выточить
Мы остаёмся глагольствовать разумом
Довольствоваться несправедливо осунувшись
Мир покачнулся…
Всё встало на место…
***
И вроде бы солнце зашло за тучи
И вроде бы стало немного темнее
Но сердце уже не обманешь ни заревом
Ни вечной светлой и милой поэзией…
Наступает утро…
***
Пластилины
Пластилиновый день рождения
Свергнутых заживо имения
Постриженных в сновидения
Облапанных в заглядения
Зашитых в местоимения
Зарытых в пьяносъядения
Ласковые объявления
В пластилиновый день рождения
***
Про облако, гномов, и счастье
Рыжего гнома ужалила молния
Смелости ради и в сновидение
Гном удивился сжимая сознание
Гном покачнулся и радугой сделался
Радугой-другом рыжего облака
Словно сбежавши в безмолвие тайное
Гномы искали самого рыжего
Но не найдя удивились отчаянно
Как может радуга стать такой рыжею
Рыжее счастье несла гномам радуга
Рыжую радость, тепла запредельного
Дождик прошёл
Ушли тучки рыжие
Рыжая радуга
Рыжие сопельки
Стало вокруг все безумно красивое
Цветущее зарево сердцу красивое
В мире обманчивом нет места огненным
Огненным рыжим и их сновидениям
В той параллельной вселенной завистливой
Из рыжего пластика сделаны гномики
***
Калейдоскоп
Прожектор праведного сновидения
Сжимает катастрофу рыжего облака
Кошачьего лая и мурлыканья собачьего
Всё в перевёрнутом калейдоскопе
***
Не дать, не взять…
Не дать не взять
Ни про то ни про это
О чем тишина
О секретных прострациях
О чем сегментация
О жизнях писателей
Не дать не взять
Ни тому и ни этому
Тому это незамем
А этому некогда
Жизнь пролетела
Крыло незаметило
Только осталось
Не дать и не взять
***
Вавилон
Когда в Вавилоне проходит снегами
Жирное марево дня беспредельного
Люди играли в царей неосознанных
И заигравшись забыли про марево
***
В аквариуме подсознания глаголит обычаем
В аквариуме замшелой водой переливание
Переливание подсознания именами зависшими
Голова забитая милыми радостями
***
На всё про всё осталось некошено
Всего два часа и забористо весело
Всем вместе нам стало так весело…
***
Прождав в невесомости жирного утра
Стоная как минимум от родословной
Нет образов больше без принципов зависти
А тем временем в вульгарной тарелке
Забытого бытия осталось лежать тело забытое
Забыли его помыли и бросили…
Нет образов больше в итоге забыто всё разом…
***
Заглядывая в глаза
Оптимизму безмолвия
Мы становимся
Ближе к сочинению
Сочинению ласковых
Строптивых изданий
И пониманию
искренних молчаний…
***
Мягкого неба
Теплое облако
Вышло на улицу
Вылило слёз
Слёзы растаяли
Зажили солнышком
Солнышко стихло
Ушло за углом
Нету сомнения
Нету прощения
Нету изгнания
Нет и рубля
Нет больше солнышка
Нет сновидения
Рыжее облачко
Спрятало нас
***
Телевизор
Проходя в телевизоре мимо саженей
Саженей обвисших в озере снов
Сначало не было ничего
А в конце вообще ничего не осталось
***
Самозабвение покинуло сонное тело
Тело осталось лежать на кровати
Кровати собранной по ниткам сновидений
По рыжими ниткам остывшего бытия…
***
Оптимизм
В солнечной ванне охолодевшего оптимизма
Лежит человек в кожаных саженях
Люди смотрят и ходят по крышам
Человек изнуряет сияющий оптимизм
Скоро совсем лето…
***
Хрущёвка
1
В хрущёвке хрустальной на жизни поэтов,
Есть молодость красота и вино.
В хрущёвке пронизанной рыженьким светом,
Поэты теряют на сердце тепло.
Вся молодость пробежит не заметив,
Ни рыжего счастья ни ласки дворов.
Хрущевка она ослепительным светом,
Затмила улыбки борцов за тепло.
Ты знаешь хоть раз побывая в хрущёвке,
Ты сразу поймёшь что уже отлегло.
На сердце твоем отлегло само сердце,
Зачем оно нужно тебе? Для чего?
Сердца тут пропитаны грязью надежды,
Полы тут покрашены в розовый цвет.
Поэты узнав настоящее сердце,
Потом потеряют хмельное тепло.
Тепло своих тел испоганеной жизни,
Залаченной сцены зашитой стеклом.
Поэты оставив на сцене пол сердца,
Оставив пол жизни легли на стекло.
2
Со сцены поэт возвратится в хрущёвку,
В хрущёвке поэта не встретит никто.
Лишь одинокий Джим Моррисон сверху,
Посмотрит поэту в родное нутро.
Нет не обидно поэту на сердце,
Он ловит удачу всем будущим сном.
А сон продолжает глядится поэту,
И душу пронзает поэту теплом.
3
И так пролетает пол жизни на сцене,
На сцене той самой с залаченным дном.
На сцене с рублём обнажающим сердце,
На сцене с огнём раздающим теплом.
За жизнь наберётся поэт много жизни,
И деньги и слава пойдут чередом.
В глобально пророческом рыженьком сердце,
Нет мира поэту и месту ребром.
Меж рёбер поэта сочится клуб мыслей,
Меж пальцев его истекает письмо.
Пророчество замыкает круг сердца,
В пророчестве мысли его ремесло.
Не каждый поймет что сокрыто в поэме,
Не каждый узнает что сердцу дано.
4
Лишь друг понимает душевность поэта,
Лишь другу дано зашивать ремесло.
Но нету друзей никогда у поэта,
Лишь белая кошка в хрущёвке давно.
Но ближе её нет на жизни поэта,
И лучшего друга уже не дано.
Не будет дано ни кого в полной мере,
Кто взором своим излучает тепло.
Кто сядет и будет глядеть на поэта,
На загляденье стальное стекло.
Лишь кошка отдавала поэту пол жизни,
Пол оптимизма глобальных потерь.
Лишь кошка ему сохраняет пол смысла,
Когда в наважденье заходит нутро.
5
В хрущёвке хрустальной на жизни поэтов,
Есть молодость красота и вино.
Есть кошка Джим Моррисон и стеклолето,
То лето что к нам не прошло сквозь стекло.
Нет никакого тут тайного смысла,
Нет никаких зашифрованных фраз.
Есть только молодость, Моррисон лето.
Есть только жизнь и хмельное нутро.
6
Пройдут сотни лет и на жизни поэтов,
Уже не останется пиковых фраз.
И кошка уже не заглянет в поэта,
Лишь Моррисон из оборванных фраз.
Покрасят полы и заклеят все стены,
Побелят окно где лежал белый друг.
Лишь сердце поэта останется в вечность,
Лишь оптимизм озабоченных дур.
Нет жизни поэта конца и начала,
Нет жизни поэта есть только край.
Край по которому ходят поэты,
Тот самый острый и резаный край.
7
В хрущёвке хрустальной нет больше поэта,
Нет кошки и Моррисона уже нет.
Нет тех полов, нет окна, нет газеты.
Осталось лишь только поэта тепло.
В хрущёвке хрустальной....
***
Есенину…
Не бывает на земле такого слова житного,
Чтобы в каждой строчке так хотелось сумасбродно жить.
Не встречает на пути своём безумном и ранимом.
Всей той радости,печали и судьбы.
Раз прочёл-внутри перевернулось рыло.
Да! То слово выше кучи, самых ярых слов!
Оптимизм! Предательство! Сама своя Россия!
Столько неизвестного с собой унёс поэт.
Не получится прожить уже другого мира,
Да, костлявая умеет портить безграничный бренный мир.
Только я