обхаживать себя сначала одной, а затем другой стороне (при этом усиливая разногласия между французскими партиями, ни одна из которых не хотела быть обвиненной в непатриотичном поведении), Генрих продолжал свое продвижение к цели, так маневрируя своими противниками, что они не могли пойти на уступки, не увеличивая пропасть между собой.
Успех этой политики, несомненно, помог уменьшить сопротивление, с которым столкнулись англичане весной и летом 1419 года. Как это могло помочь королю в его попытках вести переговоры — другой вопрос. После встречи в Мелёне в июне 1419 года ни одна из французских сторон не обладала достаточным престижем, авторитетом или военной поддержкой, чтобы вступить в нормальные переговоры с Генрихом. Кто представлял Францию летом того года? Могли ли вестись полноценные переговоры о мире между двумя королевствами? Стало ортодоксальным утверждение, что убийство Иоанна Бесстрашного 10 сентября 1419 года послужило сигналом для Генриха, что теперь он может добиваться короны Франции[6] и к Рождеству 1419 года основа урегулирования была согласована.
Если договор в Бретиньи от 1360 года в основном касался земельных вопросов, то соглашение в Труа было основано на новом подходе к англо-французскому конфликту, переориентации наследования короны Франции в пользу Генриха, а затем тех, кто мог родиться от него, или тех, кто мог стать его преемником в качестве короля Англии[7]. Участие дофина Карла, последнего оставшегося в живых наследника Карла VI по мужской линии, в убийстве герцога Бургундского могло быть использовано для исключения его (или он сам исключил себя таким поступком?) из нормального наследования. Теперь его должен был заменить Генрих, который обещал вести себя как сын по отношению к родителям своей супруги и унаследовать корону Франции после смерти своего тестя. Пока же Генрих должен был осуществлять власть в качестве "наследника и регента королевства Франция". Уже не в первый раз Генриху предстояло участвовать в спорном наследовании короны, основанном на оспариваемой легитимности. Как и в случае с Англией, он был уверен, что сможет обратить это в свою пользу.
Как признают все, кто знаком с шекспировским Генрихом V, король был сильным и убежденным поборником дисциплины. Две недавние публикации дополнили существующие знания об этом аспекте характера и достижений Генриха, интересными мнениями и информацией. Морис Кин показал[8], что военные указы, изданные Генрихом при осаде Арфлера в 1415 году, наиболее известные при Манте в 1419 году и снова в 1421 году, в значительной степени (примерно наполовину) зависели от аналогичных указов, изданных Ричардом II в Дареме во время его неудачной экспедиции в Шотландию в июле 1385 года. Как подчеркивает Кин, солдаты служили по контракту своим капитанам, и только сами капитаны служили непосредственно королю. Требовалось сделать шаг навстречу часто высказываемым жалобам о недисциплинированном поведения солдат, которых капитаны иногда практически не контролировали. Возникла необходимость объединить все отряды армии в единую дисциплинарную структуру. Ордонансы, изданные королем и применяемые его офицерами, коннетаблем и маршалом, помогли добиться этого, создав свод правил, применимых ко всем армейским чинам.
Даже если Генрих не был автором всего содержания дисциплинарных ордонансов, опубликованных в его правление, мы не должны удивляться тому, что он адаптировал и развил более ранние. Теперь были добавлены меры по улучшению защиты женщин, детей и безоружных селян, а также урожая, который они выращивали. Процедуры, касающиеся выкупов, были ужесточены, а тем, кто возвращался домой из Нормандии по "разумным" причинам, должны были выдаваться billets или пропуска. Очень важным был приказ Генриха о том, чтобы все его командиры получили копии этих ордонансов, которые должны были быть зачитаны солдатам, которые впоследствии не могли притворяться, что не знают их.
Акцент, который был сделан на этих указах как на средстве достижения порядка среди солдат, вполне справедлив, дисциплинированная армия, скорее всего, будет и более эффективной. Недавнее исследование Теодора Мерона[9] военных законов, управлявших армией Генриха V, увиденных глазами Шекспира почти два века спустя, дает несколько иной подход к проблеме недисциплинированности в военное время. По мнению автора, Генрих вел войну, которая была справедливой; справедливым должен был считаться и способ ее ведения. Во всем, что он делал, Генрих действовал в соответствии с этим принципом, потому что его обязанностью, как принца, было наведение дисциплины, поддержание порядка и тем самым предотвращение обычных эксцессов войны. "Справедливая" война может стать "несправедливой", если она не ведется разумным и моральным образом; это ясно из трудов богословов XIII века (в частности, Фомы Аквинского), которые много писали на эту тему. Государь был обязан насаждать чувство умеренности и порядка по причинам, выходящим далеко за рамки требований военной эффективности. Как сказал Шекспир в известной сцене[10], может ли командир, который сам не делает этого, нести ответственность за действия тех, кто находится под его началом? Были ли действия Генриха реакцией на тех своих современников, которые выступали за более гуманный подход к войне в интересах беззащитных мирных жителей. В своих постановлениях, касающихся выкупа и защиты тех, кто не оказывал сопротивления, Генрих, возможно, отражал как свою заботу о порядке и военной дисциплине, так и собственное чувство ответственности за поведение своих солдат. Как утверждает Мерон, он проявлял решимость привнести в войну больше гуманности — современная забота, отраженная, например, в поэме Джона Пейджа об осаде Руана, в которой подчеркиваются страдания людей — женщин, детей, стариков и других — оказавшихся втянутыми в войну.
Несколько лет назад было высказано предположение, что война во Франции вызвала раскол в английском обществе, в частности, между теми, кто извлек из нее пользу в виде королевских земельных пожалований, и теми, кто, внося в нее свой вклад в виде налогов, не извлек из нее никакой личной или прямой выгоды. Это мнение было основано на признании того, что если в XIV веке награды за войну были в основном в виде движимого имущества, то награды, полученные при Ланкастерах, были не такими и не приносили Англии практически никакой пользы[11]. Как англичане относились к войне Генриха во Франции? Саймон Уокер предположил, что были признаки недовольства, особенно среди "средних" классов сельской Англии[12]. Он считает, что политическая поддержка войны исходила в основном от джентри — сословия, которому теперь предлагалось взять на себя ответственность за местное управление и администрацию, как показывает раннее законодательство короля[13]. Оказалась ли эта функция, дополненная функцией "рыцарей графства" в парламенте, слишком тяжелой для джентри, так что оно "проявило явную вялость в отношении великого предприятия короля", оставив заботы по ведению войны аристократам и вооруженным силам и выразило свой протест тем, что больше не предлагало себя в необходимом количестве для избрания