Читать интересную книгу Кровавая гостиница - Поль Магален (Махалин)

– Ничто на свете, — наставительно произнес хозяин, — не могло бы заставить меня с удовольствием съесть разогретого цыпленка.

II

Республиканский драгун и бурбонский стрелок

Пока путешественники удовлетворяют свой аппетит, мы поближе познакомим читателей с этими двумя персонажами, которым суждено сыграть значительную роль в нашем рассказе. На вид как одному, так и другому было, казалось, не больше тридцати лет. Тот, что первым вышел из дилижанса, был облачен в походную форму тех знаменитых драгунов, которые в значительной мере способствовали победе при Маренго, а вскоре после этого были переименованы в Императорскую гвардию. На обшлагах его рукавов блестели галуны квартирмейстера, [4]геройски выдержавшие сырость дождя, пыль дневок и клубы порохового дыма в сражениях.

Этот солдат своим высоким ростом, осанкой, прямой, как шпага, оставленная им в дилижансе, загорелым лицом, широкими плечами и выпуклой, как кираса, грудью олицетворял тех храбрых кавалеристов, которых пруссаки во время войны называли железными всадниками.

Удивительное добродушие, отражавшееся в чертах его лица, смягчало первое впечатление от вида этого бравого молодца. Густые пышные усы скрывали благодушную улыбку, никогда не сходившую с его пухлых губ. В глазах, сверкавших отвагой и мужеством, светилась вместе с тем беспечная веселость.

Его попутчик — белокурый, худощавый, бледный, с изысканными манерами, аристократическими руками и ногами, с правильными чертами лица и задумчивым, меланхолическим взглядом, — был одет в левит [5]с маленьким отложным воротником, который ввел в моду герцог Орлеанский, вернувшись из Англии. Отвороты его полосатого жилета прикрывало жабо тонкой батистовой сорочки. Панталоны в обтяжку доходили до белых тонких чулок и заканчивались на голенях пышными бантами.

Наш драгун съел вторую тарелку супа и опрокинул стакан вина.

– Ну, еще один, — сказал он, наливая второй, — этому тоже недолго ждать производства в капралы, мы присвоим ему это звание за отличие, sacrodieux! [6]

– Как вы сказали? — спросил его собеседник.

– Я говорю sacrodieux — это марсельское выражение, которое я перенял у Мюрата.

– Вы знали Мюрата?

– Мы были с ним товарищами лет двенадцать тому назад… не потому, что я тоже гасконец, — вовсе нет! Я лотарингец, такой же первосортный, как эта свиная ножка, от которой, если пожелаете, я отрежу вам славный кусочек… я уроженец и волонтер Вожа…

– И я рожден в Лотарингии, также в Воже…

– В таком случае за ваше здоровье, земляк!

– И за ваше, мой дорогой соотечественник…

Выпив свой стакан, блондин посмотрел на попутчика и тихо проговорил:

– Это странно!

– Что такое?

– Ваше лицо мне знакомо… мне даже кажется, что я не в первый раз слышу ваш голос…

Тот в свою очередь оглядел собеседника:

– Вполне возможно, что вы правы. Со своей стороны, должен сказать, мне тоже кажется, что я уже имел удовольствие… Не служили ли вы в национальной гвардии?

– Сожалею, что не удостоился этой чести…

– Я говорю это к тому, что в таком случае мы могли встретиться на Йене и на Ниле, в Италии и Египте — с генералом Бонапартом, в Эльзасе и Германии — с Гошем и Пишегрю, когда я служил в Пятом драгунском…

– Вы были с Гошем и Пишегрю в Эльзасе?! — изумился блондин.

– Да, за те походы я и получил свои эполеты и нашивки бригадира… [7]

– Не участвовали ли вы в операции при Давендорфе?

– При Давендорфе?.. Да, меня там едва не отправили на тот свет!.. Представьте, небольшой отряд, и я в его составе, отправился на фуражировку [8]и захватил при этом два орудия и подразделение пруссаков, которые отступали к деревне. Тут вдруг на опушке леса меня окружило с полдюжины длинных чертей с рыжими бородами…

– Силезские уланы!..

– Именно так! Они мне кричат: «Сдавайся! Сдавайся!» Мне сдаться?! Что они, ошалели?! Лучше смерть! На это я отвечал ударами сабли. Но пуля, пущенная в упор, ранила меня в плечо… я не мог пошевелить рукой… разбойники уже хотели меня связать, как вдруг, на мое счастье, появился враг…

– Враг?!

– Подождите… язык мой заврался, я хотел сказать, роялист, дворянин… к слову, из армии принца Конде…

– Не поручик ли из бурбонских стрелков?

– Вы угадали… Увидев его, я уж решил, что совсем погиб, потому что мы, со своей стороны, после сражения не спускали глаз с эмигрантов… «Наверно, — подумал я про себя, — он прикажет меня заколоть…»

– А!

– Но я ошибся… Напротив, этот молодец приказал немцам оставить меня, и когда те изъявили нежелание повиноваться его приказам, он начал ловко размахивать шпагой, так что те отступили. Затем он слез со своей лошади и посадил меня на нее, сказав мелодичным, чуть ли не женским голосом: «Мы боремся только с республиканскими идеями. Поезжайте к своим, и пусть наша кровь, проливаемая теперь в братоубийственной войне, соединится во славу отечества!»

Я тотчас вскочил в седло, пробормотав какие-то слова благодарности моему спасителю, но он вместо ответа сказал мне: «Поезжайте, там трубят сбор. Скорее перевяжите рану. Я также займусь своей…» Он получил рану пикой.

– Да, в лоб, над правым виском…

Драгун вздрогнул от удивления:

– Откуда вы это знаете?

Собеседник нагнулся к нему через стол:

– Вот, посмотрите на этот шрам.

Квартирмейстер, едва не опрокинув стул, вскочил и закричал:

– Ах, так это были вы! Вот ведь!.. Как тесен мир!

Он был изумлен своим открытием, в глазах у него появились слезы. Через мгновение драгун бросился к собеседнику с распростертыми объятиями.

– Sacrodieux! Вы позволите вас обнять?

– От всего сердца, друг!

Они обнялись и расцеловались, после чего драгун, с силой ударив по столу, крикнул:

– Эй, хозяин! Слуги!..

На этот возглас прибежали две девушки, прислуживавшие в гостинице. Драгун отдал им следующее приказание:

– Принесите нам пару бутылок, настоящих… Тиокур или Панье, как хотите… за ценой не постоим. Только если вино будет скверным, я хозяина вместо него посажу в бутылку… Вы поняли? Налево по четыре в ряд! Эскадрон, вперед! Рысью!.. — И, обращаясь к собеседнику, он добавил: — Я хочу выпить с вами старого лоренского вина…

Почтенный квартирмейстер взбудоражил весь дом от избытка чувств. Однако он вдруг нахмурился и принялся внимательно рассматривать сидевшего напротив него молодого человека.

– Я вспомнил, — проговорил он, — вы эмигрировали?..

– Ну, так что же?

– Я надеюсь, вы вернулись в Париж без дурных намерений?

– Без дурных намерений? — переспросил его собеседник.

– Ну да! Иногда в Париже появляются шайки вандейцев, шуанов и партизан, которые строят всякие заговоры…

– Успокойтесь, — ответил эмигрант серьезно. — Благодаря закону, позволившему мне вернуться на родину, я признал все новые порядки. Я мог бы открыто бороться за дело дворянства, но не стану что-то тайно замышлять против своего отечества. У этих господ вандейцев свои воззрения и понятия, у меня свои. Шпага, которой я дрался, разлетелась на мелкие куски, и я не буду подбирать ни одного из них, чтобы сделать кинжал.

Затем с хитрой улыбкой он прибавил:

– Впрочем, поверьте мне, что не шуаны угрожают существованию республики; партизаны старого режима угрожают жизни первого консула. Что же касается республики — если она и падет, то не в пользу принца…

– Как, — спросил квартирмейстер, — вы полагаете, что генерал Бонапарт?..

– Я думаю, что генерал Бонапарт — великий полководец и отличный политик. Больше чем кто-либо другой я преклоняюсь перед его военным талантом, и если, в чем я не сомневаюсь, он сумеет обеспечить Франции спокойствие и благополучие, как завоевал ей почетное место в Европе, то я готов полюбить его всей душой.

Унтер-офицер в знак полного удовлетворения так сильно ударил кулаком по столу, что задребезжала вся стоявшая на нем посуда.

– И отлично! — воскликнул он. — От вас большего и не требуется. Вы заняли место в моем сердце между героем Маренго и моей младшей сестрой Денизой.

– Денизой?

Молодой эмигрант вздрогнул всем телом.

– У вас есть сестра, которую зовут Денизой? — спросил он взволнованным голосом.

– О да, и она премиленькая!.. Я уверен, она превратилась в настоящую красавицу за те двенадцать лет, что я ее не видел…

В комнату вошла служанка с двумя запыленными бутылками.

– Душечка, — сказал ей военный, — такую же бутылку отнесите Колишу, кондуктору, пусть он даст нам поболтать немножко подольше. Я единственный его пассажир, и у нас еще достаточно времени, чтобы добраться до Эпиналя.