Со злобой посмотрел Ганелон на Роланда и сказал императору:
— Государь, я готов исполнить вашу волю. И поеду я один, без охраны, как поехали Базан с Базилием. А ты, Роланд, берегись!
Карл поднял руку, остановил Ганелона:
— Уймите ваш гнев, не к месту он, не ко времени. Вас избрали франки,[13] вам и ехать.
Потемнело лицо у Ганелона:
— Кто послан к королю Марсилию, тому нет возврата. Теперь уже никогда не видать мне ни дома, ни жены, ни родного сына. Ему, прошу вас, император Карл, отдать мои земли. Суждена мне смерть, как Базану с Базилием.
— Не об этом вы сейчас должны думать, граф. Вам доверена судьба Франции. Вот перчатка, жезл и грамота.
Император Карл протянул Ганелону перчатку со своей правой руки. Но не торопится Ганелон принять её. Упала перчатка на землю.
— Дурное предзнаменование! — воскликнули франки. — Боже, что ждёт нас? Беду принесёт нам посольство Ганелона.
Ганелон надел свои лучшие доспехи, прикрепил золотые шпоры, опоясался мечом, вскочил на коня и поскакал.
Следом за ним едут послы Марсилия. Видит лукавый Бланкандрин, что гневом кипит душа Ганелона, и заводит с ним такую беседу:
— Кто поймёт императора Карла? Сколько земель уж завоевал, а ему всё мало! Франки благородны, благороден император Карл, и думается мне, кто-то подстрекает его на недоброе.
— Давно бы уже император Карл ушёл из Испании, — отвечает Ганелон, — если бы не племянник его Роланд. Обещал он императору Карлу все короны земли поднести на блюде, словно спелые яблоки. А жизнь ему недорога, ни своя, ни чужая.
— Неужели так жесток Роланд, так безумен? Недаром, видно, прозвали его Неистовым.
Так всю дорогу говорили Бланкандрин с Ганелоном и поклялись они друг другу погубить Роланда. С тем и прибыли в Сарагосу ко двору короля Марсилия.
Сидит король Марсилий на парчовых подушках, по правую руку — королева Брамимонда.
Прекрасна королева Брамимонда. Руки увиты браслетами, на шее драгоценное ожерелье из аметистов.
Вручил Ганелон королю Марсилию посольский жезл, перчатку и грамоту. Но не о мире, не о судьбе франкского войска думал он, а лишь о том, как погубить ненавистного Роланда.
— Привет, король Марсилий! — сказал он. — Император Карл повелевает тебе: без промедления прими нашу веру. Тогда отдаст он тебе половину Испании, вторую половину берёт себе Роланд. Ни в чём не знает отказа Роланд — любимец он у императора Карла. А если ты не согласен, тогда горе тебе! Сотрёт Роланд с лица земли твою Сарагосу. Грозился он, что посадит тебя на клячу, лицом к хвосту, и повезёт к императору Карлу, в его столицу Ахен, на суд и позорную казнь.
При этих словах страшным гневом загорелся король Марсилий. Он схватил златоперый дротик,[14] поднял над головой, вот-вот вонзит в грудь Ганелону.
Прижался Ганелон спиной к сосне, выхватил меч из ножен.
— Остановись, король! — крикнул Бланкандрин. — За нас Ганелон! Роланд ему ненавистен.
Опомнился Марсилий.
— Простите мою горячность, — с улыбкой молвил он Ганелону.
Королева Брамимонда сняла с себя аметистовое ожерелье и сказала Ганелону:
— Подарите своей жене это украшение, благородный рыцарь.
Король Марсилий подарил Ганелону в знак дружбы меч с драгоценной рукоятью и золочёный шлем.
Принял Ганелон дары от Марсилия.
Тогда сказал ему король Марсилий:
— Подайте мне добрый совет, благородный граф. Могу ли я со своим войском победить в бою императора Карла?
— Нет, король, здесь нужна хитрость, — отвечал Ганелон. — Пошлите императору богатые дары и двадцать заложников. Он заключит с вами мир и уйдёт во Францию, а позади оставит отряд отборных воинов. Роланд, его любимец, будет командовать арьергардом. Об этом уж я позабочусь. Вы же, король, неожиданно нападёте на отряд Роланда. Тут и смерть гордецу! Потеряет император Карл свою правую руку — Роланда и уже никогда не вернётся в Испанию.
Услышав это, король Марсилий обнял Ганелона. Три дня пировали они вместе.
Наступило время Ганелону возвращаться назад. Взял Ганелон ключи от города Сарагосы и поскакал в обратный путь. Следом едут двадцать заложников. Сверкают на них золотые доспехи, украшенные сапфирами, смарагдами, алмазами.
Порадовались франки доброй вести. Кончена война, покорился король Марсилий. Можно вложить мечи в ножны.
Словно шумный поток льётся по дороге — это возвращается войско Карла назад к себе на родину.
Но загородили путь во Францию высокие горы, поднялись они до самого неба. Отвесны кручи, вздыблены скалы, тесны и угрюмы ущелья. Дорога змеёй вьется над самой пропастью.
Всего опасней Ронсевальское ущелье.
Император Карл придержал своего коня:
— Вот Ронсеваль, бароны! Здесь надо быть настороже. Кто будет командовать головным отрядом?
— Ожье Датчанин, — подал голос Ганелон.
— Хорошо, согласен. А кто будет командовать арьергардом?
— Роланд, мой пасынок. Он любит опасность, — посоветовал Ганелон.
— Да, правда твоя! — сказал Роланд Ганелону. — Я не уроню, как ты, перчатку императора на землю. Доверьте мне, государь, охрану войска.
Молча кивнул головой седобородый Карл.
Добился своего Ганелон. В Ронсевальском ущелье оставлен арьергард во главе с Роландом, чтобы охранять отход франков. С ним двадцать тысяч воинов, цвет милой Франции. Рядом с Роландом друг его Оливьер, все пэры Франции и архиепископ Турпин.
Стоят франки лагерем в Ронсевальском ущелье и не ведают они, что в это самое время сарацины пробираются тайными тропами, со всех сторон окружают отряд Роланда.
Чёрной тучей облепили они скалы Ронсевальского ущелья, прячутся в густых буковых лесах, затаились за камнями.
Вдруг сорвался один камень, упал перед графом Оливьером; поднял глаза Оливьер. Там, над скалою, блеснули шишаки и наконечники копий. Прислушался Оливьер: ветер донёс до него топот копыт и звуки труб.
— Роланд! — сказал Оливьер. — Вижу я, сарацины хотят напасть на нас в этом ущелье.
— Пусть только попробуют!.. — ответил Роланд. — Славная будет битва.
Взлетел Оливьер на своём скакуне на гребень холма, взглянул — и глазам своим не поверил.
Увидел он внизу в тесной долине несметное войско сарацин. То, как огромный дракон, совьётся оно в клубок, то растянется длинной лентой. Четыреста тысяч мавров[15] послал король Марсилий против отряда франков.
— Марсилий изменник, мы преданы! — крикнул Оливьер Роланду. — Тысячи язычников идут на нас. Роланд, берите скорей ваш могучий рог Олифант! Ещё не поздно: услышит император Карл зов Олифанта и приведёт франков нам на помощь. Трубите, Роланд!
— Так, значит, против нас идёт всё сарацинское войско? Нет, друг мой Оливьер, не стану я звать на помощь императора Карла. Не погублю своей чести, не опозорю милой Франции! Пока в моей руке меч Дюрандаль, я буду им разить врага! На свою погибель идут сюда сарацины!
— Друг мой Роланд, я сам готов разить врага, но неразумно полагаться лишь на себя, когда нас так мало, а их так много. Трубите в рог, не вижу я в этом никакого позора. Вернётся Карл, тогда схватимся мы с врагом и победим.
— Нет, нет! Мне трубить в рог всё равно что на весь мир прокричать о своей трусости.
Не послушал Роланд разумных слов Оливьера, повёл своё войско в бой против сарацин. Перелетая с высоты на высоту, перекатываясь через ущелья, понёсся боевой клич франков «Монжуа!».
Роланд на своём коне Вейлантифе скачет впереди войска. В руке у него копьё, а на острие копья вьется по ветру маленькое знамя, белое как снег. Золочёные кисти спадают на руку. Грозные взгляды бросает Роланд на сарацин, с гордостью глядит на своих друзей.
— Пришпорим наших коней! — воскликнул он. — Здесь завоюем мы славу для Франции, а предатели сарацины погибнут все до одного.
Аэлрот, племянник короля Марсилия, едет во главе сарацинского войска. Он оскорбляет франков злыми словами:
— Подлые франки, сейчас вы узнаете силу наших рук! Ваш посол Ганелон вас предал. Император Карл, легковерный глупец, оставил вас погибать в Ронсевальском ущелье. Сегодня ваша милая Франция потеряет славу, а ваш старый Карл будет рвать свою седую бороду.
В страшный гнев пришёл Роланд, услышав эти слова, и бросился на сарацина.
Он разбил его щит, прорвал кольчугу, пронзил ему грудь и сбросил с коня.
— Вот тебе, дерзкий! — вскричал он. — Император наш Карл мудр и отважен, и не напрасно доверил он нам охрану своего войска. Не потеряет сегодня милая Франция своей славы, а приумножит её. Вперёд, франки! Победа на нашей стороне!
Фальзарон, родной брат короля Марсилия, устремился вперёд, осыпая франков проклятиями и угрозами:
— Не уйдёте живыми, франки! Все, все вы тут головы сложите, подлые псы!
Оливьер, полный гнева, пришпорил своего коня, налетел на Фальзарона и пробил его насквозь своим копьём.