Постник
Один батюшка был людоедом. Приходит к нему человек на исповедь, а домой уже не возвращается. Приходит молодая пара венчаться и исчезает навеки. Приносят младенца покрестить — пропадает и младенец, и крестные родители. А просто батюшка их всех съедал. Только в посты все было благополучно, люди у него исповедовались, крестились, соборовались без всяких исчезновений. Благочинный, конечно, знал про эту батюшкину особенность, но всегда говорил, что заменить ему батюшку некем, зато как строго человек держит пост.
Древо познания
На Красную горку Таня и Гриша повенчались и вместо свадебного путешествия решили отправиться в паломничество. Без вписок, без лишней одежды и продуктов, взять только немного воды, хлеба и идти от монастыря к монастырю. Где пустят переночевать, там и благодарствуйте. Где накормят, там и спаси Господи!
В путь тронулись ранним утром, через день после венчания, три часа ехали на электричке, а потом вышли и пошли пешком. У Гриши все церкви были обозначены на карте одним крестиком, а монастыри двумя. При удачном раскладе к вечеру они должны были дойти до первого пункта — Вознесенского монастыря. И вот они шагали по дороге, пели молитвы, читали Иисусову, потом немного отдохнули, слегка закусили, снова пошли. И к вечеру сильно устали. Особенно Таня, которая страшно проголодалась, потому что две булочки с ключевой водой это все-таки мало за целый день. Таня говорила Грише: «Смотри, вот малина свешивается через забор, давай сорвем?» Гриша, который тоже был голоден, но терпел, в конце концов ответил ей: «Сразу видно — женщина! Жила бы ты в раю, поступила бы точно так же, как Ева».
— Это как? — уточнила Таня.
— Сорвала бы плод с древа познания и съела.
— Я? Да ни за что. Вот и Адам все свалил тогда на женщину, а сам-то!
Гриша только засмеялся.
— Если бы Господь запретил мне, я не послушал бы никакую Еву.
На землю спустились сумерки. Таня с Гришей как раз подходили к новой деревне. «Никишкино!» — громко прочитала Таня. А Гриша посмотрел в карту — и понял, что в монастырь, в который они надеялись прийти к вечеру, уже не успеть. По крайней мере засветло. И они решили рискнуть — попроситься к кому-нибудь на ночь, прямо здесь, в этом Никишкине.
В двух местах им отказали, а из третьего домика выглянул дед в зеленой байковой рубахе и сказал: «Заходите». Таня с Гришей обрадовались! Тем более что дед кивнул на стол, на котором было полно еды, и велел им ужинать. Но сам начал куда-то собираться.
— А вы с нами разве не поужинаете? — спросили вежливые Гриша и Таня.
— Кур пойду запру, — ответил дед вполне дружелюбно. — Вы пока тут одни поешьте. Каша, картошка, старуха всего наготовила да к дочке сегодня поехала, в Кутомкино, не вернется. Чай грейте. Только эту алюминиевую кастрюлю на подоконнике не трожьте.
И ушел.
Таня углядела маленькую бумажную иконку в комоде, супруги прочитали молитву перед едой, потом плотно поужинали, и все им показалось таким вкусным и свежим. А старик все не возвращается. Поставили они чайник, Таня и говорит: «Вот бы пирожков. С вареньем! Моя бабушка, когда пекла пирожки, всегда складывала их точно в такую же алюминиевую кастрюлю». А Гриша ей отвечает: «А у меня бабушка в такой кастрюле обычно блины оставляла, только еще в одеяло кастрюлю уворачивала, чтобы не остыли». Таня заспорила: «Ну, какие блины! Тут пирожки. Люди небогатые, вазочки у них нет, вот и приходится в кастрюлю складывать». А Гриша ей: «Говорю тебе, блины!» А Таня: «Пироги с вареньем». Тут Гриша совсем рассердился и говорит: «Ну, давай проверим». Открыли они кастрюльку, а оттуда — мышь. Юрк! И убежала под стол. Тут и старик заходит. И кошка вместе с ним — трется у хозяина меж ног, мяучит, явно просит животное есть. Старик подошел к подоконнику, открыл кастрюлю, да только руками развел.
— Эх, вы! Это же был кошкин ужин.
Отец Павел
1. Какой он был
Отец Павел был душка. Часто выкрикивал «ой, зараза!» и другие неприличные слова. Пел народные песни. Рассказывал про себя смешные истории. Образование у него было «низшее, один год», как значилось в его «личной карточке арестованного». А лет ему исполнилось уже 85. Глаза у него ничего не видели, сказывались пытки электрическим светом в 1941 году. И ноги у батюшки почти не ходили, его водили под руки, келейница Марья Петровна справа, добровольцы слева. «На таком веку — покрутишься и на спине и на боку!» — говорил батюшка. Некоторые смотрели на него и плакали — только он не давал, начинал шутить.
2. Остановка «Отец Павел»
После возвращения из лагеря отец Павел стал батюшкой. Был он уже далеко не молодым человеком. И тридцать три года прослужил в сельской Троицкой церкви. Люди съезжались к нему отовсюду, всех званий и профессий. Остановку, на которой нужно было выходить, чтобы попасть в село, все так и называли: «Отец Павел». Батюшка часто повторял: «Не народ слуга священника, а священник — слуга народа. А сейчас-то все наоборот!».
3. Комплексный обед
Однажды отец Павел, уже старенький и полуслепой, попал в большой город. Он служил там вместе с одним митрополитом. Митрополит дал отцу Павлу деньги на обратную дорогу, и они расстались. До поезда оставалось время, и отец Павел решил пообедать.
Заходит он в кафе, а девушка за стойкой говорит ему:
— А вы, дедушка, лучше уходите, вы плохо одеты.
И смотрит на его ноги. А на ногах у отца Павла — валенки, когда он уезжал из своей деревни, стояли морозы, а приехал в город — наступила оттепель, и с валенок на пол натекли лужи грязи. Пальто у батюшки тоже старое, ношеное, и чемоданчик в руке — вытертый, со священническим облачением внутри. Девушка, видимо, решила, что это какой-то бродяга. Отец Павел ушел.
Приходит в другое кафе, больше похожее на столовую, ему говорят: «У нас тут комплексные обеды!» «Что ж, — отвечает отец Павел, — это хорошо». Поставил у ножки столика чемоданчик, взял поднос, получил на него комплексный обед — первое, второе и компот. Поставил обед на свой столик, только собрался поесть — забыл ложку с вилкой! Пошел за ложкой с вилкой, возвращается — а за его столиком сидит какой-то мужчина и ест его первое. Вот тебе и комплексный обед. Сел отец Павел напротив и, ни слова не говоря, начал есть свое второе. Съел второе, хлеб по карманам разложил, а компот с тем мужчиной поделили поровну.
Тут мужчина встает и идет к выходу. Отец Павел глянул невзначай под стол — а чемоданчика-то и нет! Тот жадина украл. Съел половину его обеда, да еще и чемоданчик унес. Встал отец Павел из-за стола, побежал за вором, вдруг смотрит — стоит его чемоданчик. Только у другого столика. И обед на нем нетронутый. Перепутал!!! А мужчины того и след простыл. Тут у отца Павла даже голова заболела — вот ведь какой человек смиренный оказался, ни слова не сказал, когда отец Павел половину его обеда съел!
Сеанс
Отец Константин был большой затейник. За это его все любили. И ходили к нему за советом. Вот и Паша Егоров решил спросить у батюшки, что ему делать. Четыре года назад Паша женился, женился по большой любви, на Вике Кондратьевой, из отдела информации. Вика была не то чтоб красавица, но очень стройная, голову держала высоко и ходила красиво, длинными ногами в туфельках на каблучке — в общем, жить Паша без нее не мог. И даже когда женился, не разлюбил, а только полюбил ее еще сильней. А Вика, наоборот, с Пашей сначала вроде бы ничего, и обед приготовит, и обнимет даже, а потом стала скучать. И домой возвращаться не спешила. То с подружкой где-то задержится, то в магазин после работы поедет, они ведь вон как теперь, круглосуточные все стали, после работы самое время. А Паша дома сидит и чуть не плачет, даже в окно выглядывает. Вичка его честная была, и не к кому ее было ревновать, но все равно обидно. Муж дома сидит, а жена и носу не кажет! Начались у них скандалы. А Вичка его обнимет и говорит — скучно мне, милый, дома. На работе бумажки, а дома кухня да ты. Скучно. А Паша ей — я тебе, что ли, клоун тебя развлекать? Ну, и снова поругаются. И решил Паша обратиться к батюшке, к которому ходил четыре раза в год, постами, на исповедь, потому что Паша наш был человеком верующим. В отличие, между прочим, от своей жены.
Батюшка все у Паши расспросил, но пока расспрашивал, два раза зевнул, потому что Паша до того подробно рассказывал разные подробности, что батюшка ему ответил: «Ясно. Она думает, что ты зануда. Но мы сделаем так». И сказал Паше, что надо делать.
И вот снова Вичка где-то сильно задерживается, возвращается домой, звонит в дверь, а ей никто не открывает. Раз звонит и третий — тишина. Открывает она своим ключом дверь — а Пашкины ботинки и куртка вот они, в коридоре. Значит, он дома! Вичка немного насторожилась. Скидывает туфли, проходит в комнату, а в комнате не продохнуть от перегара, на полу крепко спит пьяный в дым Паша и вокруг него на ковре валяются окурки и пустые бутылки. А надо сказать, что до этого Паша не брал в рот хмельного и курить пробовал только однажды, в шестом классе, но с тех пор завязал. Вичка стала Пашу толкать ногами, но Паша только мычал, а потом вдруг открыл глаза. Да как закричит страшным, хриплым голосом: