Вместо ответа Вася зачем-то придвинулся вплотную и положил мощную лапу на спинку её стула. Ну и несёт же от него потом! Инга нервно повела плечом, попыталась отстраниться... Однако студент вдруг облапил за талию.
Она вскочила, прижимая к себе череп; стул упал с грохотом. Видя, что Вася пытается схватить, обежала стол, опрокинула его на бок, свалив на пол учебники, и спряталась за эту баррикаду.
— Брось, Инга! — Хоккеист пнул столешницу. — Я тебе ничего не сделаю.
— Инга Валерьевна! Я ваш преподаватель, соблюдайте дистанцию.
Вася заулыбался во все двадцать четыре зуба:
— У-у, сердитая! А с виду няшка: чёрные глазищи, пухлые губки. Думаешь, на твои лекции ходят про «оценку эпической ситуации» послушать? Вот когда ты отворачиваешься к доске, у тебя такая классная...
— Эпидемиологической! Никифоров, если вам не нужна больше помощь по предмету, можете быть свободны.
Инга прикинула пути к отступлению. Библиотеку она знала лучше, чем собственную комнату. Проход к дверям Вася перекрыл, однако же...
— Да, красотка, мне нужна помощь. Только кое с чем другим.
Вася играючи перепрыгнул столешницу; Инга запустила в него черепом и кинулась между стеллажей.
Библиотека Московского Медицинского Университета представляла собой лабиринт из устаревшей литературы. Запутанный лабиринт. Но долгие часы подготовки списка работ для кандидатской оказались убиты не зря: уверенно выворачивая между книжными полками, Инга неслась к запасному выходу.
Преследователь же натыкался на всё подряд, роняя это себе на голову. Какой-то новый стеллаж... Погодите, где выход?
Грохот — и всякие выражения — приближались.
Оказавшись в тупике, Инга лихорадочно шарила глазами по книжным полкам. «Безоперационное лечение рака поджелудочной железы на поздних стадиях» — не может здесь быть такой работы, перелопатила же каталоги! Неужели удастся помочь Алексею? Забыв обо всём, она протянула руку, взялась за переплёт... Вдруг стеллаж изогнулся, как резиновый, обернулся кругом — и схлопнулся. Пол уплыл из-под ног, Инга упала, очки брякнулись рядом.
Ругань Васи оборвалась. Вместо пыльного библиотечного воздуха тело охватил сквозняк, пахнущий шалфеем и снегом.
Инга встала, надела очки. Сняла, протёрла их и надела снова. Хлопнула по одной щеке, потом — по второй: нет, не мерещится.
Деревянный коридор, в котором ощущаешь себя, как будто в громадном дупле, только продолжается оно и вперёд, и назад, и конца не видно; тусклые фонари едва выступают из стен. Тянет ветерок, значит, проникает где-то с улицы. Свежо: так нырнёшь в прорубь, выскочишь, и тело колет иголочками.
Неужели в библиотеке был какой-то тайный проход за стеллажом?
Углов здесь не наблюдалось, пол плавно закруглялся, переходил в стены, которые смыкались над головой; по ним плелись то ли провода, то ли лианы. Инга пощупала ближайшую: влажная, гладкая. Рядом тонкий росток, на нём торчат мелкие глянцевые листики, опушённые, бархатные с изнанки.
Оранжерея? Конечно, библиотекарша любит разводить цветы, но неужели — настолько? Лианы толстые, переплетённые, как будто двести лет здесь растут, попробуй сдвинь — не похоже на проход. Может, Инга сюда провалилась?
Нет, тогда бы осталась дыра в потолке.
Говорят, под Москвой проложены секретные правительственные туннели, на случай зомби-апокалипсиса или «оранжевой революции», что почти одно и то же. Только как сюда угораздило попасть? Магия-шмагия, конечно, чушь. Кротовая нора, дыра в измерениях?
В тайном метро рельсы бы положили. Люди прямоугольные коридоры строят, а тут словно гигантский червяк полз, ход гуляет то вниз, то вверх, то плавно заворачивает. Естественная пещера, пробитая водой?
Инга крикнула. Потом ещё раз, без всякой надежды... И побрела искать выход.
Волной накрывало чьё-то чужое умиротворение. Оно казалось глубоким, окончательным, словно на старом-старом кладбище, где распростёртые по небу тополя уже и забыли, что когда-то бегали в контору и готовили ужин...
Что за мысли в голову лезут? Так и место странное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Корни устилали пол, идти по ним на шпильках — просто пытка. Фонари маячили на уровне глаз, от отчаяния Инга сняла туфлю и попыталась разбить один каблуком, но тот ответил глухим звуком, словно дубовая доска. Телефон упорно не ловил: только напрасно разряжает батарею, лучше выключить.
Вот досада! У матери сердце, станет беспокоиться, в больницу звонить, а там скажут, мол, не дежурит сегодня ваша дочка. Авось подумает — в библиотеке задержалась. Но не настолько же?
Инга спрятала телефон в карман… И тут заметила нечто странное.
На полу стоял белый продолговатый предмет размером с кулак, спереди округлый и заострённый у дальнего конца, как выдернутый зуб. Две задние тоненькие ножки он подогнул, а четыре передние выставил перед собой. И, похоже, изучал человека: чувствовался пристальный взгляд, хотя глаз у «зуба» не было.
Какая-то игрушка? Вот же бред: пещера, идиотские шутки... Инга попыталась перевернуть предмет носком туфли, но тот неожиданно прыгнул и больно вцепился в щиколотку.
Она завизжала. Отодрать существо от ноги оказалось невозможно — тварь выпустила множество разветвлённых щупалец-игл и одно за другим вгоняло их под кожу. Слева подкрадывались ещё три таких же.
Красной волной накрыло отчаяние. Мама, пристающая с тарелкой супа, открытый на кандидатской ноутбук, больница, Алексей — всё пропало, уже не выбраться...
Зубов вокруг становилось больше и больше.
Глава 2.
В Лондоне, в школе Коал-Хилл, в комнатке для щёток стояла старая синяя полицейская будка. А внутри неё, возле панели управления самого мощного космического корабля во Вселенной, Доктор — последний Повелитель Времени с планеты Галлифрей — и учительница средних классов обменивались колкостями.
Вдруг Доктор посерьёзнел, спустился на пару ступенек с консольной платформы, сел и развёл руками:
— Клара, ты должна мне кое-что сказать. Только правду.
Невозможная девчонка приземлилась рядом со старым шотландцем:
— Ладно. В чем дело, говори?
Он облизал губы и сложил пальцы в замок.
— Ты напуган?
— Я в ужасе!
— От чего?
— Ответ на мой вопрос должен быть честным, хладнокровным, взвешенным, без жалости или сдержанности. Клара, будь другом, скажи: я — хороший человек?
Клара посмотрела как-то необычно. Он никогда не замечал такого пронзительного, холодного взгляда на её милом личике.
— А имеет ли это значение, Доктор? Будешь ты хорошим или плохим, выберешь злой путь или добрый — что изменится во Множественной Вселенной? Смотри.
Она вскочила, сбежала по лестнице, подошла к школьной доске, начертила там прямую и поставила на конце жирную точку.
— Ты приходишь на помощь планете, спасаешь её, — от точки вверх пошла линия, — но тут же возникает параллельная реальность, — прямо от начальной точки пошла другая линия, — где планета погибла. Только зря тратишь свои силы.
— Клара, я тебя не узнаю! Откуда такой пессимизм? На самом деле всё намного сложнее. — Доктор поморщился. — Но даже по этой теории в одной из реальностей — и именно в моей! — остаётся спасённая планета.
— На которую снова и снова нападают, потому что твоя реальность стремится к исходному варианту с наименьшей потенциальной энергией, — верхняя линия обрушилась вниз и соединилась с прямой.
Доктор сощурился:
— Признавайся, Клара, я тебе говорил: «Не читай Хокинга?»
— Нет, ты говорил: «Не ешь груши».
— Чёрт.
В замке повернулся ключ, дверь ТАРДИС щёлкнула.
Этого просто не могло случиться, ведь все, у кого находились ключи от корабля, были внутри? Доктор посмотрел на Клару с мелом в руке, потом на дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дверь отворилась.
Вошла улыбающаяся Клара с кипой тетрадок под мышкой, откинула назад каштановые волосы, бросила «Привет»...
И глянула на СЕБЯ.
Та, с мелом в руке, метнулась к ещё открытой двери. Но Доктор уже подскочил к пульту и щёлкнул тумблером.