— Не хочешь провести мне экскурсию по острову?
Конец летних каникул. Уроки вот-вот должны были возобновиться. Оставалось всего несколько дней свободы перед последним, выпускным классом. Я с удовольствием взяла на себя роль экскурсовода — ведь я знала остров как свои пять пальцев.
Быстро пообедав, я натянула мокасины, сунула в сумку немного еды, две фляги с водой и пулей вылетела из дома, чем позабавила родителей. Ты шел совсем рядом. Погода стояла пегая[2]. Нежный ветерок предвещал чудесную прогулку.
Ты взял с собой небольшой блокнот, а на шее у тебя болтался «полароид».
— Зачем тебе все это, Эжен?
— Чтобы документировать виды, за которыми мы будем наблюдать. Я бы очень хотел составить список птиц под угрозой исчезновения. Вот начну прямо сейчас с тебя. Как зовут?
Я рассмеялась, и в тот момент ты меня сфотографировал.
— Диана. Ди-а-на.
Помахав снимком, чтобы он проявился на свежем воздухе, ты положил его в блокнот. Внизу ты написал мое имя, тщательно выводя буквы. Теперь я официально была на грани исчезновения. Может, это недоброе знамение? Мы продолжили путь на запад. От заасфальтированной дороги вела тропинка через лес до края острова. Так можно было дойти до водопадов всего за полчаса.
Солнце только недавно начало свое восхождение по небу и еще не грело. Ветер оставлял на коже свежие приятные поцелуи. Цикады по очереди разбивали тишину надвое. По-прежнему смущаясь, мы шли бок о бок по дороге, а затем свернули в лес. Время от времени ты задавал мне вопросы.
— Ты часто гуляешь по округе? Это действительно уникальное место… Никогда и ничего подобного я раньше не видел.
— Да, здесь отец расставляет ловушки на мелкую дичь. Я часто хожу вместе с ним.
Сначала ты удивленно на меня взглянул, а потом надулся, будто я произнесла что-то чудовищное. Я тут же сменила тему:
— Почему вы сюда переехали?
— Из-за меня. Родители не хотят, чтобы я жил в городе.
— Ну с местом они не ошиблись. Чего-чего, а жизни на острове нет.
Но ты не согласился. Ты не переставал улыбаться. Смотрел по сторонам, словно зачарованный. Мы продвигались в глубь леса: медленно пересекали его, регулярно останавливаясь, чтобы ты сфотографировал журавля[3], маленькую птичку — кажется, ее здесь называют желтоногий улит, дятла, ласточек…
По-моему, ты не встретил ни одного животного на грани исчезновения. Однако не было похоже, чтобы тебя это расстроило — даже напротив. Ты все записывал в блокноте.
Чем дальше мы шли по острову, тем сильнее меня мучил один вопрос. Я старалась сдержаться изо всех сил, но с каждым поворотом мне это удавалось все хуже.
— А что не так с городом? Мне вот не терпится уехать отсюда в следующем году.
— А что не так с этим островом?
Я не знала, что тебе ответить, Эжен.
Я могла бы сказать, что на острове нет ничего необычного. Разве что давящее одиночество, когда зима не хочет уходить: сначала крошечное, но изо дня в день с ним становится сложнее жить. И хандрящая погода[4]. Островитяне прячутся по домам. Гнетущее чувство разливается, словно ровная морская гладь. Ожидание невыносимо. Иногда кажется, будто мы пленники, будто вода никогда не отступит.
Но я промолчала.
Неловкость между нами росла. Я не хотела отвечать. Ты тоже. Тогда я отвела тебя в то место — ты точно не ожидал подобного. Выросшего из ниоткуда величия. Спустившись с холма, мы свернули на развилке влево, и в тот самый момент ты впервые увидел реку во всем великолепии. Был прилив. Необъятное море широко разливалось, завоевывая землю. Завивалось. Волнение напоминало, какие мы крошечные. Я показала пальцем на скалы напротив, которые вода собиралась вот-вот поглотить:
— На том конце вода резко уходит вниз. Нужно быть осторожным. Мы называем это место «Вниз по маленькому клифу».
Ты посмотрел в том направлении, а затем окинул взглядом всю панораму с запада на восток. Что-то слева привлекло твое внимание.
— А там, что это за точка?
— А, это скала Лечебница. Папа говорит, она всегда так называлась. Обычно раненые птицы летят туда, чтобы укрыться.
Ты улыбнулся, подошел как можно ближе к воде и посмотрел вперед. Я стояла рядом. Наши ступни утопали в гальке. Быстро прибывающая вдалеке река создавала иллюзию, будто мы движемся вместе с ней.
— Как думаешь, это река плывет или остров?
— Уверен, что мы плывем. Дрейфуем…
Тогда я поняла, что ты здесь навсегда.
За сто двадцать восемь дней до
Она всегда просыпается в одно и то же время принимает душ одевается прихорашивается завтракает идет на работу семь дней в неделю по одной и той же дороге ни с кем не разговаривает только если не нужно по работе семь дней в неделю никакого общения за пределами офиса единственная дочь вот уже пятнадцать лет не видела родителей даже не разговаривала с ними впахивает все время семь дней в неделю выполняет больше задач чем остальные не подает и признака усталости на людях не знает провала никогда не довольна своей работой коллегами или администрацией никогда не ужинает как следует ест салат на бегу без соуса перечитывает и исправляет по сорок раз мейлы перед отправкой всегда ждет час после ухода последнего коллеги и потом покидает рабочее место но идет не домой а в спортзал там методично работает над каждой мышцей возвращается очень поздно готовит легкий ужин быстро ест не чувствует вкуса моет посуду накопившуюся за день снова принимает душ надевает чистую пижаму ложится в белую шелковую постель дважды проверяет заперта ли дверь встает посмотреть выключила ли плиту и снова ложится целую вечность засыпает прокручивает по кругу все письма все папки все разговоры за день глубоко их анализирует ищет слабые места ошибки ловушки которые ей расставляют каждый день чтобы она не насладилась полностью успехом она хочет безупречную жизнь она мечтает что время будет идти дальше а тело останется таким же крепким
Питание
Американский беляк — травоядное животное. Летом он питается в основном зелеными растениями, в частности горошком, клубникой, люпином и колокольчиками. Также он ест листья кустарников. Зимой беляк не впадает в спячку. В сильные морозы он ищет убежища в норе, либо выкопанной им самим, либо оставленной каким-то другим животным. Заяц потребляет любую найденную съедобную растительность: мелкие веточки, почки, кору хвойных или лиственных деревьев. Как и другие зайцевые, чтобы извлечь все питательные вещества, беляк практикует цекотрофию, то есть поедание особого вида частично переваренных испражнений. Если нет выбора, беляк может иногда есть мясо других зайцев или мертвых животных, чтобы получить дополнительную порцию протеинов.
День второй
Диана проснулась в панике. Ее сердце все еще бешено колотилось, дыхание было прерывистым. Ужас, который она только что испытала, парализовал все части тела. Что ей снилось? Воспоминание казалось следом на снегу, тут же сметенным ветром. Оставалось лишь необъяснимое чувство, что ее загнали в угол. Диана вспомнила, что очутилась в лесу. Но от чего она бежала? Или от кого? Она старалась восстановить дыхание, глядя, как сбивчиво надувается и сдувается живот. Может, она стала дышать чаще, чем раньше? А если само время ускорилось? Диана приподнялась на локтях, проверила, заперта ли дверь — да! — и легла обратно.
Снаружи едва брезжил рассвет. Часы показывали пять сорок пять утра. Она проснулась на час раньше обычного. Удивительно, но Диана не могла вспомнить, как уснула прошлой ночью. Она прокручивала в голове воспоминания о двери, замке и мучительной мигрени. И больше ничего. Она потеряла сознание?
«Если лечение сработает так, как должно, вы быстро заметите изменения в теле и во сне. Вы станете спать все меньше и меньше с каждой ночью».