Читать интересную книгу Контрольный выстрел - Николай Иванов

Когда-то, в самом начале войны, Сталин дал указание сфотографироваться ему именно в такой позе и разместить снимок в «Красной Звезде». Важно было показать войскам, что Генеральный штаб тщательно прорабатывает все операции, что люди не бездумно бросаются в сражения. Что о них думают, их берегут, насколько это возможно на войне. Внимание на подобные детали вкупе со стратегическим мышлением у вождя не переставали поражать Жукова. И хотя у них у обоих на груди висели Золотые Звезды, у Верховного главнокомандующего она была Звездой Героя Социалистического Труда. Пусть и за № 1, но полководческий талант мог претендовать и на звание Героя Советского Союза. Но опять же – не задерживались звезды Героев в Кремле, шли прямым ходом в войска. И это вновь было справедливо и дальновидно со стороны Сталина, потому что исход войны все еще решался в окопах, а не в штабах.

Молчание хозяина главного кремлевского кабинета означало одно – продолжайте.

– Предполагать, что немцы смогут в ближайшее время нарастить усилия, у нас оснований нет. Да, немецкие дивизии ускоренными темпами наращиваются людьми и наступательной техникой. Однако у Гитлера возникают с этим значительные проблемы, – продолжил Жуков. Сведения, которые он излагал, наверняка были хорошо известны и начальнику Генштаба, и Верховному главнокомандующему, но ради целостности картины и логики будущего решения он посчитал нужным их повторить: – За два года войны вермахт потерял убитыми, пропавшими без вести, ранеными и эвакуированными по болезни более 4 миллионов человек. Восполнить этот контингент, несмотря на тотальную мобилизацию, им не удается.

– И это при том, товарищ Сталин, что немцам пришлось призвать значительное число рабочих, забронированных за промышленными предприятиями, а также 60-летних мужчин и 16—18-летних юношей, – дополнил Василевский деталями доклад заместителя наркома. – Качество этого набора как по физическому состоянию, так и по боевой выучке, моральному духу далеко от лучших образцов вермахта 41-го года.

Сталин не терпел шапкозакидательства, но в данном случае начальник Генштаба просто рисовал реально складывающуюся картину, не боясь быть упрекнутым в предвзятости к противнику. И это не все, что вошло в доклад. По последним разведданным, вместо 4—6-месячного обучения, которое обычно проходило молодое пополнение в армии резерва, из-за огромных потерь на востоке фашистские генералы вынуждены сворачивать эти курсы до полутора месяцев. Подобное происходило и с офицерским составом: военно-учебные заведения Германии не успевали восполнять потери в командных кадрах, и в войска начали прибывать молодые офицеры, имеющие всего трехмесячную подготовку. Не говоря уже о том, что гитлеровское командование прибегло к урезанию не только тыловых частей и подразделений, но и к сокращению с 17 до 13 тысяч личного состава линейных дивизий непосредственно на фронтах.

– И хотя мы видим некоторое увеличение огневых возможностей вермахта за счет автоматического оружия и минометов, Генеральный штаб тем не менее подтверждает: стратегическая инициатива на данный момент на нашей стороне, – подытожил Василевский.

– Вы предлагаете для развития успеха немедленное наступление? – принялся раскуривать трубку Сталин, забыв о ней на время докладов.

Василевский посмотрел на Жукова, все еще склоненного над картой: окончательный вывод за тобой, Григорий Константинович.

Тот вновь для наглядности сжал руки в клещи над щербатым курским выступом:

– После анализа всех данных мы предполагаем, что наиболее вероятной целью летнего наступления вермахта станет окружение и уничтожение наших войск в районе Курска. В случае успеха дальнейший их удар возможен на юго-восточном направлении, хотя не исключена возможность наступления и на северо-восток, для обхода Москвы. На остальных участках фронта немецкое командование способно к ведению оборонительных боев или отвлекающих маневров, так как нигде более оно не располагает силами, необходимыми для крупных наступательных операций.

Сталин, попыхивая трубкой, мягко прошелся до своего стола. Кивнул оттуда – продолжайте, я карту помню.

– Имея определенное превосходство и возможность ведения активных наступательных действий, мы, – Жуков оглядел начальника Генштаба и его заместителя, подчеркивая коллегиальность решения, – предлагаем перейти к обороне.

В кабинете застыла тишина.

– Я правильно понял, товарищ Жуков, что вы предлагаете уступить врагу стратегическую инициативу?

Сталин не стал принимать коллективность мнения и указал вытянутой трубкой на гонца, принесшего дурную весть. Трубка дымилась после активных затяжек, но замнаркома обороны столько раз видел этот жест хозяина кабинета, что остался невозмутимым: если Сталину аргументировать свое решение, то трубка вновь вернется на свое привычное место у груди вождя.

– Никак нет, товарищ Сталин, никаких уступок врагу мы не допускаем. Мы говорим о преднамеренной обороне, в ходе которой будем контролировать развитие любой ситуации. А именно: предоставив возможность Гитлеру броситься в бой без достаточного перевеса сил и средств, при сокращенном тыловом обеспечении, мы можем измотать его последние самые боеспособные дивизии. В полосе заблаговременно подготовленной обороны. А измотав, самим перейти в наступление. На сегодняшний день такой вид боевых действий видится нам наиболее благоприятным.

Несмотря на цепкость своей памяти, Сталин вернулся к карте и словно под другим ракурсом посмотрел на тактические значки, нанесенные генштабистами. Интересно, над какой картой и с какими знаками склонился сейчас Гитлер? Но в докладе Жукова имелась и тактическая, и главное – стратегическая разумность: переход в контрнаступление после того, как противник будет измотан в ходе бесплодных атак, позволял рассчитывать на гораздо большие успехи с меньшими потерями. При всей своей нынешней нервности Гитлер еще достаточно силен…

– А что у нас в тылах у Рокоссовского и Ватутина? – не выразив пока своего отношения к оборонительному предложению, Сталин посмотрел на расположение Центрального и Воронежского фронтов. Командующие не без оснований считались его любимцами, на их тактическое чутье можно было всецело положиться, но Ставка на то и создавалась, чтобы координировать, вплетать в один узор обстановку на всех фронтах и в тылу.

Жуков и Василевский посмотрели на Антонова. Тот, как начальник оперативного управления Генштаба, лично занимался детальной проработкой будущей операции. Алексей Иннокентьевич не выделялся харизмой среди своих великих начальников, хотя, как и они, повоевал изрядно с первого дня войны – и под Киевом, и в Закавказье, и на Черноморском побережье. Так что его кандидатуру на должность первого заместителя начальника Генштаба – начальника Оперативного управления Сталин в конце прошлого года утвердил без сомнений.

– Товарищ Сталин, мощности тылового обеспечения наращиваются, из-под Сталинграда в район курского выступа уже прибыло 26 паровозных колонн с общим парком 600 паровозов. Загвоздка в другом – в малой пропускной способности железной дороги, к тому же постоянно находящейся под бомбежками. Наиболее сложное положение с подвозом материальных средств у Воронежского фронта, в тылу которого курсируют всего 16 паровозных пар в сутки.

Долго рассказывать Верховному главнокомандующему про военные трудности считалось бессмысленным, тому требовались конкретные проработанные предложения по их преодолению, и Антонов не злоупотребил вниманием.

– Есть предложение в кратчайший срок построить новую железнодорожную ветку от Ржавы до Старого Оскола, – генерал армии положил карандаш на месте будущей трассы.

Исходя из масштабов карты и длины остро заточенного карандаша, длина предполагаемой дороги вкладывалась в сотню километров, и Сталин впервые нетерпеливо посмотрел на начальника оперативного управления – дальше.

– По некоторым сведениям, до войны там намечались проектные работы по строительству железнодорожной ветки, – поспешил уточнить Василевский. – Из специалистов «Воентранспроекта» уже создано семь изыскательских партий, они выехали непосредственно на место возможной стройки и в течение двух недель подготовят необходимые обоснования.

Это на данном этапе могло означать точку в докладе, и Сталин посмотрел на часы. Военачальники стали во фронт. Вместо слов Верховный главнокомандующий подошел к карте, синим карандашом вывел в ее правом углу подпись: «И. Сталин».

Предварительный план утверждался…

Менее чем через два месяца, 8 июня, такая же подпись появилась на постановлении Государственного комитета обороны «О строительстве линии Старый Оскол – Ржава», получившей кодовое наименование «Строительство № 217». Железную дорогу протяженностью 96 километров по облегченным техническим условиям предписывалось соорудить в период с 15 июня по 15 августа. Кроме специализированных железнодорожных подразделений и мостовиков на строительство линии привлекалось более 20 тысяч человек из числа местного населения Курской и близлежащих областей.