Читать интересную книгу Любовь Яровая - Алексей Бабий

А особое удовольствие доставляло Люське Ивановой выдерживать клиентов в ожидании. Подождите в коридоре! Куда вы лезете, не видите, я чай не допила! Или роется где-нибудь в шкафу, а клиент пока «доходит» — на него чуть прикрикнуть потом — и бери тепленьким!

Ничего этого Любовь Ивановна себе не позволяла. Работала она быстро, разговаривала вежливо, но дистанцию держала. Она не девочка Валюша, которая шепталась нежно с кожаным мальчиком из одного ТОО и дошепталась — её попёрли из налоговой, а в ТОО устроили проверку, после чего ему не оставалось ничего другого, кроме как закрыться.

Сегодня Любовь Ивановна была героем дня. Весь женский коллектив выслушал её рассказ про шапку и про Сергея Витальевича, даже из соседних отделов девчонки прибегали. Про баланс Любовь Ивановна мудро умолчала. Тем более, что утром передумвла про баланс. И про то, что Филимонов — директор ЧП, умолчла тоже. Но позвонила ему — шарф-то надо отдать!

— Точно, — удивился Сергей Витальевич, — про шарф-то я забыл. Заеду к Вам сегодня. Где Вы работаете?

— Нет. — сказала Любовь Ивановна. — Я сама занесу. Или лучше встретимся где-нибудь. Например, у Дома быта.

Точно, у Дома быта. Тогда она еще и причёску сделает. Стоп, а причёска-то зачем…

— Ну, хорошо. А как насчёт баланса?

— Насчёт баланса… — замялась Любовь Ивановна. — Надо посмотреть…

— Ну вот, заодно и посмотрите…

* * *

С Виктором вышел прокол. Заявилась она поздно, сияющая и разрумяненная — прошлись опять с Сергеем Витальевичем до дома пешком. Увидела тревожные глаза Виктора — и стало стыдно. Неизвестно за что. Любовь Ивановна была воспитана в строгости. Виктор был у неё первым и единственным мужчиной. С Сергеем Витальевичем у неё ничего не было (или пока не было), но какую-то грань она уже переступила. Неужели измена — это только постель? Или поцелуй? Или то неуловимое общее, что появилось между ней и Сергеем Витальевичем? А когда только подумаешь о другом мужчине — это разве не измена? И где грань? И, перейдя грань — не всё ли равно, где остановиться? И надо ли останавливаться?

Любовь Ивановна то думала обо всём этом, и вид у неё был отсутствующий: то, вспомнив сегодняшний вечер, расплывалась в счастливой улыбке, то спохватывалась и делала обыкновенное домашнее и озабоченное выражение лица. Надо научиться владеть собой, подумала она. А Виктор — почувствовал что-то, обиделся, надулся. И Любовь Ивановна подумала вдруг, что муж-то у неё ничего, только скис в последний год. Растерялся. Помочь бы ему. Неожиданно для себя Любовь Ивановна почувствовала к нему нежность, смешанную с раскаянием, и была бурная ночь, каких давно не бывало, но что-то было не так. Засыпая Любовь Ивановна поняла, что было не так: она изменила. Изменила Сергею Витальевичу, не любовнику и даже не возлюбленному, а просто нанимателю — с родным мужем. Чудны дела твои, Господи…

* * *

Конечно, проще всего было взять документы домой. Но ведь не за то боролись…

— Мне же нужно задавать Вам вопросы по ходу дела. — сказала Любовь Ивановна. — Надеюсь Вас это не обременит?

— Да я давно забыл, что такое выходные. — сказал Сергей Витальевич.

— А жена?

— А что жена? Привыкла.

— Я бы поскандалила.

— Ну и она скандалила. Но она у меня баба неплохая. Понимающая.

Ишь ты, подумала Любовь Ивановна с ревностью. У него еще и жена неплохая. Вот бы Витёк мой приходил домой к ночи? Огорчилась бы? И Любовь Ивановна обнаружила, что — нет, не огорчилась бы. Заподозрила бы, приревновала. Но не огорчилась бы. Господи, да хоть бы он нашёл себе дело, да хоть бы сутками пахал… и не в деньгах дело, не в деньгах…

Сергей Витальевич тоже не из-за денег… Камикадзе. Дон-Кихот Ламанчский. Торговлей не занимается из принципа. Только производство. Обороты — кот наплакал. И штраф на штрафе. Бухгалтер, поди, девчонка сопливая. НДС ни разу вовремя не сдала. И делась куда-то. Сергей Витальевич врёт, что в больнице. А врать-то не умеет. Интересно, кассу она прихватила или нет? И что самое паршивое: инспектор у «Феникса» — Люська Иванова.

— У меня два условия. — сказала Любовь Ивановна. Первое. Моя фамилия не должна нигде фигурировать.

— И в платёжной ведомости? — невинно спросил Сергей Витальевич.

— Ах да. — спохватилась Любовь Ивановна. Но подтвердила. — Да. И вообще об этом никто не должен знать.

Что я несу, подумала она. Это значит — «чёрный нал». Ну дожилась — налоговый инспектор…

— Принимается, миссис Железная маска. — сказал Сергей Витальевич. — А второе?

— В налоговую я ходить не буду.

— И только-то?

— И только-то.

— Аванс можете получить хоть сейчас.

— Теперь я понимаю, почему у вас дела неважнецкие. — сказала Любовь Ивановна. — Вы раздаёте деньги кому попало и без каких-либо гарантий.

— Ну, скажем, вы — не кто попало…

— Спасибо. — смутилась Любовь Ивановна.

На другой день она уже купила себе шапку.

* * *

Семнадцать мгновений зимы, думала Любовь Ивановна. А Вы, Штирлиц, останьтесь. Информация для размышления. Жизнь её с каждым днём всё больше становилась дешевым детективом.

Она сказала Виктору, что нашла временную работу по совместительству. И это было правдой. Она сказала, что сделала это, чтобы купить шапку. И это было правдой. Она сказала, что будет приходить домой к девяти, и ни разу не опоздала. Но дело было не в этом. Как погасить счастливую улыбку? Как найти силы взглянуть в глаза мужу? Это было сложнее всего: взглянуть в глаза, заговорить, как ни в чём ни бывало. Куда легче было в те дни, когда они с Виктором были в ссоре. Он открывал дверь и, не глядя, уходил в комнату. А она, молча — на кухню. Любовь Ивановна заметила, что она с утра старается поругаться с Виктором. Поводов было достаточно.

Зато каждый вечер с шести до полдевятого был Сергей Витальевич. Часов до семи еще вертелись эти лохматые фифы, да задерживался изредка компьютерный мальчик. Ну, на этого-то можно было не обращать внимания. Его ничто не интересовало, кроме своих программ. Но и он научил Любовь Ивановну кое-чему. Когда Любовь Ивановна сообщила, что «склад» не идёт, и та сумма, которая есть на самом деле, никак не вяжется с отчётностью, Сергей Витальевич призвал мальчика. «А какая сумма вам нужна?» — спокойно спросил тот. Любовь Ивановна сказала, но добавила, что на подбор документов уйдёт недели две. Мальчик двадцать минут поковырялся в клавиатуре и принёс распечатку. Никакой налоговый инспектор (а Любовь Ивановна была не последним налоговым инспектором), не нашел бы в этих цифрах ничего криминального, если б не знал их происхождения. Всё сходилось с точностью до рубля (на четыре рубля расхождение, самокритично заметил мальчик, надо бы дельту уменьшить), всё было как положено и не имело ничего общего с реальной действительностью. Вот так это и делается, подумала она. Вот так тебе и вешают лапшу на уши, незаменимому специалисту.

— Как вы это делаете? — не утерпела она.

— Да по разному можно, — ответил мальчик нехотя. — Можно методом Ньютона, а можно и методом сопряжённых градиентов. Градиентами сложнее, но зато точность больше. А можно вообще перебором, программируется за пять минут, но считается дольше.

Вчера мальчик немного поучил её работать с компьютером. Кажется, ей это не момешает.

Но и с Сергеем Витальевичем было не так просто. Как будто была раз и навсегда проведена между ними черта — и за магическую ту черту никто из них не переступал. Любовь Ивановна считала, что первый шаг должен сделать мужчина, а мужчина этого шага не делал! Хотя всё происходило мило, хотя лёгкий флирт, начавшись в тот знаменательный вечер, так и продолжался — но и не развивался! И Любовь Ивановна терялась в догадках: нужна ли она вообще Сергею Витальевичу… не как бухгалтер, не как бухгалтер! И в рамках того же якобы флирта, как бы шутя: спросила: а что же, всё работа да работа, а как же личная жизнь? Женщины там… Сергей Витальевич тоже как бы шутя сказал, что мол, не до того, некогда, но лёгкая тень пробежала по его лбу, и губы характерно сжались.

Старые раны, подумала Любовь Ивановна с интересом и ревностью. И небось работой лечит. Это у них стандарт — если с женщиной не вышло, принимают работу, как лекарство, два раза в день до еды, и дозами покрепче. А все кругом говорят с уважением: трудоголик! А ему, бедолаге, либо в трудоголики, либо в алкоголики, это уж по вкусу. Ну что ж, клин клином вышибают…

Только времени осталось в обрез. Баланс-то Любовь Ивановна сделала. Но сдавать в таком виде его было нельзя. Это было ежу понятно. И не сдавать его тоже было нельзя. Эта дура, которая числилась у Сергея Витальевича в бухгалтерах, сделала массу вопиющих глупостей. Теперь понятно, почему она сбежала. Хуже всего, что эти глупости были зафиксированы в документах по третьему кварталу, сданных в налоговую инспекцию. Папка «ЧП Феникс» каждый день мозолила ей глаза на Люськином стеллаже.