Лицо мужчины размыто за пистолетом из нержавеющей стали, который направлен на меня. Холодок проходит по моему телу, в результате чего мои легкие разрушаются, когда я пытаюсь говорить, но он говорит первым.
― Ты, черт побери, больше не тронешь ее, ― рычит он, когда несется ко мне, держа руку прямо перед собой, отмечая свою цель.
Я быстро встаю на слабых ногах, держа руки в знак капитуляции и умоляя сквозь обрушившуюся панику:
― Деклан, не делай эт…
(выстрел)
(выстрел)
Темно—красная жидкость просачивается сквозь белый хлопок, распространяя неминуемую смерть через волокна футболки, пока он лежит с широко раскрытыми глазами. Я замираю, наблюдая за тем, как медленно он отклоняется назад всем телом от силы выстрела. Внезапно вес пистолета становится слишком тяжелым для моих изящных пальцев, и он выскальзывает из моей руки, падая со стуком, в тот же момент, что и тело Пика обрушивается на пол.
Я нахожусь в состоянии оцепенения, когда смотрю на своего брата. Его тело содрогается от боли, в его глазах застывает немигающий взгляд, и булькающий звук в горле перерастает в яростное захлебывание собственной кровью.
Я не предпринимаю никаких действий, чтобы помочь ему; вместо этого меня словно охватывает ощущение, будто смотрю фильм ужасов, где я становлюсь пассивным наблюдателем.
Это не на самом деле. Это лишь дурной сон, кошмар; это не может быть правдой.
Страх в его глазах вселяет ужас, когда из его взгляда по капле утекает жизнь, расширяются, и он вперивается в никуда.
Его тело не двигается, оно приковано к земле, и затем оглушающая тишина накрывает меня с головой. Именно в этот момент я начинаю чувствовать, как тёплая кровь циркулирует по моим венам, и выхожу из состояния оцепенения, начиная двигаться. Медленно приближаясь к Пику, я опускаюсь перед ним на колени, дрожа всем телом, но я слишком напугана, чтобы прикоснуться к нему.
Это все происходит на самом деле?
Просто наблюдая со стороны, я замечаю, что его губы приобретают синюшный оттенок. Я сижу, не двигаясь. Мир вокруг меня замирает. Мой разум словно отделяется и уносится в далекое место, где не существует ничего. Место непорочное, пустое и свободное от эмоций. Приступ рвоты сотрясает его тело и изо рта вырывается свернувшаяся кровь, в то время как его живот в последний раз тревожно вздрагивает, и затем все внезапно прекращается. Мое сердце пропускает удары, когда я смотрю, как тело Пика обмякает на полу. И больше в нем нет жизни, в этот момент я словно вырываюсь из забвения, когда жестокая действительность обрушивается на меня.
Святое дерьмо!
Хватая его за руку, я в панике начинаю трясти его.
― Пик? ― начиная сильнее трясти его за руку, я в ужасе бормочу: ― Пик, очнись! Давай же, Пик! ― я нависаю над безжизненным телом, хватая его за плечи и начиная неистово трясти, срывающимся от крика голосом умоляю его очнуться. ― Очнись! Очнись же! Это уже не смешно! ― слезы обжигают мои глаза, и я захлебываюсь собственными словами. ― Очнись, Пик! Мне так жаль. О, Боже, как мне жаль! Пожалуйста, очнись!
Его глаза все так же широко раскрыты, но там нет жизни. Они застывшие, зрачки замерли в одном положении и абсолютно безжизненные.
Что я наделала?
Неистовая боль обжигает мои легкие, когда я запрокидываю лицо к небесам, и из горла вырывается беззвучный душераздирающий крик. Мои страдания настолько сильны, что я сотрясаюсь в мучительных удушающих рыданиях. Мое сердце разбивается, раскалывается на части, познавая новое понятие слова "страдание", эмоция, которая никогда не существовала во мне до этого самого момента, но эти страдания уже слишком для меня. Я не смогу их вынести, но я чувствую, как они зарождаются во мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Опуская взгляд на Пика, я больше не вижу человека, которого я ненавидела до этого. Вместо этого, я вижу мальчика, который так отчаянно любил меня на протяжении всей своей жизни, я склоняюсь над ним, сжимая его руки таким образом, чтобы я могла уткнуться лицом в его шею. Его тело все еще теплое, и я делаю то, что мне больше всего нравилось на протяжении всей жизни, я эгоистично нахожу утешение в нем. Я мерзкий человек, даже после его смерти я использую его в попытке найти свое утешение. Я крепко сжимаю его в объятиях и плачу, пытаясь насытить им свою душу. Его футболка влажная от смеси крови и пота, и сейчас я могу чувствовать, ставший таким родным, запах гвоздичных сигарет, когда прикрываю глаза.
― С тобой все будет хорошо.
Его тихий шепот настигает меня, и я опускаю на него свой взгляд. Он живой, он моргает, и я вижу, как двигаются его губы, когда он начинает говорить.
― Не плачь, Элизабет. Я все еще здесь, с тобой.
― О, боже мой, Пик! ― бормочу я, не веря своим глазам.
― Все будет хорошо, ― заверяет он меня.
Я снова сотрясаюсь в рыданиях, спрашивая:
― С чего ты это взял?
― Потому что я люблю тебя, и я верю в тебя. Ты боец. Воин.
― Мне так жаль. Я не хотела стрелять в тебя. Господи, я совершенно утратила чувство реальности, но я не могу потерять тебя.
Легкий намек на улыбку растягивается на его губах.
― Ты никогда меня не потеряешь, запомни это. Ты моя сестра. Я никогда не любил никого так, как тебя. Все, что я хотел, так это, чтобы ты была счастлива. Ты выживешь.
― Что же мне делать?
― Бежать.
― Что? ― спрашиваю я его, не веря, и слегка качаю головой, и когда мои глаза снова встречаются с его, холодные стеклянные глаза смотрят на меня. ― Пик? ― я крепко сжимаю глаза, затем снова открываю, но ничего не меняется. Он мертв, и я теряю его.
Его слова впитываются в мое сознание. Он абсолютно прав. Я боец; он научил меня бороться. С этими мыслями я распрямляю спину и делаю пару медленных, размеренных вдохов. Затем я склоняюсь и приникаю к его губам в поцелуе, втором смертельном поцелуе за сегодня. Когда отстраняюсь, я пробегаюсь кончиками пальцев по его бровям и спускаюсь ласковыми движениями ниже по лицу, прикрывая его веки, чтобы он покоился с миром. Заключая в стальную клетку сердца Деклана и Пика, я тяжело сглатываю, когда отодвигаюсь, чтобы подняться на ноги. Сегодня я потеряла две половинки моего жестокого сердца, но сейчас у меня нет другого выбора, только спасать себя.
Я быстро двигаюсь по его трейлеру, скидывая с себя окровавленную одежду и надевая пару его спортивных штанов и старую футболку. Мне нужно ощущать его запах, потому что я боюсь остаться одна. Собирая все, что принадлежит мне, я проверяю, что забрала досье, которое Пик забрал у Деклана, перед тем, как стереть свои отпечатки пальцев с поверхности предметов. Напоследок я смотрю на Пика, который лежит в луже собственной крови, и молчаливо прощаюсь с ним, благодаря его за то, что он спас меня, отдавая мне каждую частичку себя. Мое тело упорно противостоит нарастающей боли внутри меня, я отгоняю мысли, заполненные тьмой, что я та, кто должен сейчас лежать здесь мертвой. По крайней мере, я была бы сейчас с Декланом.
Деклан.
Черт, я недостаточно сильна, чтобы сделать это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Моя грудь тяжело вздымается, и "клетка" слабеет, когда я закрываю дверь в мое прошлое и выхожу в неизвестное будущее, с пистолетом Беннетта в своей сумке.
Когда я выезжаю из трейлерного парка на главную дорогу, по моим щекам безостановочно катятся слезы.
Я потеряна.
Одинока.
Все, что я могу сделать, ― это вернуться к фальшивой жизни, потому что, какой у меня есть выбор? Трое мужчин ― мужчин, которые связаны со мной ― были убиты. Беннетт, Деклан и Пик. Я пытаюсь сосредоточиться на создании плана, когда мои внутренности сводит от страха, поскольку мимо моей машины проезжает машина Мэта, направляясь туда, откуда я как раз еду.