Когда лодка приплыла в последний раз, девочка неловко спустилась в нее по раскачивающейся веревочной лестнице. Помня о том, что за ней наблюдают, она пыталась придерживать развевающиеся юбки. Сердобольный матрос взял мальчика на плечи, сошел вместе с ним в лодку и посадил рядом с сестрой. Человек в плаще с капюшоном уже был на носу лодки, рядом стоял аккуратного вида чемодан.
Они добрались до берега. Мужчина выпрыгнул из лодки и пошел по гальке к хижинам. Девочка побрела вслед за ним, шлепая по лужам и спотыкаясь о камни, в своих тонких туфлях. Она несла тяжелую сумку и тащила за собой Ги.
Наконец Изабелла подошла к жилым постройкам. На одной из хижин висела скрипевшая на ветру поблекшая вывеска с изображением короля Георга с красным лицом в белом парике. Георг III почти пятьдесят лет сидел на троне, поговаривали, что он сходит с ума.
Некоторые пассажиры уже были внутри и спасались от утреннего промозглого холода кружкой грога. Человека в плаще здесь, судя по всему, хорошо знали. Хозяин гостиницы незамедлительно вышел к нему и почтительно с ним разговаривал. Появился растрепанный мальчишка, его отправили куда-то на задворки, и через несколько минут он вернулся с оседланной лошадью. Путешественник в нетерпении похлопывал хлыстом по сапогу, пока приторачивали к седлу его багаж. Изабелла перевела дыхание и подошла к нему.
— Возьмите, месье, — сказала она, подавая ему плед.
Незнакомец обернулся. Очевидно, он настолько был поглощен своими мыслями, что заговорил не сразу:
— Боже, вы еще здесь? Вас не встретили?
— Нет. — Она все еще протягивала ему плед, но он сказал:
— Оставьте его. Это может вам пригодиться. Вы знаете, куда должны добраться?
— У меня есть адрес.
— Дайте мне посмотреть. — Время шло. Он торопился. Не хотелось бы ввязываться, но и оставить детей в этом заброшенном месте, не оказав им никакой помощи, он не мог. Изабелла нащупала под плащом и достала свой кожаный кошелек. Ее замерзшие пальцы плохо гнулись, и одна монетка упала на землю. Мужчина заметил, как блеснуло золото, и быстро подобрал монету. — Спрячьте деньги и никому их не показывайте, иначе скоро их у вас не станет. Здесь собираются отнюдь не сливки общества. — Потом он взял из ее рук сложенную бумажку и поднес к свету, проникавшему через открытую дверь. — Сэр Джошуа Бриджез, Хай-Уиллоуз, — прочитал он. — Кто это?
— Мой дядя.
— И он никого не прислал за вами?
Нет. Но, может быть, не было времени, и… — она осмотрелась, — может быть, он не знает, где мы высадились.
— Понятно. Мы находимся рядом с Рай-Харбором. Вы представляете себе, где находится этот Хай-Уиллоуз?
Она покачала головой:
— Я думала, что можно нанять карету, — робко сказала девочка.
— Только не здесь, мадемуазель. Здесь нет никаких экипажей, будьте уверены. — Они беседовали по-французски. Он подозвал хозяина гостиницы. Тот напряженно вслушивался в их разговор, переводя взгляд с девочки на мужчину. — Вы знаете этого джентльмена, Исаак?
Хозяин скосил глаза на листок бумаги.
— Да, сэр, знаю. Здесь нет таких, кто не знал бы сэра Джошуа. Он ведь из тех, кто заседает в Лондоне и издает законы, чтобы управлять нами, бедолагами. — В его голосе прозвучали злые нотки, и путешественник поднял брови.
— Член Парламента и не слишком популярный, как я погляжу, — сухо заметил он. — Ладно, тут ничего не поделаешь. Где находится Хай-Уиллоуз, и как эта юная леди и ее брат могут туда добраться?
Хозяин гостиницы в задумчивости поскреб голову, но его острые глаза уже успели заметить блеск золота. А если представлялась возможность извлечь выгоду, он был готов взяться за любую работу.
— Да вот незадача, сэр, Хай-Уиллоуз расположен далековато от Марша, и в округе, насколько мне известно, некого нанять, кроме Тода. Он поедет через Камбер и Лидд со своей торговой повозкой. Он мог бы их с собой прихватить за соответствующее вознаграждение.
Предложение было не очень-то привлекательным, но выбора не было. Немыслимо, чтобы девочка оставалась в этом месте еще на день или два, пока не известят сэра Джошуа.
— Где этот Тод?
— Здесь, сэр. Заправляется кое-чем на дорогу. — Незнакомец взглянул на девочку, с тревогой наблюдавшую за ними, и снова обратился к хозяину:
— Теперь послушайте меня. Скажите Тоду, чтобы он как можно быстрее отвез этих детей к сэру Джошуа в Хай-Уиллоуз, и найдите для них какую-нибудь подходящую еду. Что у вас имеется?
— Мало чего, сэр. Во всяком случае, для таких, как они, вряд ли сгодится.
— Ради Бога, приятель. У вас есть молоко, наверняка и хлеб. Позаботьтесь, чтобы ваша жена дала им хлеба и подслащенного молока, и кружку горячего шоколада. И не говорите, будто ничего этого у вас нет, уж я-то знаю, что сюда доставляют на люгерах[1].
— А кто мне за это заплатит, скажите на милость? — заворчал хозяин. — Пара нищих французишек? За этот год у меня их целая прорва перебывала.
— Может быть и так, но на этот раз плачу я, а вы проследите, чтобы с ними обращались как следует. И если что-то будет не так, а я непременно об этом узнаю, то вы потеряете лицензию. И уж я постараюсь, чтобы вы ничего больше никогда не получили ни от меня, ни от кого бы то ни было. Понятно?
Хозяин съежился от страха.
— Да, сэр, да. Я прослежу, не беспокойтесь.
— Смотрите же.
Хозяин нехотя направился к двери, а путешественник, повернувшись к Изабелле, начал объяснять ей все по-французски, но она прервала его:
— Нет необходимости переводить, месье, я поняла, что вы говорили, и очень благодарна.
— Вы говорите по-английски? — спросил он с легким удивлением.
— О да, с детства. Моя мать была сестрой сэра Джошуа.
Незнакомец удивился, подумав о том, как сестра этого непопулярного сквайра из графства Кент могла оказаться во Франции и выйти замуж за французского аристократа, ведь и девочка, и ее брат были явно благородного происхождения.
Изабелла смотрела на него своими большими глазами, открытый взгляд которых ему будет трудно забыть.
— Могу я узнать, кому мы с Ги обязаны за доброту?
Он задумался на мгновение, потом покачал головой:
— Нет. Думаю, что нет, мадемуазель. По крайней мере, не сейчас. — Незнакомец усмехнулся почти по-мальчишески, — Я напустил страху на нашего приятеля Исаака. Он позаботится, чтобы вас и вашего брата благополучно доставили к дяде. — Он помолчал, затем порывисто взял маленькую руку девочки и слегка прикоснулся к ней губами. — Удачи вам, дорогая моя, и тебе, mon brave[2], — сказал он и на мгновение задержал руку мальчика в своей ладони. Потом он взял вожжи у парнишки, все еще державшего лошадь, сел в седло и поскакал по покрытому галькой берегу.