порыв.
Елена! Ну почему ты не согласилась стать частью рода! Тогда бы «благословение» сейчас бы подтолкнуло бы меня спасти тебя и выбор был бы намного проще.
— Доктор, что насчёт того проклятия, о котором мы говорили в прошлый раз? — я почувствовал давящую боль в груди. Однако не остановился и продолжил: — О возможности его снятия?
— Вы уверены, что сейчас этот вопрос уместен? — растерялся доктор, бросив неуверенный взгляд на Юлию.
— Более чем… — с каждым словом боль лишь усиливалась. — Прошу…
Когда-то я сказал Елене: «Я последний оставшийся в живых из рода. И мои цели — это цели рода. И никак иначе!» Эту же мысль я внушал всем в своей новой семье. Догма!
Но делал я это не по тому, что самовлюблённая сволочь с завышенной самооценкой. Вернее, не только поэтому… На самом деле я пытался убедить всех в этом и себя в первую очередь, чтобы «Благословение рода» более не беспокоило меня. Если я суть и есть род, то и любое моё действие во благо. «Благословение» напрямую завязано на моё сознание, восприятие мира и блага рода.
Вот только как бы я ни желал себя в этом убедить, но полностью избавиться от контроля «благословения» мне не удалось. И пусть оно проявляло себя нечасто, но порой в весьма существенных моментах, как в случае с ритуалом повышения ранга, который превратился в ритуал создания рода.
И это было ограничение! То ограничение, от которого я жаждал избавиться… пусть за такие мысли «благословение» и карало меня болью.
И сейчас, как бы мне это ни было больно, но я должен был рассмотреть возможность отпустить Елену… отпустить так, чтобы самому сделать шаг к силе и величию.
— К сожалению, ничем не могу помочь… — покачал головой мужчина. — Ваше «Благословение», как вы его называете, слишком прочно вшито в вас. Вы с ним вместе до самой смерти. И я совершенно не уверен, что даже гибель снимет с вас его…
Значит, и по этому направлению провал. Я почувствовал, как «Благословение» отпускает сердце из тисков, словно бы даже смеясь над моей слабостью и беспомощностью.
— А что по проекту «Феникс»? Есть подвижки?
— Тише… — зашипел Щербаков. — Сектанты Расстригина везде! Они могут услышать… И как я вообще ввязался в эту авантюру? — я не спешил вмешиваться, давая доктору спустить нервный пар. — А по проекту… Через неделю новый этап. Как я уже говорил, последнюю куколку мы сумели стабилизировать, теперь время вводить ДНК. Будем наблюдать за результатом.
— Первый образец за мной! — строго напомнил я.
— Пока вы доставляете материалы для экспериментов и держите язык за зубами, то это приемлемая плата за ваши услуги, — Щербаков был явно не в восторге от сделки, но всё же уточнил: — Всё то же ДНК, или в связи с новыми событиями хотите изменить?
Пока Суворовы гадают, есть ли у Расстригина доступ к клонированию и переносу сознания, я знал наверняка: такой технологии у духовного наставника императорской семьи нет. Эту технологию сейчас разработал доктор Щербаков на основе аномальных полей и модификации аномальных сущностей из зоны магического загрязнения.
И я хотел получить часть этой разработки для себя.
— Подготовьте Елену к операции по установки имплантов, — не стал я отвечать, вернувшись к главному вопросу. — Я верю в Елену. Она выдержит, она сильнее, чем кажется. И я ей помогу всем, что только возможно. Завтра утром операция.
Я, чуть покачиваясь, поднялся и уверенно двинулся к своей палате. Мне нельзя разлёживаться… Только не сейчас. А в руках порхал коммуникатор, пытаясь определить, кому позвонить?
«Прохвостам»? Узнать, какой наёмник мог настолько обнаглеть, что взял заказ на меня? Кто-то задолжал мне одну смерть!
Или послу, чтобы предупредить, что мне сегодня не до чужих разборок… Хотя, нет! Отказываться от дела против Расстригина я не буду! Это отличная возможность найти пару-тройку «добровольцев» на донорские органы. Да и их души помогут с ритуалами на усмирение боли и стабилизацию разума Елены во время операции.
А может, бывшему военному Сергею Никифорову? Он так и не закрыл передо мной свой долг, и теперь точно пришла пора — военные импланты самые совершенные. А для Елены только самое лучшее.
Однако стоило мне начать переодеваться в свой чуть подпаленный, но ещё относительно целый костюм, как меня опередили — входящий вызов нарушил спокойствие палаты. Одного взгляда на имя контакта хватило, чтобы ярость вспыхнула в груди. Совершенно не до них.
Но уже в следующий миг я успокоился: контракт принят — контракт следует исполнить. Потому я ответил на вызов по громкой связи, дабы не отвлекаться от переодевания в свой чуть подпаленный после взрыва костюм.
— Всё сделано? — задал я ключевой вопрос.
— Тело на руках, — слова репортёра Панкер отдавали лёгкой усмешкой, вплетённой в лаконичность фраз. — Проспится пару-тройку часов и будет готов к использованию в ваших целях.
— Мой долг закрыт?
— Вам открыт кредит. У вас есть трое суток до выхода статьи.
— Тогда я хочу закрыть кредит. Тело должно оказаться в Санкт-Петербурге через… — я взглянул на часы и чуть не осел на кровать. Перевалило уже за полдень, уже почти два часа дня. Какое же всё-таки хлопотное дело — покушение! — Его нужно доставить в страну за три часа!
— Невозможно.
Как ни жаль, но я был практически с этим согласен… Даже современная техника позволяла совершать полёт минимум за пять-шесть часов. Тут нужно что-то раза в два, а лучше — в три быстрее. А такое только у военных…
И где мне найти военную базу Российской империи в центре Лондона?
— Везите его в посольство Российской империи. Там его заберут.
Я оборвал связь. Одежда немного давила, да и чувствовал я себя не очень, однако сил покинуть палату у меня хватило. Юлия, как некогда Елена, оказалась у меня за плечом. Хрупкая девчушка-сопровождающая.
Я знал, куда мне звонить, но прежде