Читать интересную книгу Жизнь как фотоплёнка. Рассказки - Константин Крюгер

К восьмому классу я заболел джинсами окончательно. В нашей школе уже пятеро старшеклассников носили настоящие джинсы; в параллельном классе двое (один, правда, болгарскую «Рилу»), и даже какой-то семиклассник щеголял в японской подделке под «Levi’s». Я знал назубок названия всех виденных, случайно встреченных и даже от кого-то услышанных марок: Super Rifle, Lee, Wrangler, Roy Roger’s, Lee Cooper, Maverick и т. д. и т. п. и, конечно же, Levi’s – предел юношеских мечтаний.

Мой сосед по двору, старше меня на два года, Володя, заработал перитонит в погоне за джинсами. В течение трёх дней он бился в очереди за индийскими «чухасами», невзирая на боль в боку. Зато, выйдя через неделю из больницы, сосед гордо выхаживал по Автозаводской в вожделенной обновке. Периодически в магазинах «выбрасывали» изделия текстильной промышленности этой дружеской страны – «Milton’s» и «Vaquero», сшитые из тонкой, не держащей формы и «непилящейся» ткани невнятного синего цвета, даже не тяготеющего к настоящему индиго.

Из турпоездок и командировок в братские соцстраны родня везла моим друзьям местные неказистые джинсы: из Болгарии – «Рила», из Польши – «Одра», из Венгрии —«Trapper», а уж из ГДР и Югославии – вполне приличные и даже «слегка трущиеся» «Boxer» и прочие. Мой дядя прикупил в Каире замечательные «обжимсы» «Five Stars» из египетского хлопка – они стояли «колом», но не «пилились».

Джинсы, как форма одежды, в советской действительности стояли наособицу. Я не знаю, как к этой экипировке ковбоя Дикого Запада, идеологически чуждой советскому человеку, относились на просторах нашей необъятной Родины, но в Москве обладание джинсами придавало владельцу определённый статус. В одном из номеров любимого журнала «Юность» в повести «Растиньяк-78», герой – на тот момент явно отрицательный – давая приметы «справного» мужика, джинсы ставит в один ряд с импортными японскими часами и кожаным пиджаком. Но если о двух последних атрибутах я стал задумываться только после двадцати лет от роду, то носить джинсы я отчаянно хотел уже в четырнадцать.

После восьмого класса меня, как активиста районного КИДа (Клуба Интернациональной Дружбы), отправили по обмену в Польшу с группой таких же пионеров-комсомольцев. Нам поменяли по 33 рубля на месяц, что в польской валюте выглядело совершенно «бешеными деньгами» – целых 500 (Пятьсот) Злотых. Поездку описывать не буду, но кроме мелких презентов маме, папе и брату я привёз главный и самый дорогостоящий подарок себе – джинсовый костюм «Одра». Родные на меня не обиделись. Костюмчик почти в точности копировал марку «LEE», хотя цвет материи тяготел к фиолету, и прочность рогожки никакой критики не выдерживала. Но «На безрыбье и …..», да и суррогат, пока новый, выглядел отлично.

В девятом классе, зная о моём джинсовом томлении, мама на день рождения подарила мне настоящий «Original Super Rifle», купленный в валютном магазине «Берёзка». Моей радости не было границ. Омрачало праздник души неправильная посадка изделия. Настоящие джинсы должны сидеть, как на барабане, готовые лопнуть. Но отдавать «родные» американские джинсы в советское ателье, мне казалось чудовищным. Изуродуют, как пить дать! Отец, глядя на мои мучения, предложил ушить джинсы до нужного состояния самостоятельно.

Как и в большинстве семей, у нас в стенном шкафу пылился ручной «Зингер», доставшийся по наследству уже неизвестно от кого. Тяготея к технике, я ещё в детские годы любил повертеть ручку машинки, наблюдая, как крутится колесо, и заглянуть внутрь, на диковинные сочленения занимательного механизма.

Снова достав старинный агрегат, я попытался разобраться в процессе его работы, но с наскока ничего не получилось. Отец, к любому делу относившийся очень обстоятельно, и нас с моим младшим братом научивший тому же, достал техническое описание отечественной швейной машины «Подольск», производимой в одноименном городе на бывшем заводе компании «Зингер». Советское устройство практически до мелочей повторяло дореволюционный раритет. Второй заслугой отца явилось подаренное им, специально к случаю купленное, пособие для специализированных учебных заведений «Конструирование верхней одежды на фигуры с отклонениями», служившее мне настольной книгой ещё много лет.

Покумекав с техническим описанием над «Зингером» и проштудировав пособие, я влёт, с первого раза ушил джинсы до искомого состояния. Теперь я натягивал свой «Райфл» только лёжа, втянув всё, что можно, но чувствовал себя при этом замечательно и «равных не видел»! Так необходимая любому юноше в период «мужского созревания» самооценка резко скакнула вверх, придав уверенности во всех областях, в том числе и в общении с девушками.

К окончанию школы я уже полностью освоил швейный агрегат и практиковался, перешивая на себя брюки от старых отцовских костюмов и вставляя клинья в брючины штанов серой школьной формы. На тот же период пришлось для меня первое знакомство с химчистками, куда приходилось отдавать в покраску в «радикально чёрный цвет» школьные брюки, после того, как они становились клешами: оттенок клиньев почему-то всегда резко диссонировал с цветом брючин.

Мой самый близкий друг Костя «Малыш», проживающий в соседнем подъезде, после восьмого класса пошёл учиться в швейный техникум, и у меня появился коллега и единомышленник. Поступив после школы в МАИ, пошив я не забросил.

В начале 70-х в Союзе не приходило в голову даже мечтать о покупке настоящей джинсовой ткани, и естественным эрзацем выступал брезент, ознаменовав начало эры своего имени. Наступило время брезента. Во-первых, тот же хлопок, во-вторых, стоит колом, что и требуется и, главное, дёшевый. Единственным недостатком являлся цвет хаки, но эта проблема решалась с помощью ателье «Службы Быта». Химчистки красили ткань «без гарантии» в три цвета: чёрный, коричневый и бордо. Только однажды после повторной окраски мне выдали кусок ткани потрясающего тёмно-синего цвета, из которого получились исключительные «джинсы» – последний писк моды с накладными карманами, клёшем 42 сантиметра и гульфиком на шнуровке.

Тотальный дефицит на импортные комплектующие и расходные материалы легко преодолевался при помощи друзей и, творчески осмысленной поговоркой «Голь на выдумки хитра». Мама моего приятеля и соседа по микрорайону Игорька Молчанова, ударника хард-роковых групп «Ария» и «Мастер», работала в ателье Генштаба на Пятницкой: бобины качественных армированных ниток (существенно прочнее позже появившихся импортных) сохранились у меня до сих пор, правда, к сожалению, только трёх армейских цветов – хаки, чёрного и тёмно-синего. Вплотную к платформе подмосковной станции Малаховка располагался ларёк «Металлоремонт», в котором всегда наличествовал широкий ассортимент самодельных металлических пуговиц и заклёпок для джинсов наиболее ходовых брендов. Конечно, «самопал» сильно отличался от оригинала, но для не слишком искушённых потребителей смотрелся вполне «родным». Японские металлические молнии «YKK» покупались в ремонте обуви, а «лейблы» выпарывались из любых импортных товаров, невзирая на их направленность.

В результате, большинство наших с «Малышом» многочисленных друзей и знакомых щеголяло в брезентовых «джинсах» трёх вышеупомянутых цветов с полным набором обязательных атрибутов: заклёпками, металлической пуговицей, зиппером и, конечно, «лейблами».

Владение инструментом очень помогало материально и придавало уверенность: я твёрдо знал, что в любой момент смогу заработать собственными руками. Список клиентов рос и ширился в геометрической прогрессии, я уже не успевал удовлетворять растущие потребности знакомых, а за ними и незнакомых в почти настоящих джинсах. Получать высшее образование мне это не мешало: с опытом резко повысилась производительность. Совместно с почти профессионалом Костей «Малышом» и при помощи всё того же подаренного отцом пособия мы разработали и отладили на практике набор универсальных выкроек.

Первый задаваемый клиенту вопрос «Как шить? Нормально или как на барабане?» являлся определяющим. В зависимости от ответа подбиралась соответствующая выкройка, и после тщательного исполнения «стежок к стежку» изделие принимало завершённый фирменный вид.

Критичным моментом являлась сдача готовых штанов. Далеко не каждый осчастливленный обладатель «бренд нью джинс» понимал, что отныне у него уже нет той свободы движений, что в вольготно висящих «трениках». При озвучивании жалоб «давит здесь и жмёт вот тут», заказчику объяснялось, что сшито «по фирменной выкройке» строго исходя из его мерок, и мы «не исправляем дефекты фигуры». В потенциально проблемных случаях шитьё осуществлялось с одной, а то и с двумя примерками.

Особенно это практиковалось при пошиве женских джинсов. Во-первых, девушки, как правило, оказывались более выкобенистыми, а во-вторых, некоторые недвусмысленно давали понять, что кроме портновских услуг их интересуют и прочие.