Третий способ – самый трудный, но и самый действенный – это изобретательность в деталях фона. Воспользуюсь для примера незабываемым пустяком из «Славы дона Рамиро» – парадным «бульоном из свиных шкварок, который подавали в супнице, запертой на замок от прожорливых пажей». Так и видишь эту скромную бедность, вереницу слуг, особняк с его лестницами, закоулками и редкими свечами. Я привел лишь один и краткий пример, но мог бы сослаться на целые произведения – скажем, расчетливо придуманные романы Уэллса или раздражающее жизнеподобие Даниэля Дефо, – которые всего лишь нанизывают или растягивают лаконичные подробности. То же делает в своих кинороманах, Джозеф фон Штернберг, переходя от одной значимой летали к другой. Это замечательный и трудный метод, но литературное воздействие его слабее, чем в двух первых случаях, особенно во втором. Там работает сам синтаксис, простое искусство слова. Как, например, в этих строках Мура:
Je suis ton amant, et la blondeGorge tremble sous mon baiser,[5]
которые замечательны переносом притяжательного местоимения на – совершенно неожиданный здесь – определенный артикль. Симметричный пример обратной процедуры – одна из строк Киплинга:
Little they trust to sparrow-dust thatstop the seal in his sea. [6]
Понятно, что his управляется словом «seal». Если буквально: «котиков в их собственных морях».
Примечания
1
Гиббон, «Упадок и разрушение Римской империи»
2
Авторизованный текст (англ.).
3
«Годы учения ‹Вильгельма Мейстера›» (нем.)
4
«Смерть Артура» (старофранц.).
5
Ты – моя, и белая Шея трепещет под моим поцелуем (франц.).
6
Они не верили, что воробьиная дробь способна остановить котиков в их морях (англ.).