Читать интересную книгу Реалити-шок - Грегуар Эрвье

3

Эд Дамер по кличке Чудак сидел в наушниках в подвале огромного заброшенного склада и слушал альбом группы «Мэрилин Мэнсон» «Антихрист-суперзвезда», поставив громкость своего MP-3-плеера на максимум. Он то неистово мотал головой взад и вперед во время быстрых пассажей, будто разрубаемых гитарными аккордами, то погружался в глубокую тоску, словно загипнотизированный голосом рокера-трансвестита. На стене перед ним располагалось двадцать два светящихся монитора, три телевизора и два компьютерных дисплея. На уровне живота Эда находился большой пульт управления. На нем, среди пакетов от чипсов и конфет, валялись MP-3-плеер, кольт «питон-357», заряженный пулями дум-дум с тефлоновыми наконечниками, и игровая приставка «Нинтендо».

Влажные глаза Эда остановились на одном из телевизоров, где мелькали мерзкие кадры английского «садо-мазо» — видеофильма из его коллекции. Картина уже заканчивалась, и на экране появилась женщина тридцати пяти — сорока лет, «стоящая в клетке в пышном наряде. Задержавшись ненадолго на невыразительном, ярко накрашенном лице, камера заскользила вниз вдоль ее тела до самых туфель на шпильках — кончики каблуков погрузились в мелкий гравий, на котором, как ни странно, она стояла. Потом мужчина, видимый только со спины, действуя очень медленно, привязал нисколько не сопротивлявшуюся женщину к решетке и прикрепил снаружи клетки, на уровне ее лица, деревянную планку. Наконец она наклонила голову вперед, высунула язык, положила на планку. Крупный план: мужчина берет молоток и одним точным ударом забивает в ее язык гвоздь. Слезы медленно текут по щекам женщины, однако она издает лишь слабый стон, в то время как кровь, алая и густая, льется из языка, прочно прибитого к планке. Камера снова опустилась к ее ногам, из-под которых вдруг ушло дно клетки, резко опустившись сантиметра на четыре. И еще на мгновение задержалась на шпильках, отчаянно скребущих по гравию в попытке выиграть несколько драгоценных миллиметров.

Черный экран. Никаких титров. Конец.

Эд множество раз видел эту сцену, но она ему не надоедала. Он называл ее «гвоздем программы». Эд даже посмеялся над своим каламбуром, один, в тишине подвала.

Ладно, подъем! Надо снова браться за работу, а то шеф приедет с минуты на минуту. Он вынул кассету из видеомагнитофона и спрятал ее в шкаф. Черт, весь пульт в крошках! Небрежно смахнув объедки, он встал, достал из громадного холодильника банку шипучки «Доктор Пеппер» и закурил сигарету с травкой.

Эд был из тех людей, которые, если можно так выразиться, попусту рта не раскроют. Однако погубил его как раз один из тех редких случаев, когда он не смог удержать язык за зубами. Но стоит признать, что, когда парень из Управления по борьбе с наркотиками приставляет к твоему виску пистолет на пустынной улице у Южного вокзала Лос-Анджелеса, вдохновение снисходит на тебя удивительно быстро.

Сейчас главарь «Взломщиков» — банды, к которой раньше принадлежал Эд, уже лежал в могиле. Он пал с оружием в руках, отстреливаясь от пытавшихся задержать его копов, а четыре других члена банды мирно проживали в отделении для малолетних преступников тюрьмы «Соледад». Эд пробыл там всего год, а потом был условно освобожден. Очевидно, новые работодатели Эда ничего не знали о его прошлом (хотя он был достаточно известен в своем кругу), иначе бы не предложили ему эту работу, за которую платили по-королевски. Получая шесть тысяч долларов в неделю, он не считал, что зря теряет время, даже если потом ему придется долго и тщательно скрываться. Скрываться ему не привыкать: он и сейчас в собственном квартале каждую минуту рискует погибнуть от рук братьев своих бывших сообщников. И его устраивало поставленное условие: ничего не рассказывать об этой новой работе. Да ему бы это и в голову не пришло, разве что перед лицом смертельной опасности!

Склонность к насилию проявилась у Эда Дамера очень рано. С малых лет он привык отвечать на насмешки сверстников ударом кулака в лицо. В какой-то степени это была защитная реакция, оказавшаяся весьма эффективной. Настолько эффективной, что никто больше не смел ему и слова сказать.

У него совсем не было друзей; он скитался из школы в школу; его одиночество росло — росла и ненависть. И еще чувство какой-то неудовлетворенности.

Еще подростком он узнал, что носит ту же фамилию, что и один из самых страшных психопатов, которых когда-либо знала Америка, — Джеффри Дамер. Этот юноша, гомофоб и расист, на чьей совести смерть по меньшей мере семнадцати человек — в основном чернокожих, — был одержим фантазией просверливать дыры в черепной коробке своих жертв и заливать туда кислоту из батарей, чтобы их «зомбировать». Некоторые выдержали несколько дней такой пытки. Джеффри Дамер, прозванный «людоедом из Милуоки», был осужден 17 февраля 1991 года на пятнадцать пожизненных заключений и три с половиной года спустя был убит своим сокамерником.

Эд восхищался этим человеком и прочел множество статей о его разнообразных «подвигах». Чтение подобных свидетельств помогало ему избавляться от внутренних комплексов.

Эд пристально смотрел на мониторы, расположенные перед его глазами. Все как обычно. Он уже собирался взяться за свою приставку, когда услышал в коридоре позади себя шум.

Это был «мозг».

4

Клара вырвала трубку из рук сержанта Уолтера Клегга, сдерживая дыхание, ставшее тяжелым, как у бегуна после эстафеты.

— Амбер, ты меня слышишь?

— Да, я вас слышу, — раздался тоненький голосок.

— Где ты сейчас?

— В Сан-Диего. Я… — Девушка внезапно замолчала.

— Амбер, ты меня слышишь? — настойчиво переспросила Клара.

— Да. Я уехала со своим бойфрендом. Он не особенно нравится моим родителям, поскольку ему двадцать восемь лет, и я предпочла… Но рано или поздно я в любом случае собиралась их предупредить, — слегка пристыженным тоном произнесла Амбер.

Клара решила попытаться пойти другим путем:

— Амбер, ты знаешь кого-нибудь из других пропавших?

— Нет, я их никогда не видела.

— Ты уверена? Никого из них?

— Никого. Это точно.

— Ты участвовала в кастинге для реалити-шоу «Самый лучший»?

— Нет. По-моему, все эти передачи — редкостная глупость.

— Большое спасибо, Амбер. Мы сейчас же известим твоих родителей, они ужасно волнуются.

Клара вздохнула — и облегченно, и разочарованно. Амбер не имела никакого отношения к той истории, которая занимала ее мысли. Не теряя ни минуты, Клара вновь погрузилась в анкеты тех, кто желал участвовать в шоу, и отчеты психологов о кандидатах. Все это ей прислали с телестудии. Оказалось, что в кастинге участвовали еще два человека из числа пропавших. Таким образом, пропавших среди кандидатов было уже пятеро: три девушки и двое юношей. Клара вчитывалась в документы, пытаясь поставить себя на место каждого из этих молодых людей.

Младшей в группе была Хитер Салливан, шестнадцати с половиной лет, о которой Клара уже немного знала от ее брата. Скорее хорошенькая, чем по-настоящему красивая, Хитер была робкой и наивной девушкой, пытавшейся убежать от проблем в семье. Она признавалась, что никогда не имела сексуальных отношений, чем ненадолго заинтересовала телевизионщиков. Она происходила из среднего класса, страдала от разлуки с братом и хотела работать с детьми. Брала уроки игры на фортепиано и любила девчачьи «вечеринки в пижамах», которые устраивали ее подруги. Немного комплексовала из-за своего маленького роста, была замкнутой, но любопытной и хотела новых впечатлений.

Семнадцатилетняя Джейми Темпл называла себя нежной и чувствительной девушкой. С фотографии — довольно откровенной — смотрела красивая калифорнийка, высокая и стройная блондинка со столь округлой и пышной грудью, что в голову невольно приходила мысль о пластической операции. Единственная дочь в семье, принадлежащей к среднему классу, учится в лицее. Ее интересы ограничивались шопингом и макияжем, а также обязательным чтением журналов о знаменитостях и моде. Она и сама мечтала стать звездой. Психологи заключили, что если она найдет человека, в котором почувствует «отца» и «покровителя», то «сдастся», как только представится возможность. А склонность к эксгибиционизму, возможно, заставит ее перейти к делу прямо перед камерами. Для передачи это было практически золотое дно, но, к сожалению, Джейми оставался еще год до совершеннолетия.

Наконец, самой старшей из девушек — да и вообще из всей группы пропавшей молодежи — была Трейси Атертон, двадцати лет. Пытаясь добиться признания у окружающих, Трейси, не жалея сил, занималась своим телом, уделяя особое внимание ягодицам. Эта тема часто всплывала в ее ответах, даже если вопросы касались совершенно других предметов. Фотография запечатлела восхитительную латиноамериканку (ее мать была чилийкой), которой, как видно, хотелось позлить родителей многочисленными татуировками и пирсингом. Происходя из очень обеспеченной семьи протестантов (миссис Атертон пришлось сменить веру) и республиканцев, она училась на факультете связей с общественностью, но не прилагала к занятиям особых усилий. Особенно пространно Трейси отвечала на вопросы сексуального характера и признавалась, что не раз практиковала занятия любовью втроем, а именно с двумя юношами. Ее основным стимулом для участия в игре была перспектива стать знаменитой.