Читать интересную книгу Наследница (СИ) - Островская Алина

- Удачи, - улыбнулась она, поправила чепец, как у горничных, и удалилась.

Я кистью встряхнула подвитые волосы, вздохнула, прогоняя невесть откуда взявшееся дурное предчувствие, и толкнула дверь. Без стука, игнорируя все рамки приличия завалилась в чужой светлый кабинет с панорамным остеклением и видом на ухоженную территорию, где теперь нагло стояла моя машина. И все в этом месте было прекрасно, кроме одной маленькой, я бы сказала, незначительной детали.

- Ты?! - выдохнула, когда мужчина, сидящий за столом, поднял на меня пронзительные глаза цвета выдержанного виски. Совершенно спокойный взгляд с медовым переливом, я бы даже сказала скучающий. А вот у меня от неожиданности сердце рухнуло в бездну. Пульс остервенело застучал в висках, лишая на время ориентации.

Мужчина самодовольно ухмыльнулся, ликуя, что удалось застать меня врасплох, и плавно поднялся с места, пряча руки в карманах чёрных брюк. Белоснежная рубашка, расстегнутая у горла на две пуговицы, оголяла широкую шею и мужественный кадык, покрытый тёмной щетиной. Я поспешила перевести взгляд от его горла, отчего-то вдруг взволновавшего меня, и придать себе максимально безразличный вид. В груди бешено толкалось сердце, стук которого, казалось, мог услышать и он.

- Я, - весьма самоуверенно кивнул этот наглец и кончиком большого пальца почесал бровь. - А ты кого ожидала увидеть?

Вот и что тут скажешь? О нем я подумала бы в последнюю очередь. Закусила губу с внутренней стороны, мельком заметив новую татуировку на его левой кисти. Что-то так мелко и убористо написано - не разобрать. Несмотря на эффект неожиданности и следующую за ним рассеянность, ответ слетел с языка довольно резво:

- Негодяя, у которого поднялась рука лишить мою семью всего!

- Значит, - театральная глубокомысленная пауза, во время которой он слегка кивает головой, как будто что-то оценивает, - дверью ты не ошиблась, - он сделал несколько шагов ко мне и застыл неподалёку, просверливая внимательным взглядом. На небритых скулах несколько раз проявились желваки и пропали, когда мужчина снова медленно заговорил:

- Я и есть тот негодяй. Долго же ты ко мне шла, я уж все глаза проглядел.

Меня затрясло в нервном ознобе, остановить который был не способен даже внутренний монолог вроде: «Убивать людей нехорошо. Мы цивилизованные люди и решим эту проблему цивилизованно». Слов не подобрать, коими можно описать всю степень моего возмущения. Я, конечно, за время, проведённое с ним, успела оценить его «лучшие» качества вроде напыщенности, несносности, самоуверенности и хамства. Но чтобы к ним же примкнула подлость и алчность? Чтобы жажда денег заткнула за пояс человечность? Этого я никак не ожидала.

Пока хватала ртом воздух, готовая вывалить на него все своё негодование, он сделал ещё несколько шагов и непозволительно близко навис надо мной.

- Я слушаю, маленькая наследница. Зачем пришла? Соскучилась? - его низкий голос скатился до мягких, рокочущих нот. Он вынул одну руку из кармана и поддел завитый локон, выпавший из моей укладки. Я, как загнанная в угол добыча, подняла на него опасливый взгляд, подмечая, как тепло он рассматривает этот локон, спиралью повисший на его пальцах. Этот жест капнул последней каплей в чашу терпения. Как можно вести себя так, словно ничего не произошло? Словно он не грубил, не отгораживался от меня, а теперь и вовсе не вздумал забрать все у моей семьи?

Я уперлась руками в каменную грудь и со всей силы оттолкнула его от себя. Давид лишь пошатнулся, уводя одно плечо чуть назад и блеснул ленивой белозубой улыбкой.

- Эй, эй, полегче. Я могу расценить это, как нападение, и наказать..., - низко пророкотал он, мазнув плотоядным взглядом по моим губам.

- Не смей дотрагиваться до меня! - с вызовом прошипела, инстинктивно отшатываясь назад. - Я оспорю завещание, слышишь? Докажу, что на том листке не подпись моего отца! Ты не получишь ни рубля из наследия Березовских, алчный ты мерзавец.

- У-у-у, - протянул он, нахмурив чёрные брови, - ты очень сексуальная, когда злая. Знаешь? Прекрати меня заводить, иначе..., - у меня холодок пробежал по коже от этого «иначе». Напряженные мышцы и сосредоточенный вид красноречиво говорили - никаких шуток, обещание будет исполнено. Хозяин как никогда серьёзен. Когда осознание угрозы достигло мозга, меня обдало волной жара. Воздух вокруг вдруг перестал быть невесомым. Густел вязкой патокой, замедлял в моем теле все жизненно важные процессы. Я увязала в собственных ощущениях и с трудом сохраняла боевой дух. Хотелось убежать от него подальше. Что ж за напасть такая!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Да пошёл ты! - разозлилась я на саму себя.

Он рассмеялся. Гортанно так. Рокочуще. И невидимая вибрация его смеха коснулась моей кожи, покрывая ее мурашками. Дьявол, надеюсь, это не слишком заметно.

- И это все? Пришла запугать меня судом? Ты же дочь Паши-сутенера, неужели ничего не знаешь о том, как все устроено в этом мире, - склонив голову набок медленно проговорил он, сосредоточившись на моих губах. В ответ на его голодный взгляд в животе на мгновение все предательски сжалось. Я отвернулась в сторону, избавляя себя от нахальной морды, и тяжело сглотнула. Проклятая реакция на его присутствие выламывала мне кости. Я пришла воевать, а не сдаваться в плен! Ну же, Аня, возьми себя в руки.

- Это ты верно заметил. Я его дочь. А ещё у меня есть мать и брат с сестрой. А ты обрекаешь нас на голодное существование. Не совестно?

- Почему ты не смотришь на меня? - спустя секундную паузу пробасил он, игнорируя мой вопрос. Так проникновенно. Так интимно... Так близко... Черт бы побрал этого мерзавца!

- Я хочу... чтобы ты смотрела на меня, - почти по слогам произнёс он, с каждым словом наклоняясь все ближе и ближе ко мне. Готова поклясться, что я ощущала, как от его горячего дыхания колышутся волоски за ушком. Мужской терпкий древесный аромат парфюма, вперемешку со свежестью мыла, вуалью окутал меня, впитываясь в кожу. Вопреки воли я вдохнула поглубже этот мускус, пытаясь не сойти с ума. С феромонами он что ли? Мысленно отвесила себе подзатыльник. Действенно. Протрезвела. Отчасти.

Да что он вообще себе позволяет?

Что я себе позволяю?

Рывком повернулась к нему и споткнулась о внимательный взгляд янтарных глаз в веере чёрных ресниц. Набухающая, как дрожжевое тесто спесь, вдруг резко опала, словно кто-то коснулся гладкой шапки рукой.

Секунды текли издевательски долго, пока я испуганной крольчихой глядела на хищника. Голодного, надо признать. Не страдающего плохим аппетитом. Из головы выветрились абсолютно все размышления и только один вопрос без конца пульсировал под коркой.

Для чего природа дала мужчине такие пушистые, загибающиеся к бровям ресницы? А глаза такие красивые зачем? Чтобы в души женщинам глядеть?

Демон...

Ненадолго прикрыла глаза, возвращая себе волю и настраиваясь на нужную волную эмоций. Та, что играла сейчас мне совершенно не импонировала. Разомкнула губы и со свистом втянула воздух, улавливая за хвост гордыню и яростное желание влепить ему пощёчину. Последнее питалось то ли обидой за гнусное поведение с завещанием, то ли... О втором варианте думать я себе запретила. Если мужчина за полгода ни разу не позвонил, значит не хотел. Других оправданий быть не может. Пора бы уже вычеркнуть его из жизни и не реагировать, как пятнадцатилетняя.

Грудная клетка приподнялась от объема набранного воздуха и мужской взгляд упал на провокационное декольте, оголяющее ключицы и ложбинку грудей. У него и точка обзора удачная. Я на шпильках и то не достаю до линии острой, поросшей ухоженной щетиной, скулы. Так что с высоты этого медведя открываются занимательные виды... Как ни крути, а овал лица у него идеальный. Высокие скулы и волевой подбородок...

Ууу, морок! Мысли путаются и скачут!

Подавив в себе очередную волну, чертов эпицентр которой находился между ног, я вскинула руку к шее, нащупывая небольшую бриллиантовую подвеску. Как раз в таком положении предплечье и запястье превосходно закрывали то, на что Давид уставился голодным волком. Правильно истолковав мой жест, он дёрнул уголками губ, очерченных чёрной двухдневной щетиной, и медленно моргнул. Взгляд лениво и довольно вызывающе скользнул по шее и снова замер на губах.