- Твой отъезд не тема для обсуждений.
- Может, если ты назовёшь мне причину будет проще вести диалог?
- Ты не услышала? Это не тема для разговора. Я так сказал. Этого достаточно.
- Ты в порядке? - я приложила к его лбу ладонь. - Жара вроде нет, но ты точно бредишь.
- Аня.
- Что Аня? Кто ты такой, чтобы без причины выгонять нас из нашего дома? Из нашего города? Решать где нам жить? Где продолжать учиться и работать? Объясни мне, я не понимаю почему должна всерьёз воспринимать твои слова. Почему моя семья должна развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов только лишь в угоду твоему тщеславию? Бросить привычный лад и друзей, и ...
В один миг Давид пальцами обхватил мой подбородок и поддался вперёд так, что между нами остались миллиметры. Его губы почти коснулись моих, с которых так и не сорвались последние слова. Сердце заколотилось в груди, стремясь пробить клетку рёбер. Да так быстро, что жаркая кровь моментально прилила к шее и щекам. Мне стало душно. Словно кто-то закинул мое глупое тело под палящее солнце пустыни. От будоражащей и неожиданной близости рот слегка приоткрылся беззвучным вздохом.
Жадный мужской взгляд опустился к нему и внизу живота томительно скрутило. Я судорожно вдохнула воздух с ароматом мыла и мужского парфюма, борясь с желанием уничтожить расстояние, разделяющее нас. Это как наваждение. Никакого здравого смысла, рассуждений, морали - только голый инстинкт. Древний, как человек.
Красивые пыльцы продолжали упрямо плавить кожу подбородка в жесте полном власти и подчинения. Хищный мужской взгляд пощипывал нежную кожу губ.
- Кто я такой? - хрипло выдохнул он практически касаясь моих губ. - Если ты не в курсе, маленькая наследница, теперь я - криминальный авторитет. Это мой город и мне решать кто здесь будет жить, а кто нет.
Его слова с трудом пробирались сквозь алый туман влечения. Я слышала, но ощущала себя такой безвольной, тяготеющей к чему-то большему. Словно я маленькая комета, попавшая под влияние огромной планеты, притяжение которой преодолеть мне не по силам. Оттого остаётся только два выхода: разбиться о суровую, безжизненную поверхность или навсегда зависнуть на орбите вместе с остальным космическим мусором. Когда он смотрит на меня вот так, я просто не могу напугаться. Его слова не коррелируют, диссонируют с языком тела и взглядом.
Мне срочно нужно спасение. Глоток свежего воздуха, знамение, метеоритный дождь, хоть что-нибудь, что вернёт мне волю. Что не даст уронить лицо прямо сейчас. Пожалуйста.
И, о чудо!
Раздражённые сигналы машин сзади взорвались единым оркестром. Давид моргнул, словно как и я был заворожён нашей близостью, кинул недовольный взгляд в зеркало заднего вида, а затем на зелёный свет светофора. Нахмурился и дал по газам.
Пока машина пробиралась сквозь поток, я откинулась на спинку кресла и отвернулась к окну. Сердце продолжало бешено вколачиваться в ребра, проверяя те на прочность. Сумасшествие какое-то. Все ещё больше усугубилось, как будто не жили мы порознь полгода.
Может уехать и не такая плохая идея. Чем дальше от Давида, тем проще его ненавидеть. Но я бы хотела присутствовать на суде. К тому же, нам не на что жить здесь, а у бабули и подавно. Мне ни за что не найти там работу...
Постойте-ка.
Тело насквозь прошибла догадка. Затылок обдало жаром, а в груди медленно разлилась ядовитая чернота. Руки мелко задрожали, и я сжала их в кулаки.
А ведь в этом есть здравое зерно. Я отказалась спать с ним, поэтому он решил, будто может обстоятельствами вынудить меня прыгнуть в его кровать. Будто неспособность кормить семью сотрёт границы принципов и толкнёт к нему в объятия.
Горькое осознание развязало язык. Мама всегда учила: не обязательного говорить то, что думаешь. Иногда надо придержать козырь в рукаве. Но это так сложно, когда из тебя рвётся вулкан слов...
- Стыдно.
- Что стыдно? - удивился он.
- Стыдно, что я раньше не догадалась.
- О чем?
- Ты отправляешь нас в это захолустье, чтобы я не смогла содержать себя и мою семью. Чтобы потом на коленях приползла к тебе в мольбе поиметь меня за кусок мяса? Так получается?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он кинул в мою сторону мрачный, предупреждающий взгляд и плотно сжал челюсти. Но меня уже было не остановить.
- Одним выстрелом - двух зайцев, да? Будь я за тысячу километров дело с наследством проще всего замять. Кому-то занести, кого-то напугать, где-то подтасовать. Никто не помешает тебе заграбастать все имущество Березовских и, как вишенка на торте, - я, промаринованная голодом и нищетой. Невесело хмыкнула и, немного обождав, продолжила.
- Только знаешь что? Я лучше землю грызть буду, но с тобой не лягу.
Смерила его презрительным взглядом и выскочила из машины, пока горел красный цвет светофора. Не забыла и со всей силы шандарахнуть дверью. Ему назло. Знаю, как он бесится, когда вот так небрежно относятся к машине.
Глава 4
Брести вдоль шумного шоссе мне не понравилось. Мало того, что вонь выхлопных газов въедалась в кожу и волосы, так ещё и светлая ткань платья, казалось, посерела от дизельных испарений. Благо испытание быстро закончилось и я шмыгнула в спокойную лесопарковую зону. Прогуляться не мешало бы, только после шоссе я напоминала себе работника автосервиса. Во всяком случае пахала точно так.
На каблуках пройти пару километров до машины оказалось непросто. На середине пути пришлось снять туфли и шлепать по брусчатке босиком. Теперь и пятки будут, как у трубочиста.
Но это все мелочи в сравнении с желанием Давида сослать мою семью в Сибирь. Узурпатор, блин. Зато путь преодолевала на чистой ненависти и злости. Хорошее топливо, экологичное.
С облегчением уселась в свою ласточку и поцеловала кожу руля.
- Прости, девочка. Меня Бармалей с собой уволок. Я не по своей воле тебя оставила.
Урчащий звук двигателя немного успокоил и до дома добралась почти на автомате. Усталость от нервного перенапряжения накрывала лавиной. Все, о чем я мечтала по пути - расслабляющая ванная с лавандой и много сладкой клубники. А получила - «сарай» Давида, припаркованный у входа в особняк.
- Ну неееет! Нет! Ты шутишь? - простонала я и стукнулась головой об руль. Перевела взгляд на икону, эргономично вписавшуюся в панель под встроенными часами, и трагично вопросила: - за что мне это наказание?
Выбралась из машины и раздраженно зашагала к входной двери. Весь короткий путь упрямо просила: «Избавь, Боже, от козлячей рожи». Но дверь мне открыл Давид. Стало быть, недостаточно хорошо просила.
- Уже вернулась? Быстро ты, - сухо констатировал мужчина, встряхнув часы на запястье.
- Ненавижу, - прошипела я, протиснулась мимо него и тут же скользнула в ванную, хлопнув перед любопытным мужским носом дверью. Включила кран, заполняя комнату умиротворяющим шумом воды. Придирчиво осмотрела себя в зеркале, помыла руки и промокнула лицо влажным полотенцем, унимая жар полыхающих щёк. Взбила пятерней завитые локоны, покрутилась вокруг своей оси, в поисках подтверждения его слов про упругий тыл. Черт возьми, ещё утром платье не казалось таким облегающим. А сейчас облепило, как вторая кожа! Попыталась оттянуть ткань, но она со шлепком вернулась на место, принимая округлые формы ягодиц.
Ну и пусть!
Пусть хоть слюной захлебнётся в нашей гостиной. Почему я должна упрощать ему существование?
Теперь в глазах заблестел азарт. Опасно, конечно, с бандитом в такие игры играть, но и я не пальцем деланная. Тем более, что мой отъезд к бабуле вопрос почти решённый, судя по его визиту. Ну вот и пусть потом по ночам вспоминает да конфузится, как неопытный подросток.
Из сумочки вынула помаду и подкрасила губы, вытерла припыленные ступни влажным полотенцем, расправила плечи и смело вышла из укрытия.
За дверью меня никто не караулил - уже что-то. Мамин голос приглушенно лился из столовой. Не кричит, не скандалит, не умывается слезами.