на свиней, которые повалялись в дерьме? — поддразнил он, проведя рукой по своей темной гриве.
Все взгляды упали на нас, и я нервно засмеялась, когда Леон крепче сжал мои пальцы.
Стулья заскрипели по полу, когда все мамы Леона вскочили со своих мест и побежали поприветствовать его, воркуя и суетясь при виде своего не такого уж и маленького детеныша.
— О, посмотри на себя! Ты выглядишь так же, как в тот раз, когда в три года вляпался в шоколад, — мурлыкала Латиша, обнимая Леона, который был весь в грязи.
— Я никогда не видела, чтобы мальчик так пачкался, — с нежностью добавила Мари, как будто он только что выиграл конкурс грязнуль.
— Твоя прекрасная грива вся в грязи, — прокомментировала Сафира, разглядывая ее, как будто у нее был шанс вымыть ее вручную прямо здесь, в столовой.
— Ты был на работе? — спросила Мари.
— Что за работа? — вклинился Роари со своего места в другом конце комнаты.
— Это была не такая работа, — начал Леон, но Сафира внезапно вскрикнула, оттолкнув других Львиц, схватила лицо Леона между ладонями и наклонила его голову к себе, глядя ему в глаза.
— Посмотрите на его глаза! — крикнула она, отпустив Леона и повернувшись лицом ко мне, схватила мое лицо в свою хватку.
— О, хвала звездам! — вскричала Мари, заглядывая в глаза Леона, вбирая серебро, которое теперь окольцовывало их.
— Пусть Луна смилостивится над всеми нами! — вздохнула Латиша, схватившись за сердце.
— Мой прекрасный мальчик! Возможно, это самый счастливый день в моей жизни! — воскликнула Сафира, долго глядя мне в глаза, прежде чем разрыдаться.
— В чем дело? — спросил Реджинальд.
Львицы разбежались, когда его кресло отодвинулось, чтобы он мог пройти вперед. Я нервно закусила губу, когда огромный мужчина приблизился к нам, его сверкающая грива золотых волос идеально свисала по плечам, а его безупречный костюм был настолько далек от нашей испорченной одежды, насколько это вообще возможно. Я чувствовала себя полудохлой мышью, которую притащила кошка, а не призом, который должен быть представлен, но то, как Леон продолжал смотреть на меня, говорило о том, что он вовсе не видит меня такой, даже если я и выглядела как полное дерьмо.
Леон притянул меня ближе, гордо выпрямив позвоночник. — У нас сегодня был наш Божественный Момент, — объявил он.
Губы Реджинальда разошлись, его взгляд метался между моими глазами и глазами Леона в поисках правды, и я неуверенно улыбнулась ему.
— О, мой мальчик! — воскликнул он, улыбка расплылась по его лицу, как солнце, пробившееся сквозь облака. Он издал глубокий мурлыкающий звук и обнял нас обоих, заключив в объятия, достаточно крепкие, чтобы сокрушить кости, не говоря уже о том, чтобы испортить его модный брючный костюм всей нашей грязью.
Я засмеялась, когда Леон тоже начал мурлыкать, и вдруг вся комната наполнилась звуками восторженных восклицаний Львов.
Другой набор рук сомкнулся вокруг нас, и я оказалась в центре Львиного сэндвича, когда Роари присоединился к Львиной куче, его мурлыканье пронеслось по моему позвоночнику, когда он прижался к моим волосам, и, казалось, ему было совершенно наплевать, что они были полны грязи.
— Добро пожаловать в Прайд, маленький вампир, — тепло сказал он, когда Реджинальд тоже прижался ко мне.
Мне должно было быть чертовски неловко, когда меня зажали между людьми, которые были практически незнакомцами, и, черт возьми, прижимали к себе, но это не было похоже на это. Это было похоже на приобщение к чему-то такому, о чем мое сердце уже давно тосковало. Я вдруг почувствовала себя не такой уж потерянной в этом мире. У меня были люди, которые хотели, чтобы я стала частью их семьи. Люди, которые принимали меня без лишних вопросов.
Звук стука тарелок раздался за мгновение до того, как мужчины-Львы отпустили меня, и Реджинальд схватил меня за плечи, подталкивая к столу, где Латиша, Мари и Сафира только что положили свои десерты на тарелку, которую поставили для меня.
Роари тоже подошел к своей тарелке и быстро положил толстый кусок чизкейка поверх остальных, скребя фарфор, чтобы убедиться, что мне досталось все до последней крошки.
Я растерянно посмотрела на Леона, а он сиял так, словно это лучшее, что с ним когда-либо случалось. Я не знала, что происходит, кроме того, что Львы не делятся едой. Однажды я видела, как Данте пытался украсть у Леона картошку фри, но это было все равно, что пытаться выжать слезу из камня. Он никогда не предлагал еду со своей тарелки, как только приступал к ней.
Реджинальд взял свою тарелку последним, соскреб с нее еду и протянул мне свою вилку.
— Я не понимаю, что происходит, — сказала я в замешательстве, мои глаза нашли глаза Леона, когда я искала ответ.
— Они предлагают разделить с тобой свою еду, — объяснил Леон.
— Это значит, что ты часть Прайда, — гордо сказал Реджинальд, глядя на Леона, который продолжал мурлыкать.
Глаза Реджинальда снова переместились на меня, и ласка, которую я нашла в золотых глубинах его взгляда, заставила меня пожевать нижнюю губу. Я неуверенно улыбнулась ему, протянула руку, чтобы взять вилку, а затем повернулась лицом к горе еды, которую они предложили.
Сафира придвинула для меня стул, а Леон придвинулся ко мне вплотную, его руки легли мне на плечи, когда я нанизывала на вилку огромный кусок чизкейка.
Вся семья собралась, чтобы посмотреть на меня, как будто это была самая интересная вещь, которую они когда-либо видели, и когда я запихнула чизкейк в рот, они все начали хлопать и мурлыкать так громко, что казалось, будто сходит мини-лавина.
— Я наберу ванну! — пискнула Сафира.
— Я принесу расчески! — взволнованно добавила Мари.
— Я найду лосьоны! — воскликнула Латиша, и все трое выбежали из комнаты, прежде чем я успела спросить, какого черта все это было нужно.
Реджинальд и Роари опустились в кресла по обе стороны от моего, широко ухмыляясь, они продолжали смотреть, как я ем, словно никогда не видели ничего настолько увлекательного.
Мурлыканье Леона было таким громким, что я чувствовала его отголоски сквозь его руки, которые все еще были прижаты к моим плечам.
Он наклонился вперед и прижался ко мне, пока я пыталась не рассмеяться, запихивая чизкейк в рот. Мой желудок уже готов был лопнуть, а я едва одолела половину тарелки, но я не знала, как это должно было произойти, и не хотела обидеть их, оставив хоть что-то.
Я наколола еще один кусочек на вилку и повернулась, чтобы вопросительно посмотреть на Леона. — Не хочешь помочь мне с этим, Лео? — спросила я, предлагая ему еду и надеясь, что он