Читать интересную книгу Алмаз в воровскую корону - Евгений Сухов

Но главная его обязанность заключалась в том, чтобы своевременно сообщать «Трем толстякам» о приближении машины с грузом, направляющейся сюда из подобного же лагеря, расположенного на речке Вишере, в нескольких десятках километров. Грузовик приезжал не часто, всего лишь один раз в две недели, но для всего лагеря это было событие. Глеб Кириллович выставлял дополнительное оцепление на внешнем периметре зоны, и уже за пять километров от лагеря машину встречало отделение автоматчиков. В общем-то, к грузу допускались только «Три толстяка», а автоматчики стояли на значительном расстоянии и лишь наблюдали за тем, как курьеры переносят металлический контейнер в землянку.

Из всего персонала лагеря только одному Лаврову было известно, что в стену землянки вмонтирован несгораемый шкаф. Закамуфлированный под бревна, он практически был невидим в стене. Эта искусная работа, непонятно, для чего нужная, потребовала немалого мастерства. Человек, который ее выполнил, был в своем деле большой дока. Да и сама землянка была непростой, а люди, которые ее вырыли, наверняка до этого отстроили не один земляной город.

В землянку Лавров приходил лишь для того, чтобы сообщить майору Коробову о прибытии машины. Дальше прихожей он не ступал — останавливался перед крепко сбитой дверью, которая отгораживала жилое помещение от нежилого. Только однажды, когда потребовалось вдруг подписать какие-то бумаги, Коробов не без колебания пропустил начальника лагеря внутрь, позволив ему тем самым рассмотреть обстановку. Вот тогда Глеб Кириллович и заприметил сейф, замаскированный под бревенчатую стену.

Звонок из управления прозвенел в семь часов утра. Куратор сообщил, что машина с контейнером уже выехала и должна прибыть около пяти вечера. У Лаврова были кое-какие предположения о ценности секретного груза, но вслух он не высказывался. Иначе не был бы полковником и начальником лагеря.

Ясно было лишь то, что в землянке контейнеру пребывать недолго. Обычно на следующий день подъезжал точно такой же грузовик, который и забирал контейнер. Маршрут, по которому проедет машина, был строго засекречен, но Лавров догадывался, что автомобиль отправлялся в сторону военного аэропорта, расположенного в пятидесяти километрах, за горной цепью. Конечный пункт назначения оставался тайной, а житейский и служебный опыт подсказывал Глебу Кирилловичу, что не стоит проявлять любопытства, жизнь дороже.

Одевшись, полковник Лавров направился в землянку, чтобы сообщить спецгруппе о прибытии груза.

Между собой локалки соединялись короткими переходами, которые разделялись крепкими металлическими дверями. У каждого КПП постоянно стоял дежурный из актива. Нацепив на рукава красную повязку, заключенные, которых все остальные называли ссучившимися, ревностно несли службу. В этот раз у входа в КПП стояли двое активистов. Всмотревшись, полковник Лавров не без удивления признал в них прежних блатных — они влились в многочисленную прослойку «сук» и, не стесняясь, по-хозяйски расхаживали у КПП. Погоняло одного из них было Король, парень из бывших беспризорников — вот уж кого нельзя было заподозрить в любви к красному цвету!

Неожиданно Король обернулся, и Лавров, встретившись с ним взглядом, внутренне содрогнулся. Бывший блатной смотрел дерзко, с нескрываемым вызовом, и его физиономия Глебу Кирилловичу откровенно не понравилась. Король попытался даже улыбнуться, как если бы заприметил старого знакомого. Дескать, теперь мы с тобой, гражданин начальник, одним цветом укрываемся! Но Лавров отвернулся, сделав вид, что ничего не произошло. Ведь какую-то неделю назад заключенные боялись и глаза на хозяина поднять, а тут, нате вам, рожи корчат!

В увиденное не хотелось верить, ведь еще вчера эти люди были стопроцентные «отрицалы», и речи не могло быть о том, что блатные способны встать на «путь исправления». Но, судя по их довольному виду, о своем выборе они не сожалели. Пусть на презрение бывших приятелей им и наплевать, но ведь отступники могли получить за измену заточку в бок.

Конечно, у КПП можно было бы поставить солдат, но конвойная рота была недоукомплектована, а потому для охраны ворот приходилось привлекать актив, пообещав взамен скорое расконвоирование.

В лагере творилось что-то непонятное. А подобные вещи полковник Лавров давно привык раскладывать по полочкам в силу своего характера и склада ума.

Заложив руки за спину, Лавров направился в землянку спецкурьеров. Будто бы предчувствуя приход гостя, дверь неожиданно распахнулась, и на порог вышел руководитель группы — майор Григорий Коробов. Лавров невольно поежился. Он уже давно обратил внимание на то, что кто-нибудь из этой троицы появлялся всякий раз в тот самый момент, когда он приближался к землянке, и это при том, что они целыми днями могли вообще не выходить из землянки, уподобившись кротам. Создавалось впечатление, что он как будто бы пересекал некую пограничную зону, на которой были установлены хитрые приборы, тотчас подающие сигнал о появлении чужака. Но полковник Лавров совершенно точно знал, что вокруг землянки не было ни контрольной полосы, ни каких бы то ни было контрольных приборов.

Коробов всегда рассматривал полковника Лаврова с таким интересом, будто бы знал о нем нечто такое, из-за чего того могли бы оставить в лагере уже в качестве заключенного. Глеб Кириллович гнал от себя подобные мысли, но они были навязчивы и все равно лезли, будто клопы на свежую кровь.

Майор Коробов терпеливо дожидался приближения начальника лагеря. Поздоровались они сдержанно, почти сухо. Лавров обратил внимание на то, что Коробов никогда не начинал говорить первым, он умело выдерживал паузу, при этом смотрел прямо в глаза собеседнику, и создавалось ощущение, что он дожидается немедленного доклада. Полковник Лавров, не выдерживая взгляда колючих нацеленных глаз, всегда первым прерывал молчание.

В этот раз Глеб Кириллович решил держаться до конца. Пауза все длилась, а сдаваться Коробов не собирался. В конце концов затянувшееся молчание стало почти неприличным, и в этот самый момент Коробов слегка улыбнулся, как бы подбадривая. Мол, ну что же ты, полковник, медлишь? И Лавров не выдержал, заговорил спокойно и размеренно:

— Грузовик с контейнером подъедет около пяти вечера. — Он замолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил: — У нас все готово.

— Хорошо.

Под словами «все готово» подразумевалось выдвижение автоматчиков навстречу грузовику. Солдаты растянутся в длинную цепь, находясь друг от друга в пределах визуального наблюдения, чтобы встретить подъезжающий автомобиль.

— Ладно, я пойду, у меня дела! — И, коротко кивнув на прощание, полковник затопал в обратную сторону.

Немалая неприятность заключалась в том, что уже третий месяц Лавров не мог добиться выполнения плана по добыче палладия. План без конца повышали. Начальнику лагеря приходилось собственными силами разведывать перспективные месторождения, для чего он привлекал к работе заключенных-геологов. И не зря. Повод для оптимизма все же был: пару месяцев назад два расконвоированных геолога заявили, что обнаружили перспективную жилу, сплошь состоящую из палладиевых минералов. В доказательство они даже приволокли пятикилограммовую друзу, усыпанную черными кубическими кристаллами. Вещь эта была, безусловно, красивая, она производила впечатление на всякого. Лавров даже торжественно установил ее в своем кабинете, но, как впоследствии оказалось, эта друза была едва ли не единственной из той «перспективной» жилы. А ведь он уже успел сообщить о новом месторождении в центр!

На следующий день после обнаружения жилы Глеб Кириллович пригнал к этому месту около трехсот заключенных с кирками и велел не пропускать даже самого крохотного гнезда, но жила оказалась небогатой.

Война заканчивалась, немцев добивали в Германии. Наверное, в стране произошли какие-то существенные перемены, если теперь требовалось столь значительное количество платиновых металлов. Раньше такого не наблюдалось. Причем изумруды, которым они частенько сопутствовали, воспринимались всего лишь как сопутствующее сырье, и богатая ими порода безо всякого сожаления свозилась в отвалы.

Послабления наблюдались даже в содержании заключенных. Взять хотя бы тех же самых бедолаг-геологов. Ведь до войны каждому из них за ошибочные прогнозы о запасах месторождений давали по пятнадцать лет лагерей. Однако сейчас толковые специалисты вдруг неожиданно стали востребованными и теперь, уже в качестве расконвоированных, занимались поисками платиновой руды, уходя от лагеря за многие километры. Да и за профессиональные ошибки сейчас карали куда меньше прежнего — попеняют малость и отправят геолога дальше сбивать ноги в маршрутах.

Хозяйство у Лаврова было огромным. Помимо лагеря, в окрестностях которого шла заготовка леса, в его ведении было четыре карьера. В первом добывали асбест, в вот во втором, третьем и четвертом велись разработки платины и этого клятого палладия.