Читать интересную книгу Контрольный выстрел - Николай Иванов

– Ей еще детей рожать, а не… – не смогла сдержаться, кивнула на букет в руке Прохоровой, – …а не только цветочки нюхать.

Валентину Ивановича словно окатило холодной водой. Прикрыла глаза, сдерживая гнев: еще никто на стройке не посмел говорить с ней подобным тоном, а тем более выставлять упреки. Расстояние до навеса было небольшим, Полина на шепот не переходила, и Соболь, поправив ремни, направился лично одернуть зарвавшуюся врачиху: ты сначала повоюй, как некоторые. Да, не дай бог, при этом стать инвалидом…

Однако бригадиру самой хватило благоразумия первой оставить место спора. Не дала и лейтенанту ввязываться при посторонних в женские разборки. Но, отойдя, бдительно оглянулась в сторону дрезины:

– Ты говоришь о безопасности объекта, а она вон в любое время дня и ночи в любую бригаду…

В ней конечно же заговорила женская обида. Возможно, врач задела и самую больную тему – отсутствие детей. Но и поставленная начальником контрразведки задача по усилению бдительности абсолютно не являлась лишней или надуманной. По крайней мере Валентине Ивановичу хотелось, чтобы именно так подумал лейтенант о ее предупреждении.

Тот понял правильно:

– Мне нужно знать досконально все о каждой. О каждой, кто работает и бывает здесь. Где твоя землянка?

Уединения Соболь желал в первую очередь для того, чтобы, успокаивая Валентину, дотронуться до нее, прижаться как бы ненароком. Ведь то, что может показаться настырным в простой обстановке, во время утешений превращается в заботу о человеке.

Валентина Иванович сама впервые пожалела об отсутствии личных апартаментов, извинилась:

– У меня с девочками одни нары, сил и времени обустраиваться не было. Вон там столик есть. Погоди, только письма раздам.

Вытащила из сумки щепотку желтых, исписанных адресами и проштампованных солдатских треугольников, но вдруг остановила себя. Обернулась к настороженно глядевшим на нее девчатам, сделала вид, что доставала папиросы. Незаметно опустила конверты обратно, пояснила сопровождающему:

– В другой раз. Там похоронка для Вари… После. После стройки, а то будет вселенский вой, а не работа.

Не сдержалась, снова оглянулась и сразу уперлась взглядом в Варю. Та в тревожном ожидании подалась навстречу, но Валентина Иванович кивнула сразу всем – все нормально, мы сегодня без известий. Указала Соболю тропинку к столику, где могли побыть без свидетелей.

Однако едва поравнялись с навесом, их неожиданно окликнули:

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, мне сказать…

Поднявший руку Семка просил обратить на него внимание, но Кручиня с гаканьем опустил, промахиваясь, трамбовку на его ногу. И пока тот прыгал на другой от боли, Иван Павлович сам пояснил просьбу парня:

– Носилок не хватает, товарищ лейтенант. Женщины в подолах камни таскают. Надо бы как-то посодействовать.

Соболь, как к последней инстанции, оглянулся на Валентину Ивановича, та подтвердила: не хватает. Таскаем и в подолах. И хотя в должностные обязанности сотрудника Смерша забота об условиях труда рабочих не входила, ради своей значимости лейтенант пообещал спутнице:

– Поставим вопрос.

Больше просьб не последовало, и он продолжил путь с бригадиром.

– Поставят вопрос, – сообщил оставшемуся без подмоги, сжавшемуся Семке напарник. Похлопал по сумке с пистолетом: – Я тебя предупредил. Еще одна глупая попытка, и… Давай на пост.

Кивнул издали женщинам, прощаясь. Направил Семку в сторону леса.

– Не день, а бал-маскарад. И все мимо – и клоуны, и принцы, – проводив взглядами сначала начальство, потом мужчин, потом к нарам бабу Лялю с Полиной и Зорей, произнесла с неподдельным вздохом Стеша. – В таком случае я – спать.

– Погоди. Я приготовила ужин, – попыталась остановить ее Наталья.

– Это где крупина за крупиной бегает с дубиной?

– Ничего, перезимуем, – долгая русская зима приучила и летние трудности переиначивать на себя. – Валентина Иванович разрешила открыть тушенку и устроить пир через три дня, на мой день рождения, – извинилась за нынешнюю скудность стола Наталья. – Но кушать надо, хоть крупиной с дубиной. Иначе свалимся под насыпь.

Стеша согласно покивала, но от своего намерения не отступилась. Проходя мимо Вари, замедлила шаг. Проговорила словно для себя:

– Эх, когда-то и я красивой, может, и не была, но уж молодой – точно! И какие ночи были звездные, если бы кто знал!

Мечтательно закатила глаза, вспоминая довоенное время или только наговаривая на свою бурную молодость. Только и этого оказалось достаточно, чтобы лицо Вари сделалось земляным, глаза мгновенно выцвели, руки опустились. Ни слова не сказав в ответ, вернулась к бревну, которое не докатила до цели. Взялась за кол, поддела четвертованную тушку сосны, напряглась. Наталья замахнулась мокрым полотенцем на Стешку, но не достала и тогда постучала по голове: думай хоть, где и что говорить. А Груня просто отобрала у подруги кол и усадила ее на легкую, золотистую корочку сосны. Той бы стать корабельной мачтой с алыми парусами, а не подпирать промасленные шпалы над безвестной речушкой, но война вносила свои коррективы в жизнь не только целых народов, судьбы отдельных людей, но, видать, и природы…

– Ну что ты, что ты! – обнимала подругу Груня. – Что ты, как дитя малое, на каждый чих дурехи?

– А что она… все про свое одиночество?.. Я ей виновата? И в морячку вырядилась под Василя. Ничего не понимаю и не вижу, что ли?

– Тю! Стешку не знаешь? Язык без костей, голова без ума. Ну, хотела тоже замуж, так кто ж не хочет? Но и у мужиков ведь свои глаза есть, не бараны. Василь оценил тебя-то, не ее, – поддела локтем. – Что сам пишет?

– Как ушел с конвоем в море, так больше ни слова. Месяц и три дня. Не пишет один человек, а кажется, что молчит целый мир. Как так может получаться, Груня? Вот, последнее…

Достала из кармана кофточки, пришпиленной булавкой, затертый от частого доставания треугольник. Бережно, с осторожностью и почтением архивариуса раскрыла его. Глядя поверх листа, начала читать наизусть:

– «Привет из далекого края в свою родную сторонушку. Дорогие мои Варенька, любимая теща Мария Михайловна и кот Мурзик! Мы продолжаем бить врага среди холодных вод Баренцева моря. Если бы не война, никогда бы не увидел эти суровые земли. Милая Варюшка…»

Слезы накрыли, видать, не только глаза, но и сердце, и Варя замолчала. Груня про себя еще раз помянула Стешку не совсем ласковыми словами, обняла, закачала подругу, как успокаивают маленьких.

– Ничего. Приедет твой Василь героем, будет деткам рассказывать про дивные дали, моря-океаны.

– Лишь бы приехал… Ох, как же молюсь, чтобы приехал!

– Приедет. Вон как немца гонят, в хвост и в гриву. Пойдем на ужин.

– Я немного еще поработаю.

– Никаких поработаю, – не разрешила подруга. – На ногах еле стоишь.

– Ничего, – успокоила Варя. – Мы метр дороги сделаем, а война, глядишь, на день раньше кончится. А значит, и Василь придет быстрее. Сейчас все, что делаем здесь, польза победе.

Подняла кол, поддела его под бревно. Груня, вздохнув, наклонилась за своим. Приноровившись к единому ритму, рывком перевалили кругляш…

Глава 7

Землянка начальника контрразведки майора Врагова даже за малый срок своего существования на курской земле видела многое, но такой ярости, как в это утро, не могли припомнить ни в охране, ни ординарец, ни посыльные. Достаточно сдержанный, обычно прячущий свой гнев за язвительность и сарказм, на этот раз майор едва ли не тычками в спину загнал в нее Соболя из подъехавшего автомобиля. Мог бы и взашей, будь повыше ростом.

– Без единого выстрела! Как щенков! Кто должен был обеспечивать ее охрану? – ревел он на вытянувшегося в струнку у центрального стояка Соболя.

Часовой прикрыл дверь, замахал на ординарца, бегущего с чайником: какой чай, какие сушки. Побереги свою голову и зад, если не хочешь на них приключений.

А Врагов неистовствовал внутри:

– Кто, я спрашиваю, отвечал за охрану раненой?

– Я, – выдавил из себя лейтенант.

– Нет! Я! Я должен был выставить охрану. Но – к тебе, – ткнул майор пальцем в грудь подчиненному. – Потому что первые три диверсанта – что? – подлез под немигающий взгляд лейтенанта. Для полноты картины оставалось кому-то из них двоих состроить рожицу, но шутки уже не проходили. – Что? – требовал ответа Врагов.

– Они ведь сами застрелились, товарищ майор. Не хотели сдаваться. Вы знаете… – попробовал поискать правду Соболь.

– Знаю, – признался Врагов, но не дал лейтенанту уйти от взгляда, как из-под линии огня. – Но все три убитых диверсанта – практически у тебя на глазах. Остались одни их имена, а толку от этого? Теперь у тебя же успешно воруют раненую…

Соболь сглотнул сухую слюну:

– Неужели вы думаете…

– А что тут думать? – вытянул подбородок майор. Однако долго в такой выгнутой позе стоять не смог и отошел наконец от подчиненного. Тот торопливо сделал несколько коротких глотков воздуха. – Прячем концы в воду, товарищ лейтенант? Или кто ты там у абвера? Господин капитан?