Я не такой отменный пекарь, как мама, но я усердная, и мне нравится хлопотать вместе с ней.
В доме жарко (в этом прелесть жизни в старом доме без центральной системы кондиционирования), поэтому, чтобы привнести в кухню хоть какую-то прохладу, я включаю потолочный вентилятор и вентилятор на полу. Когда духовка разогреется, здесь станет невыносимо.
Мама включает музыку, и, занимаясь готовкой, мы обе поем и танцуем. Наш смех заполняет пространство, и я вспоминаю те времена, когда этот звук полностью отсутствовал в нашем старом доме.
Я стараюсь не слишком часто думать о том, что было раньше, – о том, как мы жили с отцом, но иногда от этих мыслей трудно отделаться.
Я беру тесто и равномерно распределяю его по формочкам, пока мама готовит три разных вида глазури. Кухня – самая обновленная часть дома, и поскольку мама любит печь, она настояла на том, чтобы ей установили сдвоенный духовой шкаф. В такие моменты, когда готовится несколько партий кексов, это, безусловно, удобно.
Я убираю кексы в духовку и устанавливаю таймер, хотя в этом нет необходимости.
У мамы есть нюх, какое-то шестое чувство. Удивительно, как ей удается определить момент, когда все готово, но это умение ее еще ни разу не подвело.
Она смотрит на свой телефон и морщит нос.
– Кто там?
Я смываю с рук брызги жидкого теста.
– Твоя сестра.
Я закатываю глаза. У меня хорошие отношения со старшей сестрой, но это не значит, что я слепа и не вижу ее недостатков, которых великое множество.
– Что она учудила на этот раз? – Я вытираю руки и начинаю собирать грязные миски и лопаточки.
– Она не приедет домой к ужину. Встречается с Майклом.
Я старательно скрываю свою реакцию. Майкл уже много лет является парнем Джорджии, но все это время они то расстаются, то сходятся снова. Человек он не самый плохой, но вдвоем они представляют собой смертельную комбинацию. Дикую, спонтанную, на грани катастрофы.
Когда они расставались в последний раз, Джорджия поклялась, что больше никогда его не увидит. Лгунишка.
Не поймите меня превратно, это ее жизнь, и она вправе поступать как ей заблагорассудится, но я хочу, чтобы она нашла кого-то, кто бы относился к ней как к королеве, и не тратила время на мужчину, который, несмотря на проведенные вместе годы, убегает при одном упоминании о браке. Да, мне всего восемнадцать, но я не глупа. Пара должна быть на одной волне и смотреть в одну сторону, а не как эти двое.
– Я думала, они расстались? – Я с бо́льшим остервенением, чем того требует ситуация, тру миску из нержавеющей стали.
– Ты же знаешь Джорджию. Она любит его и каждый раз думает, что теперь все будет по-другому.
– Может, на этот раз так и будет. – Я пытаюсь вложить в свой голос немного ложной надежды, но мы обе смеемся, зная, что это вряд ли произойдет.
Я заканчиваю с мытьем посуды и помогаю ей с глазурью.
– Кексы готовы.
Она резво поднимает голову и мчится к духовке, натягивая рукавицу. И расставляет противни, чтобы дать им остыть.
– Не могла бы ты проверить почту?
– Легко.
Я открываю боковую дверь, спускаюсь по ступеням, и мои ноги касаются подъездной дорожки. Ее недавно заасфальтировали (это оплатили мои бабушка с дедушкой), и теперь я скучаю по тем временам, когда можно было пинать гравий.
Я смотрю на соседний дом. Его недавно продали, и пока в него никто не заехал. Однако сегодня снаружи припаркован фургон. Я прищуриваюсь и иду дальше по улице, пытаясь разглядеть надпись на фургоне.
Ландшафтный дизайн Холмса.
Вот как! Может быть, тот, кто его купил, нанял ландшафтного дизайнера, чтобы тот приехал и убрал все заросли. Двор и дом, конечно, нуждаются в уходе, как и наши, но они прекрасны и таят в себе огромный потенциал. Когда мама купила этот дом, я сначала решила, что она рехнулась, не купив новостройку, но потом поняла. В старом доме гораздо больше очарования. Все, что от вас требуется – подарить ему немного любви.
Я открываю почтовый ящик, беру письма и поворачиваюсь, чтобы вернуться домой, когда слышу стон. Он доносится из-за забора, отделяющего наш двор от соседнего.
– Эй? – кричу я.
Ответа нет, но я слышу шум, напоминающий звуки борьбы.
Я с опаской выхожу во двор и обнаруживаю, что калитка на задний двор открыта. Я оглядываюсь на припаркованный на улице фургон.
Салем, вот так и убивают людей.
Но эта мысль не мешает мне выйти на задний двор.
– Э-эй? Есть тут кто-нибудь? – Мой голос звенит в послеполуденной жаре.
Шипение и пыхтение, словно кто-то пытается снести дом, – вот единственный ответ, который я получаю.
Я огибаю строение сбоку и вижу мужчину, который яростно пропалывает разросшиеся цветы и кустарник. Он стоит на четвереньках, и невозможно не заметить, какие мускулистые у него руки и ноги. Не говоря уже о заднице.
Хватит пялиться на задницу незнакомца!
Он темный от загара; такой загар можно приобрести, только если провести на солнце много часов. Логично, если этот ландшафтный фургон принадлежит ему. У него шоколадно-каштановые волосы с выцветшими на солнце светлыми прядями. Все ненужное он отбрасывает за спину, и многое из этого попадает в грязный бассейн, которым не пользовались целую вечность.
– Здравствуйте! Вам помочь?
Услышав мой голос, он замирает и оборачивается. Каштаново-карие глаза с прищуром смотрят на меня. Он оглядывает меня с ног до головы, мои грязные ботинки, письма у меня в руках, и далее вверх по телу, затем обратно вниз.
– Вы вторглись на чужую территорию, – ворчит он и садится на корточки. На его носу россыпь веснушек, и хотя на мой беглый взгляд этому мужчине слегка за тридцать, веснушки придают ему моложавый, мальчишеский вид, который уравновешивает густая щетина на угловатых скулах.
– Вам следовало бы надеть солнцезащитные очки. – Понятия не имею, почему эта фраза слетает с моих губ.
– Что?! – Он откидывает с глаз лохматые волосы и щурится, глядя на меня. По-видимому, он согласен с тем, что я сморозила глупость. Даже если ему действительно следовало их надеть.
– Простите. – Я качаю головой. – Я ваша соседка. – Я указываю большим пальцем через плечо на свой дом. – Я услышала вас и подумала, что у вас проблемы, поэтому решила зайти и проверить.
– Я в порядке. – Его голос глубокий, насыщенный, а от тембра у меня по спине пробегают мурашки. – Вы можете идти.
– Вы здесь на законных основаниях? – спрашиваю я, пристально глядя на него.
Уголки его губ подергиваются, намекая на улыбку.
– Это мой дом, поэтому да. А вы здесь на законных основаниях?
Мы оба знаем ответ на этот вопрос.
– Ой. – Я делаю шаг назад. – Я… я полагаю, что нет. – Я заикаюсь, осознав масштаб своей глупости. – Прошу прощения.
Он возвращается к своей трудоемкой работе и более не обращает на меня внимания. Судя по состоянию двора, ему потребуется немало времени, чтобы привести все в порядок в одиночку, но, возможно, в будущем он обратится за помощью, а сейчас просто вымещает на растениях свою досаду.
– Я не хотела вторгаться, – бормочу я и пячусь к калитке в углу. – Я просто волновалась. – Он на меня не смотрит и швыряет за спину еще больше сорняков. – Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь постучаться в нашу дверь.
Осознав, что он не собирается мне отвечать, я бегом возвращаюсь на нашу подъездную дорожку.
Боковая дверь открывается, и мама высовывает голову.
– А я иду тебя искать. Я уже стала волноваться.
Я трясу головой и взбегаю по ступенькам в дом.
– Извини. Я только что познакомилась с нашим новым соседом.
– Ого! – В ее голосе звучит изумление, и она оглядывается по сторонам, словно в надежде кого-то увидеть. – Я не знала, что они уже переехали.
– Он какой-то нелюдимый.
Она хмурится и запирает дверь. Она уже достала кексы из формы и выложила их на столешницу.