Метаморфозы
Ворона прозрачно умеет кричать,Как будто бы город – горы.Как будто бы взмахом крылатым мечаВоздух лишился опоры.Как будто бы ветер до самых горРаздвинул простор.
И сердце звенит от такой высоты,Как будто бы город – скалы.И эхо до неба наводит мосты,И падают звуки в провалы.И холод с небесно-высоких скалХрустально упал.
И я поднимаюсь в летящую высьПо гулкому крику вороны.И под ноги мне облака улеглись,Ветра и древесные кроны.И гребень скалы затвердел под ногой —На шаг, на другой.
Семена
А в квартире – тишина, тишина,Лишь далёкие машины шуршат.Я звонков и голосов лишена,Отдыхает, улыбаясь, душа.
И ночные расправляются сны,Оживают, раскрывают глаза,Крылья пробуют среди тишины,И сгущаются вокруг чудеса.
Птицы сонные сопят в тишине,Их уносят облака до Луны,Где ледышками в серебряном снеТают звуки, что без них не слышны.
Пролетает фиолетовый кот…А на тонкой грани яви и снаТихий Ангел крылья всем раздаётИ в кулёчках из газет – семена.
Вот лечу, держу кулёчек в руках —Не просыпать бы и не потерятьСемена в обманных снах – облаках…Чтобы крылья – не напрасно, не зря…
Чтоб в реальность семена донестиИз реальности, в которой я – кот…И, тем самым, свою душу спасти.И проснуться. И увидеть восход.
Жил-был кот
Жил-был кот на тридевятом этаже.У хозяйки на коленях песни пел,Ел сметану и не слышал про мышей,Только вдруг, однажды ночью улетел.
Он расправил серебристые усы,Распушился, словно лунный дирижабль,Прихватил с собой кусочек колбасыИ умчался в неизведанную даль.
А хозяйка, со слезами на глазах,Всё кричала бесконечное «кис-кис».Высоко сияла звёздная роса,А хозяйка в темноту смотрела, вниз…
Кот на облаке пушистом отдохнул,Обнаружил в блюдце лунном Млечный ПутьИ комету вниз нечаянно смахнул,И увидел, в чём его, кошачья суть…
И причину появления планет,И теорию волнующую струн…И подумал, что материи-то – нет!И – взлетел навстречу звёздному костру.
Ветер солнечный ему лохматил шерсть,Слышал кот урчанье сотен Чёрных Дыр…Только вскоре захотел он, всё же, естьИ вернулся в ожидавший, тёплый мир.
Шмякнулся к хозяйке спящей на диван,Замурчал, запел про звёзды и пути,Про светил неисчислимый караван,И про то, что нужно в кухню им пойти.
А хозяйка обняла пушистый комИ расплакалась от чувств и от обид.Накормила, напоила молокомИ сказала, что разлуки не простит!
Он мурчал и жмурил звёздные глаза,Думал: «Завтра никуда не полечу…Нужно будет про комету рассказать…Нет… Пожалуй, про комету – не хочу…»
Игрушечная кошка и Космос
Я сижу, такая маленькая-маленькаяНа кровати. Шью игрушечную кошечку.Обуваю ножки в войлочные валенки,Пришиваю хвост и усики ей крошечные.
А за окнами, за стёклами за чёрнымиСнег невидимый всё падает и падает.Над заснеженными крышами развёрнутоОдеяло оглушающее ватное.
Где-то там, вверху, галактики вращаются,Расширяется безмерная Вселенная.На кровати – ничего не ощущаетсяИ не верится, что я – букашка тленная.
Я стараюсь, шью свою игрушку мягкую,Прикусив язык, привязываю усики,Укатилась и лежит в тени под лавкоюГолубая провороненная бусинка.
А планета незаметно и немыслимоНас несёт сквозь Время, вдаль по Космосу…Исчезает где-то бусинка таинственно,Ну а я рукой под лавкой шарю, ползаю.
Ожидает меня кошка недошитая.Снег в окне стеной бесшумной валится.Время тикает, земное, непрожитое…Не забыть бы, что на кухне каша варится…
Пьяница – Ветер
Словно пьяница качается Ветер,Всё хватается за крыши, за ветви.Он, наверное, приятеля встретил,Или, может быть, влюблён безответно.
Или, может быть совсем без причиныОкунулся в зацветающий бражникИ нырнул неосторожно в пучинуРазнотравья, и оставил бумажник.
Потерял широкополую шляпу,Да совсем и не заметил потериИ смеётся, словно МахакашьяпаИ заглядывает в окна и двери.
Что же Ветер, он уже – просветлённый?Этот пьяный безответственный мистик?Или он обыкновенный влюблённыйС хулиганским неожиданным свистом…
Мне немного, всё же, страшно от шума,От гремящих фиолетовых крыльев.Не могу я ни читать и ни думать —Крылья двери в мою душу открыли.
А душа моя – летучая тоже!Тоже пьяная слегка, если честно…Как же весело, легко и тревожно!Боже мой! Ну до чего же – чудесно!
Секрет Синих Птиц
На плече у каждого нежно-васильковая,Яркая и лёгкая птица улыбается.Будто бы – прозрачная, будто родниковая —Взором к небу тянется, с синевой сливается.
От того неузнанна и незамечаема,Только ощущаема беспричинной радостью.Если небо ясное – таем под лучами мыСловно масло жёлтое, словно в вазе сладости.
Ну а если пасмурный день закрылся шторами,Птице ввысь приходится улетать за облако,Чтоб сливаться с нежными синими просторами,Где ветра лазурные, где озёра кобальта.
Ей нельзя без синего! Грустно ей от серого.Тяжело от чёрного, тёмного, бесцветного.Шлёт она послания в виде снега первого,Но не опускается птица незаметная…
Нужно что-то синее… Можно – просто пятнышко,Всех других цветов оно ей необходимее…Чтоб она увидела, чтоб присела рядышком.Очень нужно синее! Даже просто линия…
Колпачок фломастера, шоколад (для стимула)И осколок блюдечка, и кусочек вечера —Всё для птицы – странницы, чтобы не покинула,Чтоб она устроилась на плече доверчиво.
Тихий день
О, боже… какой неспешныйИ тихий, и молчаливыйСегодня сложился день…И – птицы! И птицы, конечно!И посвисты их счастливые,И тихая лень…
Не нужно бежать, беспокоиться,Бесшумные, словно цветы,События сами устроятся,И сами возникнут мосты.
Уложатся мысли по зёрнышку,Неспешные и беспечные,Как снег в снегопад…И день пролетает, как пёрышко,Над маленькой талою речкою,Парит наугад.
И серое небо над крышамиТак не высоко,Что шорохи лёгкие слышимыСырых облаков…
Прогулка после болезни
Не было… Я не помню подобного листопада:С гулким шорохом листьев, с тёплым янтарным светом.Сосны словно примолкли, дятел играет стаккато…Только не держат крылья, размокшие этим летом.
Бесцельно идти – не хуже, хотя и дрожат колени,И, словно у старой собаки, глаза слезятся печально.Тропинка бежит по лесу… Я думаю про оленей…И думаю, что не догнать их, если увижу случайно.
Шершаво горбятся листья, волнуются под ногами,И ярко-жёлтые кляксы роняют прекрасные клёны…И невозможно поверить, что это случалось веками,Что лес каждый год светлеет, осенью опалённый.
Листья летят, летают, дышат огромным небом,Слышат высокую песню, крыльями ловят ветер…Но я сегодня – собака. В сумке буханка хлеба,Масло, песок, заварка и память о мокром лете.
Осень деревья сушит, дождь отложив на завтра.И по лесным тропинкам можно бродить кругами,Ждать, когда высохнут крылья, тихо бродить – не гавкать,На самые яркие листья не наступать ногами.
Гусиное откровение
По дуге, освещая собою пруд,Гуси белые-белые тихо плывут.
Гусь на полкрыла впереди подруг,А они – за ним, замыкая круг.
Спит вода по краю черным-черна,Как восторг цветёт его белизна.
Изнутри сияет-струится свет,Словно Истина и на всё ответ.
В отражение неба скользнёт он вдруг,Изменяя пруд и весь мир вокруг.
А парабола шеи и крыльев взмахРасцветут на сердце летящим: «Ах!..»
Совершенен он, словно первый снег.Остановит время привычный бег —
Станет целой вечностью взмах крыла.Вся округа – крылья вдруг обрела!
И пока плещет-светится белый гусь,Замирает время, уходит грусть,
Мир становится ясным, как свет, простым,Исчезает обид и страданий дым.
Озаряет Мир белоснежный взмах,Он останется в памяти сердца, в снах.
Откровение… Этот чистый светНа всю вечность… В десятки коротких лет.
Это солнце