Только если тебе не настолько грустно и ты не настолько отчаялась, что боишься превратиться в одну из тех женщин, кто жалуется на одиночество, плачет в подушку, заказывает множество ароматерапевтических препаратов и страстно жаждет человеческого прикосновения.
Картина жизни одиноких жительниц Нью-Йорка сурова.
Есть игроки: обеспеченные охотницы за мужьями, которым не чужд дух соревнования, они ухожены, разодеты и накрашены, как стриптизерши. И есть все остальные — те, кто шатается по барам, забывая переодеть рабочие туфли, берет помаду у подружки, когда уже поздно возвращаться за своей; те, кто знает, что никогда не встретят мужчину, если не приложат к этому усилия. Все мы стараемся выглядеть так, как будто нам все равно, притворяясь, что только мы сами друг для друга и важны. Возможно, я цинична, но за сияющей косметикой и тщательно отмеренным равнодушием я всегда видела храбрые лица. Я точно знала, что в глазах моих ближайших подруг я — просто эмоциональный заменитель мужчины, которого они еще не встретили. Друг для друга мы были комментаторами, важными для эмоционального выживания, но не главными. Мы одевались, ухаживали за собой, сияли, когда нам было тридцать, в то время как мечты о мужчинах, замужестве и детях превращались из исконного права во что-то несбыточное.
Я плохо притворялась.
Хотя меня вырастила либеральная мать-одиночка, выбравшая этот статус сознательно и, тем не менее, никогда полностью не уверенная в правильности своего выбора, ролевыми моделями в любовных отношениях для меня стали мои дедушка и бабушка по материнской линии. Мой дедушка Джеймс был школьным учителем в маленьком городке, а бабушка Бернардина — отличной домохозяйкой и поварихой. В детстве я проводила у них по меньшей мере два летних месяца каждый год и грелась в лучах того тепла, что они, очевидно, испытывали ко мне и друг к другу. Благодаря их браку мое детство было организованным и традиционным. Их образ жизни сильно отличался от нестабильного, непредсказуемого образа жизни моей богемной матери-художницы, их дочери, Ниам. Долгие летние дни были наполнены совершенно простыми домашними делами; Джеймс, копающийся в своем любимом огороде, Бернардина, пекущая хлеб и позволявшая мне рассыпать муку по кухне. Мои дедушка с бабушкой не демонстрировали свою любовь, но она проявлялась во всех маленьких делах, что они совершали друг для друга.
Бернардина и Джеймс были женаты пятьдесят лет, и, будучи подростком, я дивилась чуду любви, которая может продержать людей вместе почти втрое дольше моей жизни. Моя бабушка пережила деда на восемь лет. После ее смерти я получила пакет, в котором хранились ее рецепты и воспоминания, что она записала для меня. В течение десяти лет после ее смерти мне не хватало смелости прикоснуться к ним. Но отпечаток, что бабушка с дедушкой оставили в моем сердце, превратился в желание найти мужчину, с которым можно было бы построить такие же отношения, какие были у них. Любовь, которая могла бы длиться полвека.
Я всегда знала, что хочу замуж. Я встречалась и с неудачниками, и с подонками, и с милыми парнями, в которых было «что-то не то». Брак — это слишком серьезно, чтобы идти на компромисс. Я это очень хорошо понимала, и раз или два, когда влюблялась, осаживала себя, удерживая от большой ошибки. Хотя сейчас, оглядываясь назад, я погашаю, что всегда лучше следовать советам сердца, чем головы.
В конце концов я вышла за одного из милых парней, в котором было «что-то не то», так как моя голова сказала моему сердцу, что это мог быть мой последний шанс. Биология и невезучесть убедили меня и подтолкнули к чувству, похожему на любовь. С Дэном это чувство никогда не было настоящим, хотя должно было быть. Псевдолюбовь долго не выдерживает. Наивно верить обратному.
Был один из тех спокойных вечеров, что выпадают, когда живешь одна. И я не имею в виду ту жизнь, в стиле «салон-спа у вас дома», которую описывают в журналах. Я имею в виду вечер с отключенным телефоном и чувством стыда за то, какая ты есть. У меня такое бывало нечасто, ну, может быть, раз в год (часто незадолго до моего дня рождения), когда я брала выходной и оставалась лежать в постели, чувствуя себя абсолютно несчастной. Это было не настолько серьезно, чтобы называться депрессией. Просто мой извращенный вариант «времени для себя». Другие женщины занимались медитацией и йогой. Я же валилась в кровать с четвертью писки «Джэк Дэниэлс» и коробкой шоколадных кексов. После суток, проведенных наедине с телевизором, мне всегда хотелось пойти куда-нибудь, повидать друзей и просто порадоваться жизни.
Быть на службе у себя самой означало, что иногда я могла себя побаловать. После удачного раннего перерыва в работе я поднялась по карьерной лестнице журналов о еде; от помощника на кухне до дегустатора блюд, от помощника дизайнера до главного редактора раздела кулинарии и дизайнера. Примерно лет пять назад я устала от политики издательств, от костюмов и истощения, от необходимости ходить на работу каждый день. Я решила, что смогу найти работу без лицензии, и в день своего тридцатитрехлетия оставила пост главного редактора раздела кулинарии в наиболее продающемся американском кулинарном журнале. В течение нескольких дней меня разыскал агент, и с тех пор я опубликовала три книжки рецептов, пользовавшиеся скромным успехом. Еще я составляю и тестирую рецепты для продуктовых компаний и наслаждаюсь странной, но от этого не менее прибыльной побочной работой консультанта по отделке кухонь для зажиточных домохозяек. У меня хорошая репутация в пищевой индустрии, и мои книги продаются, а это означает, что мне всегда не хватает долгого перерыва, что меня часто одолевают мысли о сутках, проведенных перед телевизором.
В общем, я была архетипичным продуктом бума рождаемости. Блестящая карьера; полная уверенность в себе; мне было что предложить миру — жизнь в любви и неизбежную катастрофу. Мое решение поваляться в кровати в тот день, когда я встретила Дэна, было вызвано последствиями обиды, нанесенной ублюдком, которого и называть-то не стоит. Вы, наверное, думаете, что после пятнадцати лет работы ведущим кулинарным писателем я должна была знать, что такое «синдром перспективных шеф-поваров и фотографов». Это те мужчины, чье уязвленное эго заставляет их выставлять свою коллегу-женщину ущербной и слабой. Когда мужчины, наделенные кулинарным «талантом», поливают вас грязью, утешает только то, что их чертовски много и что они не так уникальны или индивидуальны, как им бы хотелось верить. О, лишь некоторые из них были одарены чем-то, кроме способности затащить незамужнюю женщину тридцати с чем-то лет в постель. А это по моему собственному печальному опыту требовало лишь пары бокалов мартини с водкой и еще меньше обаяния.