Читать интересную книгу Человек, который съел «Боинг-747» - Бен Шервуд

Впрочем, сами декорации вызвали бы у непосвященного зрителя некоторое недоумение: место, где в поцелуе впились друг в друга молодой человек и девушка, было обнесено красной бархатной веревкой, за которой влюбленную парочку с трех сторон окружили фотографы, операторы и корреспонденты. Щелкали затворы камер, ярко сверкали вспышки. Целующиеся не обращали на них внимания, ни на миг не отрываясь друг от друга.

Площадка, где целовались эти двое, была окружена временными трибунами, возведенными в несколько ярусов. Сотни зрителей, сменяя друг друга, подбадривали целующихся громкими возгласами.

— Allez! Vive la France![4] — проорал с трибуны юноша студенческого вида.

— Courage![5] — воодушевленно воскликнула какая-то женщина.

По случаю такого события здесь, на острове Иль Сен-Луи, все столбы были увешаны рекламными плакатами. «Реми Мартен», «Эвиан», «Эр Франс», «Риглиз» — всемирно известные корпорации сочли для себя выгодным выступить спонсорами этого не слишком затратного мероприятия, разместив свою рекламу вокруг места действия. Мужчины в дорогих, изящных костюмах с удовлетворением оглядывали заполненные до отказа трибуны и целую толпу фотокорреспондентов и телеоператоров: такая высокая «явка» на спонсируемом мероприятии была им явно по душе.

За судейским столом, установленным на специальном помосте, не обращая внимания на царящие вокруг суету и шум, с достоинством восседал Джей-Джей Смит: тридцать четыре года, слегка волнистые каштановые волосы, прямой нос, едва ли не идеальный по форме овал лица (для того чтобы служить эталоном, ему не хватало лишь чуть более четких контуров). Держался Джей-Джей с подобающими его статусу солидностью и достоинством. Одет он был в темно-синий блейзер с золотой эмблемой Книги рекордов на нагрудном кармане. Дополняли наряд льняные брюки и песочного цвета кожаные ботинки. Присмотревшись повнимательнее к этому человеку, можно было бы заметить, что швы блейзера чуть потерты на плечах, догадаться о том, что порвавшаяся местами подкладка заклеена изнутри скотчем, и увидеть, что светлые льняные брюки выглажены далеко не идеально, а туфли вычищены не до зеркального блеска. Впрочем, сейчас мистеру Смиту было не до того, чтобы переживать по поводу своего не слишком шикарного гардероба. Его мысли и внимание были заняты гораздо более важным делом. Перед ним на столе лежал толстый черный блокнот, с содержимым которого он иногда сверялся, стараясь при этом как можно меньше отвлекаться от наблюдения за целующимися. Время шло, и следовало признать, что ни единого нарушения строго предписанных правил ни организаторы, ни сами претенденты на звание рекордсменов пока что не допустили.

— Месье, желаете что-нибудь выпить? — обратилась к нему молодая женщина, эффектно взмахнув густыми ресницами. На ней было тонкое летнее платье без рукавов, с большим вырезом, а на шее болталось удостоверение, свидетельствующее о принадлежности незнакомки к организационному комитету. Джей-Джей давно успел заметить, что французские организаторы, а в особенности организаторши, неизменно проявляют по отношению к нему всемерную заботу и не оставляют его без внимания. — Быть может, бокал вина?

— Non, merci[6], — отказался Джей-Джей. Он прекрасно знал, что его организм не отличается стойкостью к алкоголю и единственный бокал вина может сорвать все мероприятие, оставив конкурсантов и организатора без официального судьи. — Благодарю вас, мне пока ничего не нужно.

— Если что — позовите меня. Я в вашем распоряжении, — сказала женщина и тепло улыбнулась ему.

Джей-Джей проводил ее взглядом, оценивая силуэт, просвечивающий сквозь легкую ткань платья.

«Я в вашем распоряжении, — мысленно повторил он. — Вот уж действительно, лучше не скажешь». Джон Смит промокнул лоб носовым платком, глотнул прохладной минеральной воды из бутылки и обвел взглядом толпу, собравшуюся поглазеть на знаменательное событие.

Рекорды, связанные с поцелуями, явно обладали особым магнетизмом, притягивая целые орды зрителей. Буквально за год до описываемых событий тысячи людей собрались в Тель-Авиве, чтобы посмотреть, как Дрор Орпаз и Кармит Цубера пытаются побить рекорд беспрерывного поцелуя. Джей-Джей провел вместе с конкурсантами на площади Рабина все тридцать часов и сорок пять минут, а затем его вместе с новоявленными рекордсменами отвезли в больницу Икилов, где всем троим пришлось пройти восстановительные процедуры, дабы снизить тяжесть последствий переутомления и обезвоживания организма. И вот в этот весенний день здесь, в Париже, еще одна молодая пара твердо вознамерилась установить новый рекорд. Эти двое оказались самыми стойкими из шестисот участников: все остальные уже выбыли из соревнования.

На самом деле долгие поцелуи — дело довольно скучное. Кроме того, здесь от человека не требуется никаких особых навыков или способностей. Залогом успеха в таком конкурсе является скорее общая выносливость организма, чем романтические чувства или страстное влечение двух людей друг к другу. В связи с этим правила соревнования жестко регламентированы: губы целующихся не должны разъединяться ни на мгновение, претенденты должны все время стоять — и никаких перерывов на отдых или на посещение туалета. Несколько дополнительных условий ставили конкурсантов в еще более сложное положение. Джону Смиту особенно нравилось правило номер четыре, которое гласило: «На протяжении всего конкурса оба претендента должны бодрствовать». А правило номер семь, соблюдение которого не так-то легко обеспечить, создавало серьезные трудности для людей со слабой волей — или слабым мочевым пузырем. Звучало оно так: «Использование всякого рода прокладок и подгузников не допускается».

Впрочем, все эти препятствия можно было легко обойти, не нарушая регламент. И если участники-новички обычно сходили с дистанции от голода и жажды примерно через девять-десять часов, то более опытные претенденты решали проблему поступления в организм влаги и питательных веществ при помощи просунутой в рот, возле уголков губ, соломинки, по которой они всасывали протеиновый коктейль или энергетический напиток. Пересохшие губы по мере возможности смазывались гигиенической помадой.

Пожалуй, единственной непреодолимой преградой для конкурсантов могло стать нежелание целоваться так долго с кем бы то ни было. Мало кто из нормальных людей готов провести несколько часов кряду, не размыкая объятий и слившихся в поцелуе губ даже с самым близким человеком. Впрочем, Джон Смит знал одну женщину, с которой он мог бы пойти на подобное испытание. Когда-то он любил ее и, пожалуй, не отказался бы слиться с нею в поцелуе не только на несколько часов, а и на много дней. Эту женщину звали Эмили. Она была агентом по продаже туристических путевок, и познакомились они с Джоном в закусочной, куда зашли съесть по гамбургеру в обеденный перерыв. Эмили была на несколько лет старше Джона, эффектная, стройная. Его всегда поражало непостижимое свойство ее ума: мысль Эмили могла перескакивать с одной темы на другую, казалось бы, непоследовательно и нелогично, но через какое-то время всегда возвращалась к тому, о чем речь шла изначально, и Эмили высказывала неожиданно свежее и в высшей степени разумное суждение. А еще Джону нравилось, как она целуется — мягко, ласково и при этом настойчиво, словно исследуя, пытаясь познать не только его губы и язык, но и все его существо.

— Целовать тебя — все равно что целовать целую страну, — однажды сказала она, прощаясь с ним у дверей туристического агентства. — Это каждый раз загадка, открытие. Будто путешествие в новое место, где все незнакомо — и пейзажи, и люди.

Когда Джон предложил Эмили выйти за него замуж, она согласилась. Но почему-то после этого они не стали торопить события и не побежали к алтарю. День шел за днем, месяц за месяцем, а Джей-Джей все так же без устали ездил по миру, собирая и фиксируя новые рекорды. Его командировки становились все более продолжительными, его увлеченность работой крепла с каждым днем. Книга рекордов стала главной страстью его жизни. И однажды, в день очередного отъезда Джона, Эмили сообщила ему, что намерена разорвать отношения.

— Твоя жизнь проходит в поисках всего необычного и примечательного, — сказала Эмили, возвращая оторопевшему Джону бархатную коробочку с обручальным кольцом, — всего того, чего я тебе дать не могу. Я не хочу растратить жизнь на тщетные попытки соответствовать твоим высоким требованиям.

— Но я же люблю тебя! — воскликнул Джей-Джей, ошарашенно застыв над полусобранным дорожным чемоданом. — Честное слово, очень люблю, — зачем-то добавил он.

С его точки зрения, в словах Эмили о жизни, растраченной на тщетные попытки, просто не было смысла. Те четыре года, которые они с Джоном «растратили» друг на друга, не шли ни в какое сравнение с шестьюдесятью семью годами, проведенными в браке Октавио Гиленом и Адрианой Мартинес из Мехико.