миров изъян зеркальный.Я подымаюсь в мыслях выше.Мне делать нечего над крышами —Меня могло бы и не быть?!
«Когда покинешь самолёт…»
Когда покинешь самолётБыть может, муза, как типажВозьмёт тебя на абордаж,А, может быть, на борт.
Забудешь западный контрольДомой направив свои стопы,Как покоритель всей ЕвропыСойдёшь по трапу как король.
Когда покинешь самолётИ оттолкнёшься от границы,И боль от критики проспится,И хворь боярина уйдёт.
И в небе свечку не потушишь,Хоть и полёт ты свой закончил,И сердца звон ты не нарушишь,И он звонит, как колокольчик.
С дороги в Божий небосводПерекрестишься от плеча,Душа заплачет как свеча,Когда покинешь самолёт.
«Когда, пронизанные сутью…»
Когда, пронизанные сутью,Слова отточено правы,Я вижу за людскою жутьюДалёкий проблеск синевы.
Поток заоблачный включаю,Освобождаясь от оков,И в звёздных тропиках летаюВ свободных снах своих стихов.
Кони
Летят степью лошади,Сбежит следом прошлое.И в небо попроситсяГороховый шут.
Поделит горошинаНа зло и хорошее,И всё, что возносится,Весной назовут.
А кони над пропастью,Над чёрною росстанью,Летят и торопятсяВремя вернуть.
«Кто скажет, что не трусоват…»
Кто скажет, что не трусоват,За спину спрятав нервный взгляд?Летают души в Божьем свете,И вместе с ними я, – как ветер.
И было б на кого пенять?Но сердца нет. И ночь опять:Воры, пропойцы и придуркиВ распятьях чёрных переулков.
И женщин нет, есть невесомость.И в ней на дне зияет пропасть.И поглощает не спешаВ крови невинная душа.
И справедливость мира – враки.Не ищут разъярённой дракиВ Земле, крутящейся на нервах,Нет той любви, что будет первой…
«Кто сказал, что сперва было слово?»
Кто сказал, что сперва было слово?Тишина в мире молчаньяРастворилась в мире безмолвьяИ в темницах ночей мирозданья.
Но рождался поэт бестолково,Но во мраке над бездной в тоске.Но, ПОЭТ! И молчащее словоБожьим словом кричало в строке.
«Кто-то сходится, а кто-то вслед помашет…»