— Это правда, Мортен? — вмешался Ник, и Филипп почувствовал, что тот уже наполовину поверил ему. — Ты это сделал?
— Что вы вбили себе в голову? Конечно, нет. Он специально на меня наговаривает, чтобы вы…
— Тогда покажи нам свои руки, — оборвал его Филипп.
— Руки? — Мортен изумленно уставился на Филиппа и, перестав размахивать руками, спрятал их за спиной. — Зачем?
— Покажи нам свои руки! Есть подозрение, ты забыл их помыть.
Он не просто предполагал, он знал, что так и было. Но откуда ему это стало известно, он не имел ни малейшего представления. Лицо Филиппа расплывалось в улыбке, по мере того, как Мортен становился все бледнее.
— Они должны быть испачканы — ты прикасался к колесам моего велосипеда!
— Делай, что он просит, Мортен, — протянул Вальде. — Показывай руки!
— Ни за что! Говорю же, это не я!
— Мортен, отпираться бесполезно, — продолжал Филипп. — На последнем уроке ты отпрашивался в туалет. А на самом деле ходил в подвал и проколол мне колеса. И все почему? Да просто ты злишься, что меня позвали за грушами. Кстати, тебе известно, что гнев — это смертный грех?
— Что ты мелешь — какой еще смертный грех? Как это понимать? Ты что, угрожаешь мне, Филипп? Угрожаешь? Угрожаешь? — Мортен швырнул на пол сумку и двинулся навстречу Филиппу. Со сжатыми в кулак руками.
Филипп покачал головой:
— He-а, просто сообщаю тебе, что гнев — это смертный грех, а всех грешников ждут мучения в Аду!
При этих жестоких словах Мортен судорожно заморгал и слегка разжал кулаки.
— Но есть вероятность, что ты сможешь отделаться малой кровью, если сознаешься в содеянном, — уточнил Филипп.
— Ни в чем я не сознаюсь, — Мортен придвинулся еще ближе к Филиппу и толкнул его в грудь. Удар был не сильным — просто проверка. — И не смей угрожать мне!
Ник и Вальде хором принялись умолять Мортена остановиться, но он не обращал на них внимания. Его искрившийся злобой взгляд впился в Филиппа.
— Слышишь, ты, жалкий подлиза! Не смей угрожать мне! — Он снова толкнул Филиппа, на этот раз сильнее.
Филипп не ответил.
— Давай! Давай, трус. Говоришь, я проколол тебе колесо? И что ты теперь будешь делать? Что? Что делать будешь? — Еще один толчок. А затем еще. И еще. Филипп по-прежнему никак не реагировал. — Ах да, конечно! Ты помчишься домой и все расскажешь своей любимой мамочке. Ой. Как же я забыл! Помчаться-то у нашего хорошего мальчика не получится! Колеса ведь спущены!
Мортен не отставал. Он пытался спровоцировать Филиппа дать ему сдачи и таким образом развязать желанную драку.
Но Филипп был невозмутим. Он не был драчуном. Хотя и чувствовал, как внутри него все кипело от желания как следует заехать в мерзкую физиономию Мортена. Только одно слово — и он сделает это. Одно-единственное слово.
«Сатина, где ты?» — мысленно повторял Филипп.
За спиной Мортена вдруг вырос знакомый силуэт. Он бесшумно выплыл из подвальной темноты, словно черное привидение, и Филипп краем глаза заметил, как краска сошла с лиц Ника и Вальде. Друзья отступили на шаг назад и уперлись в ряд стоявших там велосипедов.
Мортен, ничего не подозревая, продолжал нападать на Филиппа.
— На твоем месте я бы сейчас остановился, — тихо произнес Филипп.
— А то что? — Мортен толкнул его еще раз. — Я окажусь в Аду?
— Именно, — подтвердил силуэт, стоявший за его спиной.
Мортен обернулся, и перед его глазами предстало улыбающееся лицо Сёрена-Дьявола. Старшеклассник схватил Мортена за воротник и притянул к себе так близко, что носы их почти соприкоснулись.
— Добро пожаловать в Ад!
Не в силах совладать с собой, Мортен испуганно пискнул и попытался вывернуться из крепких объятий Сёрена.
Все прекрасно знали, что это бесполезно. Если уж ты попался в лапы Сёрена-Дьявола, то надежды спастись точно нет.
Вихрастый мальчишка в черной кожаной куртке посмотрел на Филиппа.
— Ты в порядке?
— В порядке, — кивнул тот.
— П-п-послушай, — запинаясь, начал Мортен. Его побледневшее лицо лоснилось от пота. — Он в п-п-порядке. Я н-н-ничего ему не…
— Цыц! — отрезал Сёрен, и слова Мортена переросли в протяжный стон. — Я видел, как ты выпендривался, мой ненаглядный грешник. Никто не сможет избежать наказания, если посмеет обидеть моего доброго друга Филиппа. Ты понял? Никто!
«Моего доброго друга Филиппа». Эти слова резанули Филиппу слух. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Сёрен-Дьявол теперь называет себя его другом. А Сёрен только так и называл его с того самого весеннего дня, когда по его вине Филиппа сбила машина.
С тех пор отъявленного хулигана Сёрена словно подменили. Во всяком случае, относительно его «доброго друга» Филиппа, которого он взял под свою защиту. А на школьном дворе и в велосипедном подвале Сёрен-Дьявол продолжал внушать ужас как ученикам, так и учителям.
— Пожалуйста, не мучай меня, — упрашивал Мортен, сложив руки как в молитве. — Будь так добр, отпусти меня.
— Отпустить тебя? — повторил Сёрен бодрым голосом, от которого всем стало не по себе. — А как же! Вот только дойдем до реки, и я тебя отпущу. И не один раз. Конечно, в том случае, если ты умеешь плавать. Иначе больше одного раза не получится!
— Но я же пошутил! — Мортен снова попытался вывернуться. — Я же не серьезно. Филипп, скажи ему, что я пошутил. Пожалуйста, скажи ему!
Вероятно, Филиппу следовало это сказать. Его слова спасли бы Мортена от «купания» в реке и кое-чего похуже. Но с другой стороны… Ведь Мортен считал Филиппа сладеньким ангелочком. А ангелочки не врут, верно?
Отчаянные мольбы Мортена отдавались пронзительным эхом от стен подвала, пока Сёрен тащил его из велосипедного подвала туда, где его ждала расплата.
3
На краю гибели
— Ты оказался прав, Филипп, — заключил Ник, когда мальчики втроем покинули подвал и направились к грушевому саду. — Я разглядел руки Мортена, пока Сёрен тащил его за собой. Они на самом деле были в грязи.
— Подумать только, проколол тебе колесо, — покачал головой Вальде. — Понятно, что лучшими друзьями вас не назовешь. Но это как-то слишком низко!
Ник согласился:
— Никогда не думал, что смогу сказать такое, но нам очень повезло, что появился Сёрен. Хотя я чуть в штаны не наделал от страха.
— Чуть не наделал? — Вальде помахал рукой перед носом. — Да ладно! А откуда тогда запах?
Ник рассмеялся и замахнулся на Вальде:
— А сам-то? Я же видел, как ты… Стой, Филипп, осторожно!
Филипп почувствовал, как чья-то рука опустилась на его плечо и резко дернула назад.
В ту же секунду раздался громкий гудок и мимо с бешеной скоростью пронесся автомобиль, так что поток воздуха поднял волосы у Филиппа на голове. Боковое зеркало со звонким щелчком задело молнию его расстегнутой куртки.
Автомобиль скрылся из виду. В заднем стекле был виден высоко поднятый кулак водителя.
— Ты с ума сошел! Он же чуть тебя не сбил — ты в порядке? — обеспокоенно спросил Вальде.
Филипп не смог ответить сразу. Сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди, он на мгновение лишился дара речи. Одно лишнее движение… Всего одно движение, и он оказался бы прямо под колесами автомобиля.
— Я в порядке, — произнес он, уставившись на изуродованную застежку. — Все нормально.
— На будущее будь внимательнее, — предупредил Ник, — не хотелось бы нести тебя домой к маме в гробу.
— В гробу? — дернув плечом, ухмыльнулся Вальде. — Разве что в банке из-под варенья. Если бы ты угодил под машину, тебя просто размазало бы по асфальту!
— Смотри, Филипп, я тебя научу. Это проще простого. — Ник повернул голову в одну сторону, потом в другую. — Сначала налево. Потом направо. Машин нет — путь свободен!
— Да заткнись ты, — Филипп улыбнулся.
Друзья перешли дорогу и снова завели речь о Мортене, пытаясь вычислить, успел ли Сёрен бросить его в озеро.
Как и прежде, Филипп слушал их краем уха. В мыслях он снова вернулся к тому, о чем размышлял до случая с машиной.
Сатина.
Давно ее не было слышно. Точнее — он давно не слышал ее голоса.
Сатина была не человеком, а темптаном, то есть демоном-искусителем. И поскольку их разделяла жизнь, по-настоящему общаться они не могли.
Когда Сатина являлась Филиппу, она была не более чем мыслью в голове. Заманчивой мыслью, толкающей на поступки, совершать которые не полагается. Сегодня для этого не раз выдавалась прекрасная возможность. Если бы Сатина вмешалась тогда, в подвале, он совершенно точно поддался бы соблазну заехать Мортену в физиономию. Но Сатина никак себя не обнаружила. Даже когда на парте Филиппа очутилась записка с приглашением воровать груши. Ее совета, конечно, не требовалось — Филипп и так согласился.