сам Расстригин не комментируют. Однако пожар в главном банном комплексе Тульской губернии до сих пор не потушен полностью…
На этом месте княгиня оборвала звук, оставив лишь мрачную картинку. После чего неспешно, чуть грузно опустилось в кресло во главе стола и, оправив платье, посмотрела на меня суровым взглядом.
— Кто-то из наших? — только и мог уточнить я.
— Владовски… — выдохнула нехотя Суворова. — Не сдержалась. Не выдержала. Благо хотя бы работала не напрямую: подкупила несколько мелких местных аристократов. Они устроили покушение… И сгинули. А эта дура тут же призналась во всём. Боялась последствий, если промолчит.
Я задумчиво потёр переносицу. Со знаменательного разговора, когда меня подписали узнать о прошлом Расстригина, утекло немало времени. И хотя свою основную задачу я так до сих пор и не выполнил, не разузнал практически ничего. Однако совершенно случайно сумел организовать огромный заговор против Расстригина. Я мог этим даже гордиться.
— Но нет худа без добра: удалось собрать сведения о нашем враге, — вздохнула Виктория с плохо скрываемым раздражением. — И всё намного хуже, чем мы даже предполагали…
— Так много защитных артефактов? — не удержался я от вопроса.
— Нет… Проблема в том, что покушение удалось.
Я недоумённо выгнул бровь. Что значит — «удалось»? Если бы покушение было успешным, то Расстригин не давал бы комментариев прессе. Хотя… Удивляться я пока не спешил.
Живучесть духовного наставника императорской семьи была притчей во языцех. Только за последний год семь покушений. Результата — ноль. В том плане, что даже царапин на нём нет и на следующий день этот человек появлялся на публике как ни в чём не бывало.
Но и Суворова не стала попусту сотрясать воздух и коротким жестом сменила выпуск новостей на объёмную голограмму. Расстригин… совершенно голый, если не считать полотенца на причинных местах и спутанной бороды. Валяется на полу изломанной куклой. Всё тело залито кровью, из десятков, если не сотен небольших ран оставленных скорострельным игольником. Голова частично разбита чем-то тяжёлым. Конечности вывернуты и частично порублены. На губах застыла белая пена. Владовски подошла комплексно…
— Владовски похвасталась, когда сообщила о своём мероприятии. Ну а пожар ты уже видел… И как понимаешь, наш противник живой и спокойно гуляет.
— Может, фальсификация? — неуверенно уточнил я. — Исполнителей перекупили. Или сама Владовски…
Мысль я не стал заканчивать, ибо сам в неё не верил. Владовски после потери сына была крайне зла на Расстригина и его секту. Она бы точно не стала переходить на сторону противника. Да и не смогла бы… Не зря же я состою в заговоре.
— Скорее, я поверю в клонов и в то, что Расстригин научился переносить своё сознание в копии… — вздохнула Суворова. — Но это лишь предположения. Не больше…
— И что мы теперь делаем? — осторожно уточнил я.
Очевидно, что меня позвали не только проинформировать о странной проблеме, но и нагрузить какими-либо новыми заданиями.
— Заметать следы за Владовски не нужно, если ты об этом, — княгиня развернулась к окну и уставилась на простор сада. После чего медленно, чуть растягивая слова продолжила: — Я не знаю, какой реакции ожидать от Расстригина. Потому наши планы не меняются. Однако их придётся ускорить… Ты должен помочь послу Адриану.
— Сроки? — я сдержал недовольство за задумчиво сдвинутыми бровями.
— Завтра, — словно приговор, обрушились на меня слова. — Мы должны первую фазу закончить уже завтра.
* * *
Последний на сегодня перелёт… домой. Пора домой. И мне на сегодня оставался последний звонок. И к нему я подходил с хорошим настроением: звонок Джону Самерсу с упоминанием «Алого воскресения» занял всего минуту и то, только потому, что собеседник сквозь зубы уточнил — на какой срок мне потребуется группа. Но вот второй звонок был куда более ответственный.
— Господин Тёмный? — меланхоличный, чуть усталый голос. — Чем обязан вашему вниманию?
— Господин Рувье… — я пожевал губу, а затем решил начать с самой неприятной темы. Резко, как оторвать пластырь. — Перво-наперво хотел бы обговорить с вами возможность встречи, для помощи в вашем «проекте».
На несколько секунд повисла тишина. Наш небольшой клуб ненависти против Расстригина был разноплановым и занимался сразу в нескольких направлениях. О большинстве я не знал — сохранение конфиденциальности, чтобы в случае раскрытия одного члена не попалась вся группа.
Но частично я был осведомлён о делах группы. И они мне откровенно не нравились! Хотя я и понимал, из каких причин они исходят. Более того, пользовался результатами данных трудов.
И посол прекрасно знал, что по собственной воле я бы не ввязался в его «проект».
— Завтра. В десять утра. О месте я сообщу отдельно, — судя по тому, что лишних вопросов не возникло, Адриану и в самом деле требовалась помощь. Ну или же Суворова уже сообщила, что направила меня в усиление.
— Отлично! Тогда я бы хотел получить аванс за своё участие вперёд, — решил я не сбавлять хода и наглеть по полной.
— Прибывает кто-то ещё из твоих родственников? Или, может, тебя снова преследует Российская империя? — вкрадчиво уточнил Рувье.
Намёк на то, что я слегка наглею и обращаюсь к послу только за помощью — более чем прозрачный. Однако и мне было, что на это ответить:
— Не совсем… Просто требуется возможность оплакать друзей рода, что безвременно сгинули в перипетиях этого бренного мира.
Послу не стоит забывать, что я так же помог ему и честно выполнил свой контракт, сдав ему на растерзание союзников рода, что прятались в Российской империи. Как бы мне ни было тяжело на сердце, по большей части, благодаря «Благословению рода» я сделал то, что было необходимо.
Да они были друзьями и союзниками… Но не мне, а почившему роду, которому они не смогли помочь, несмотря на все принесённые клятвы. И как бы я ни хотел, я не желал рисковать будущим ради старой, почти угасшей связи. Контракт и будущее превыше всего — только