Вижу, Вы всё ещё горюете по своей трагически погибшей жене! Такая преданность погибшей супруге достойна восхищения! Это такая редкость в наше время! Но это означает, что Вы всё ещё желаете отомстить?
Сайрус напрягся и невольно подался вперёд.
— Вы получите всех тех, кто убил Вашу жену! И сможете поступить с ними по своему усмотрению! Не смотрите на меня так! Если Вам недостаточно моего слова, я лично напишу Вам бумагу дающую право на месть. Тогда даже если мы не выполним своё обещание, Вы сможете отомстить им сами! Кроме того мы хорошо Вам заплатим!
Сайрус хмыкнул.
— Да и ещё одно, — спокойно продолжал монах, — это, правда, что Ваших родственников уже не осталось, но вот Ваша покойная жена, другое дело! Вы меня понимаете?
— Ещё бы не понять! — хмыкнул Сайрус.
— Пишите бумагу! И принесите мне чего-нибудь пожрать! И ещё я желаю, чтобы мне вернули мою лошадь и мои доспехи! — сказал он.
Над рекой поднимался серый, похожий на дым от пожара туман и стоявший на привязи вёсельный паром на переправе практически не был отсюда виден.
— Сюда, добрый господин! — одетый в серую домотканую одежду крестьянин бежал впереди, показывая всадникам дорогу.
— Это здесь!
Всадники подъехали к костру и остановились. В чёрной золе, оставшейся от костровища, лежал лицом вниз человек. На нём была броня из дубленой кожи, меч в старых потрескавшихся ножнах лежал рядом.
— Поднимите его! — приказал возглавлявший эту группу всадник в дорогом шёлковом плаще.
Крестьянин поднял мертвеца. Лицо убитого сильно обгорело, оно было почерневшим, сквозь обуглившуюся плоть проглядывали лицевые кости и зубы. Мертвец, казалось, улыбался и всё же глубокая рана на шее не оставляла сомнений, что причиной его смерти был вовсе не огонь.
— Ему горло перерезали! — сказал один из всадников.
Глава отряда недовольно поморщился. Он увидел пасущихся невдалеке двух стреноженных коней.
— Где второй? — спросил он.
— В кустах! — крестьянин махнул рукой.
— Он пошёл помочиться, и его проткнули мечом! — сказал он как будто даже с удовольствием.
Рядом с костром лежал ещё один меч, щит и старые доспехи были сложены кучей в стороне.
— Два наёмника, — сказал он, обращаясь скорее к самому себе. Он ещё раз всмотрелся в обгоревшее лицо убитого. Это лицо показалось ему смутно знакомым, вероятно, он уже видел этого человека. «Они оба сражались на нашей стороне против узурпатора Трора!» — подумал он.
— Их ограбили? — спросил он у крестьянина.
— Нет, сир! Ничего не взяли! Ни денег, ни оружия, ни лошадей! — отвечал тот.
Рыцарь тронул поводья и поехал к плоту, на котором сидели угрюмые оборванные гребцы.
— Вы кого-нибудь перевозили рано утром? — спросил он.
— Перевозили. Ещё не рассвело тогда, — отвечал пожилой гребец, который видимо был у них главным.
— Как он выглядел?
Старик пожал плечами.
— Высокий, очень высокий при нём был меч и щит, конь у него тоже необычайно огромный!
По спине рыцаря пробежал холодок, он мог вспомнить только одного такого огромного коня отличавшегося бешеным нравом. Это была знаменитая Молния, на которой ездил Сайрус Стоун.
— Ты заметил, какая эмблема была у него на щите? — спросил рыцарь.
Старик оглянулся на своих людей.
— Жан ты видел? — спросил он у худого прыщавого паренька.
— Повешенный! Виселица, а на ней повешенный, — отвечал парнишка.
«Щит, наверное, где-нибудь купил и перекрасит или продаст в ближайшем городе!» — подумал начальник стражи.
— Как он выглядел?
Старик пожал плечами.
— Я его не рассматривал. К тому же у него был плащ с капюшоном.
— Борода у него была?
— Вроде да.
Начальник стражи тронул поводья своего коня и поскакал обратно к месту, где произошло убийство. У него появилось неприятное тревожное чувство и это беспокоило его больше всего. Под описание данное паромщиком больше всего подходил Сайрус Стоун, бастард одного из Северных лордов, воевавший в горах и там женившийся на дочери какого-то свинопаса. Начальник стражи вспомнил этого человека, огромного роста, он отличался необыкновенной силой и безжалостностью. Сайрус Стоун возглавлял у Трора авангард. Весь его отряд сменился несколько раз, но сам бастард ни разу не был даже ранен. Ходили слухи, что Стоун продал свою душу дьяволу и убить железом его невозможно. Начальник стражи вспомнил, что именно Стоун устроил резню в Узком ущелье, когда он и его люди перебили почти две тысячи пленных. Зрелище насаженных на пики голов долго преследовало во сне всех, кто видел этот праздник смерти. Эта казнь оказалась слишком жестокой даже для Трора, и бастард был изгнана из его войска. Снова к узурпатору Стоун присоединился только перед самой последней битвой и по слухам был убит, когда прикрывал отступление остатков уже разгромленной к тому времени армии мятежников. Начальник стражи спешился, тело второго наёмника лежало в кустах, рана в его спине почернела от запёкшейся по краям крови. Клинок вошёл на вершок выше поясницы, сокрушив позвоночник. Удар был нанесён со страшной силой, после того, как лезвие воткнули в тело, клинок провернули вокруг своей оси, расширяя рану. «Выжить после такой раны невозможно!» — подумал начальник стражи. Сайрус Стоун был человеком, который вполне мог сделать такое. Несмотря на то, что он был хорош в поединке с мечом, Стоун безжалостно убивал своих врагов спящими или пьяными, не гнушался он и подлыми ударами в спину. «Это либо он сам, либо кто-то кто ему подражает!» — думал рыцарь. Но если бы это был подражатель, то, скорее всего, забрал бы себе хотя бы деньги, этих несчастных.
— Похорони этих двоих! Их оружие и деньги можешь забрать себе! — бросил он, крестьянину садясь в седло.
— Как прикажете, Ваша милость! — мужик поклонился.
— За мной! — приказал рыцарь и поскакал к переправе.
«Он будет убивать дальше!» — думал он.
— Перевези нас! — обратился начальник стражи к паромщику.
— Одна серебряная монета за каждого вашего человека и ещё по одной за каждую лошадь! — угрюмо отвечал паромщик.
— Сир Лукас, этот человек издевается над нами! — возмутился один из сопровождавших рыцаря воинов.
— Ты хоть знаешь кто перед тобой!? Деревенщина!
— Спокойно, сир Грен! — Лукас поднял руку.
— Мы согласны! — сказал он паромщику.
— Деньги вперёд! — отвечал тот.
— Куда направлялся этот всадник с виселицей на щите? — спросил, сир Лукас, отсчитывая старику деньги.
— Он поскакал по дороге, — отвечал ему старик, — куда он поехал я не спрашивал.
— Какой здесь ближайший город?
— Арвис. Но он за перевалом, лошадям там трудно будет, — сказал старик, пересчитывая серебро.
Дождь лил не переставая. Он начался почти сразу после того, как Сайрус проехал между двух кривых утёсов нависавших над узкой горной дорогой. Одежда его промокла насквозь и неприятно прилипала