Читать интересную книгу Дорога жизни - Александр Тамоников

Затем, как и большинство молодых лейтенантов, он распределился в одну из десантных бригад, где прошел суровую армейскую школу: боевая подготовка, занятия с молодым пополнением, тревоги, учения.

Более других запомнилось Павлу одна оригинальная забава, которой баловались командиры, воспитывая в подчиненных стойкость, выносливость, дух и готовность к любым испытаниям. Под завывания тревожной сирены они обряжали в парашюты и заталкивали в самолет всех тех персонажей, которые имели хоть какое-то отношение к десантуре. Врачей, поваров, писарей и прочую публику такого рода. Носишь десантную форму – добро пожаловать на борт.

После погрузки самолет взлетал, и инструкторы ПДС выбрасывали народ над каким-нибудь леском километрах в двадцати пяти от гарнизона. От точки приземления до родных казарм десантники должны были нестись шустрой рысью, чтоб поспеть в столовую к обеду. Кто не успевал, тот сам себя наказывал и ходил до вечера голодным. Вот так отцы-командиры прививали всем своим подчиненным горячую любовь к Родине и к десантным войскам.

Ну а позже в жизни Андреева произошел крутой поворот. Руководство Управления специальных мероприятий Министерства обороны Российской Федерации решило сформировать несколько подразделений, состоящих из профессиональных снайперов. Специально отправленные гонцы принялись искать стрелков высокого класса среди офицерского состава ВДВ и мотострелковых частей. Так Павел и стал командиром одной из таких вот групп.

По сути дела он и его ребята оставались теми же армейцами, но с одной особенностью. Работать им приходилось под прикрытием спецназа. На территории России – своего родного, в Сирии – местного или опять же нашего, залетного.

Четверть часа Павел неподвижно лежал на своей позиции и внимательно осматривал каждое отверстие или углубление в фасадной стене здания. От больших оконных проемов до самых незначительных дырок, оставленных пулями крупнокалиберных пулеметов. Вдруг где-нибудь обнаружится движение или снайперскую позицию выдаст блик оптики?

Но пока все его усилия были напрасны.

По докладам сирийской разведки, снайперов тут насчитывалось не менее трех. Поэтому с каждой минутой капитан становился все более мрачным. Поиск результатов не давал, а это означало, что снайперов в этом здании не было. Либо его группа повстречала здесь настоящих профессионалов. И то, и другое здорово усложняло задачу, к тому же оттягивало ее решение.

– Второй, третий, я Юнкер, – тихо позвал он по рации своих коллег.

– Да, Юнкер, отвечаем, – проговорил за двоих прапорщик Грид.

– Я пока никого не вижу. Что у вас?

– Тот же результат.

– Понял. Продолжаем наблюдение.

Здание, где предположительно находились позиции вражеских снайперов, располагалось на очень выгодном месте. Неделю назад, когда затевалась снайперская дуэль, Андреев озвучил сирийскому командованию одно условие.

– Дабы не спугнуть этих стрелков, на ваших позициях ничего не должно измениться. Меры предосторожности – это само собой. Они, конечно, необходимы. Но все остальное – передвижение техники, подвоз боеприпасов, скрытное перемещение солдат и сержантов – должно осуществляться точно так же, как и ранее, – заявил он.

Сирийцы согласились с этим условием, и в данный момент позади позиции группы Андреева действительно кипела прифронтовая жизнь. Нельзя сказать, что бойцы Асада бездумно подставляли свои головы под пули, но при большом желании и терпении стрелки из ИГИЛ вполне смогли бы положить кого-нибудь из них.

– Хорошо, сволочи, спрятались, – проворчал Андреев, тяжело вздохнул и принялся снова осматривать пробоины и окна.

В былые времена подразделения снайперов как в нашей, так и во всех других армиях мира использовались исключительно в боевых действиях. Лишь в последние два-три десятилетия стало стремительно развиваться самостоятельное направление снайпинга – полицейское. Еще его называли антитеррористическим.

Задачи и методика работы снайперов подобных подразделений были весьма своеобразными. Они заметно отличались от армейских. Общими оставались лишь высокоточное оружие, некоторые элементы экипировки и снаряжения.

В остальном прослеживались сплошные различия.

Во-первых, армейские снайперы, как правило, вели огонь на дистанциях от трехсот до семисот метров. Снайперы антитеррористических подразделений работали наверняка, максимум до двухсот пятидесяти.

Во-вторых, армеец долго на одном месте не задерживался. Он делал выстрел или два и обязательно уходил на запасную позицию. Иначе его засекут, и эту точку мигом перепашет вражеская артиллерия. Снайпер антитеррористического подразделения подобного развития событий не опасался. Он занимал запасную позицию лишь в самом крайнем случае, ибо от него требовалось сделать всего пару верных выстрелов.

В-третьих, армейскому снайперу достаточно вогнать пулю в тело противника, чтобы тот потерял желание и возможность продолжать бой. А вот перед стрелками из антитеррористических подразделений стоит намного более сложная задача – мгновенная и полная нейтрализация оппонента. Поэтому им чаще всего приходится целиться в головы нехороших парней.

В-четвертых, порой для того чтобы приступить к выполнению боевой задачи, армейскому снайперу приходилось преодолевать несколько километров пути. Большую часть – пешком, а под конец – и ползком. В этом смысле его коллегам из полицейского подразделения было во сто крат легче. Чаще всего они работали в городских условиях, да еще и под надежным прикрытием спецназа.

Наконец, пятое и последнее отличие. В боевых действиях неудачный выстрел по вражескому солдату можно компенсировать вторым и даже третьим. Фатальной катастрофы это не влечет. А вот снайперу из антитеррористической группы мазать никак нельзя. Ценой его промаха зачастую является жизнь невинного человека.

– Вот я всю сознательную жизнь прослужил в силовых ведомствах. В самых, так сказать, элитных подразделениях, – ворчливо пробубнил себе под нос старший лейтенант, осматривая здание напротив через оптику прицела. – Но так и не привык к этим чертовым тестам.

Незадолго до вылета в Сирию группа Андреева была направлена в военный госпиталь для прохождения медицинской комиссии. Вроде бы заурядная процедура, занимающая два-три часа, никак не больше. Но с некоторых пор снайперам и другим сотрудникам специальных подразделений в дополнение ко всем прочим докторам приходилось посещать и кабинет психолога.

– А чего к ним привыкать-то? – тихо отозвался прапорщик. – Ответил на три десятка вопросов и свободен.

– Бесят меня они, – заявил Суров и поморщился. – Я даже не уверен, что у этого типа есть высшее медицинское образование.

– Зато какой почерк! Все врачи заключение пишут такими каракулями, что ни звука не поймешь, а у этого психолога – каллиграфия!

– Это еще одно доказательство того, что он аферист, а не врач! – не сдавался Женька.

– Чего ты на него напал? Он же признал тебя годным к продолжению службы. Так чего же тебе еще надо?

– По этому поводу я тебе вот что скажу. Как правило, все эти психологи – неучи, прошедшие какие-то левые курсы. В лучшем случае некоторые из них заочно окончили факультет психологии. Такие вот светила обожают искать патологию у нормальных людей, сверяясь при этом с какими-то идиотскими таблицами, – прошептал старлей, перемещая взгляд к левому крылу здания.

– Почему с идиотскими?

– Потому что к самостоятельной оценке и анализу они не способны.

В здании напротив, которое отстояло от позиции российских снайперов на триста метров, ничего нового не происходило. Все те же чернеющие бойницы оконных проемов. Дыры в стенах, в беспорядке разбросанные по всему фасаду. Пустая крыша. Тот же мусор перед зданием, в основном состоящий из битого кирпича, деревянных обломков и пыли.

Прапорщик на пару секунд отвлекся от окуляра, посмотрел на молодого товарища и полюбопытствовал:

– Ты не потому ли такой злой на того психолога, что два часа проторчал в его кабинете?

Суров чуть помолчал и признался:

– И поэтому тоже. Понимаешь, они запросто могут заподозрить человека в экстремизме только по той причине, что он владеет теми же терминами, что и исламистские боевики.

– Так мы все знаем эти термины, – подивился Грид. – Ты-то тут при чем?

– А меня этот жлоб заподозрил в склонности к наркомании, потому что я знаком с жаргоном подобной публики.

Валера снова отвлекся от прицела и осведомился:

– А ты откуда этот жаргон знаешь?

– Как же мне его не знать, если мой двоюродный брат десять лет тянет лямку в ФСКН?! Я объясняю ситуацию этому уроду в белом халате, а он тупо гнет свою линию. Открыть мое личное дело и почитать про родственников – на это у него ума не хватает! – распалялся Суров.