такого темного зеленого цвета, что их почти не было видно, но на самом деле были хорошо отточенным оружием.
Мужчина, у которого по виску текла кровь, хромал и держался за плечо так, словно его нужно было вправить.
— Извините, я не знала, что… ― Я сглотнула, когда в памяти всплыло что-то о чем-то очень далеком.
Нет.
Этого не может быть…
Узнавание ударило в меня так же сильно, как и в него.
Я споткнулась под тяжестью осознания.
Просто невероятно.
― Гил? О, боже мой. Гил!
Он стал старше. Темнее. Более великолепным, чем когда-либо. Я боролась с каждым своим инстинктом, чтобы не кинуться к нему.
Я изо всех сил старалась не схватить его, не поцеловать, не встряхнуть, не дать пощечину.
Порыв ветра пронесся по складу, как будто проснулись ветра судьбы, почувствовавшие остатки того, что связывало нас вместе когда-то, и радостно захлопали в ладоши, говоря: «Да, это будет весело. Давайте-ка снова соединим этих двоих».
― Олин? Блядь… это ты. ― Его взгляд прошелся по мне так же жадно, как мой по нему.
Время словно остановилось. Перевернулось вспять. Это отбросило нас назад в прошлое, когда этот мальчик держал мое сердце, а я захватила его. И мы знали, что всегда будем вместе.
Вместе.
Но нас больше нет.
Я с трудом поплелась к нему, отчаянно желая быть ближе, несмотря на все еще такую сильную боль.
― Я не могу в это поверить. Что ты здесь делаешь?
― Что я здесь делаю? Что здесь делаешь ты? ― Он споткнулся, делая шаг в моем направлении. Лицо мужчины было покрыто морщинами, которых не было в его юности, а тело ― сплошные мускулы, таящие угрозу. Так же быстро, как направился ко мне, он остановился, словно его дернули за веревку. Его лицо вытянулось. Шок при виде меня превратился в равнодушие.
Я не понимала, как он мог так сильно измениться за несколько коротких секунд.
Мурашки побежали по коже, когда холод, словно плащ, окутал мои плечи.
― Я вернулась в Бирмингем два года назад. Я… — Я замолчала не в силах поделиться секретами, которые скрывались за этим заявлением.
Гил закрыл глаза, отгораживаясь от меня, как будто боролся с чем-то глубоко внутри себя. Он намеренно сделал шаг назад, задрав подбородок, а холодность превратилось в лед.
Тишина, которая преследовала нас в нашем недолгом романе, вернулась, густая и тяжелая.
Мою спину начало покалывать. Во рту пересохло.
Слишком большая дистанция существовала между нами, и она только увеличивалась от воспоминаний о том, как все закончилось, почему мы теперь чужие и как много горя осталось позади.
Вместе с тишиной появились тени, ползущие по лицу Гила, скрывающие любые оставшиеся признаки его шока и благодарности при виде меня. Удар за ударом сердца он прятал все признаки того, что мой визит был желанным.
Я боролась с собой, не зная, что сказать.
В его взгляде больше не было счастья, только болезненная пустота и подозрение.
― Как ты меня нашла? ― Гил не дал мне возможности ответить. ― Ты не можешь быть здесь, Олин. Тебе нужно уйти. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом со мной.
Что?
Ледяной водопад хлынул вниз по моему позвоночнику.
― Я… о чем ты говоришь?
― Я же только что сказал. Тебе нужно уйти. Просто повернись и выйди тем же путем, что и вошла. ― Он прищурил свои глаза, готовый наорать на меня, запугать и отнять не только мой шанс на работу, но и разрушить любую надежду на завершение прошлого. ― Тебе здесь не рады.
Его слова были как кинжалы, но голос дрожал от ужаса. У меня екнуло сердце.
― Что ты имеешь в виду?
― Ты глухая? ― Гил покачал головой, его тело вибрировало от гнева, такого жестокого и внезапно появившегося, что это казалось наигранным. ― Какого черта ты здесь делаешь, а? С чего ты взяла, что я захочу тебя здесь видеть? ― Его взгляд скользнул за мою спину, остановившись на двери, как будто что-то злое вошло прямо через нее. ― Черт возьми, у меня нет на это времени.
― Время для чего?
― Тебя!
Я отшатнулась назад как раз в тот момент, когда он начал заваливаться в сторону, вздрогнув и вдохнув сквозь стиснутые зубы.
― Блядь.
― Гил! ― Мое беспокойство пересилило эмоциональную агонию. Я подлетела к нему, следуя старым привычкам заботиться о нем, защищать его, готовая быть всем, что ему нужно, потому что так всегда было между нами.
Партнеры.
Клятва, что мы всегда, всегда будем заботиться друг о друге.
― Ты в порядке? ― Мне удалось дотронуться до его плеча всего один раз. Одно касание, прежде чем он отшатнулся, как будто я причинила ему боль больше, чем кто-либо другой. Гил проглотил стон, зажмурился, задрожал от боли, которая, как я знала, не имела никакого отношения к его физическим травмам, но все это было связано с нами.
Мы.
Нас больше нет.
Помнишь?
― Не прикасайся ко мне, ― прорычал он.
― Но ты ранен.
― Я в порядке.
― Это не так. Позволь мне помочь…
― Блядь, Олин. ― Он наклонил голову, не в силах смотреть на меня. Не в силах бороться с тягой, которая все еще гудела между нами. ― Мне нужно, чтобы ты ушла. Я не могу… Я не могу этого сделать.
Мое сердце рухнуло на пол.
Он казался измученным.
Боже.
И сконфуженным.
― Скажи мне, кто сделал это с тобой.
Он холодно рассмеялся.
― Нет ничего такого, чего бы я не заслуживал.
Я снова потянулась к нему, мои пальцы покалывало от желания прикоснуться.
― Гил…
― Остановись. Просто… черт! ― Гил зарычал от ярости и попятился. Его густые ресницы обрамляли глаза, в глубине которых плескалась невыносимая боль. Синяя полоска краски смешалась с красной кровью на его щеке.
Выпрямив спину, спрятав любой затянувшийся признак слабости или исторической привязанности и скользнув раздраженным взглядом по помещению, Гил натянул маску равнодушия на лицо.
― Я не знаю, почему ты здесь, но тебе нужно идти. Не хочу, чтобы ты была здесь. Я вежливо попросил тебя уйти. ― Его тело напряглось, готовясь к жестокости. ― А вот и эта чертова дверь. Используй ее.
Гил всегда был загадкой. Одиночка в школе. Милый со мной. Пугающий меня.
Как бы он ни обращался со мной, я всегда ухаживала за его ранами.
Сегодняшний день ничем не отличался.
Расправив