По престижным соображениям полностью отдавший себя науке ученый должен на время отвлечься от все и зафиксировать сверхвысшее образование в виде кандидатской или докторской степени, благодаря которой он получит большую самостоятельность в выборе тематики исследовании и другие будут терпимее относиться к его «завиральным» идеям.
В обществе с социальными перегородками с престижем переплетается еще одна мотивация — попасть в элиту, «выбиться в люди». «Кухаркины дети», родителям которых частные гимназии были не по кардану, а в государственные принимали по норме, учились со смешанным чувством отчужденности и радости приобщения к тому, чего были лишены их родители. Такое же чувство испытывали простые дворянские дети, попадая в привилегированные учебные заведения для титулованной знати. Для этого их родителям нужно было собрать необходимые документы и обратиться к именитым знакомым «замолвить словечко».
Еще одна мотивация, полностью принадлежащая родителям, — воспитание характера. Эта мотивация особенно развита в Англии, где «английский характер» служит предметом национальной гордости. В старых русских закрытых учебных заведениях исправляли недостатки домашнего воспитания. Здесь попадались очень талантливые воспитатели, прививавшие высокую интеллектуальную культуру.
Но это еще не все. Разве можно игнорировать в учебе любознательность и интерес?
Мы знаем, что корни просвещения — горьки, а плоды — сладки. Но почему корни должны быть обязательно горькими? Да потому, что раньше они были социальной платой за сладость; и технология обучения могла в таких условиях почивать на лаврах — не обучающий приспосабливался к обучающемуся, а наоборот.
Любознательность присуща человеку, мало того, она сделала его человеком. Это любознательные были первопроходцами и открывателями новых земель, погибали в лабораториях от молнии и радиоактивных лучей, которые исследовали. Конечно, любознательность у всех развита по-разному. Но важно использовать то, что есть, и постараться это развить. У психологов существует термин «школьный потенциал» — теоретическая способность к обучению, то есть любознательность. К сожалению, здесь теория сильно расходится с практикой (так называемыми «академическими успехами») из-за несовершенства технологии обучения.
Раньше, когда кругом царило невежество, а в стенах школы можно было получить такое, чего нигде нельзя получить, любознательный терпел несовершенство технологии. Теперь же, в условиях массовой коммуникации, высокой грамотности и доступности книг, когда телевизор есть в каждом доме, эти источники информации сильно конкурируют со школьным обучением. Чтобы выиграть в этой борьбе, нужно научиться не вдалбливать, а дарить знания.
Интерес к учебе, очевидно, связан с любознательностью, но вполне самостоятелен. У меня были сверстники, которые ходили в школу, потому что там было интересно, причем не столько на уроках, сколько на переменах. Я это мнение не разделял, в школу ходил по самопринуждению, хотя был и остался любознательным, всегда готовым поглощать знания, правда, только то и только так, как мне хотелось.
Известно, что школу любят люди открытые — экстраверты, сангвиники по темпераменту, общительные, социально активные и уверенные, любящие чем-то выделяться. Здесь важна не столько жажда знаний, не столько процесс учебы, сколько соучастие в нем. Люди, теряющиеся в школьной обстановке, любящие играть в одиночку, обидчивые и ранимые, не умеющие постоять за себя если не физически, то словесно, или просто чем-то отличающиеся от других, например слишком высокие или слишком рыжие, могут составить о школе самое неблагоприятное впечатление.
Поэтому важно школьное воспитание направлять не на уравниловку, а на отношение к ученику как личности, непохожей на других, со своими качествами, которые надо уметь использовать на благо обучения. Так вырабатывается атмосфера мира, взаимопонимания, сотрудничества и вообще положительных эмоций.
Я умею рисовать. Когда я показываю рисунки, все восхищаются моей работой, я радуюсь и стараюсь рисовать еще лучше. Коля умеет читать стихи. Коля хвалит мои рисунки, а я хвалю его выступления — и вовсе не потому, что «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». В таких условиях, когда Коле не ставят в пример меня, а мне его, не надо никому завидовать и можно с успехом развивать полезные качества, избавляясь от того, что мешает мне и другим.
Эмоции — как положительные, так и отрицательные — имеют свойство «рикошетировать», повторяться на подсознательном уровне и вырабатывать уже в сознании положительное или отрицательное отношение к людям и предметам, заставляя стремиться к одному и обходить другое.
Вспомните, как когда-то совсем давно вы упали в лужу. Лужа на улице была единственная, но вы свалились именно в нее. Мало того, вставая, неудачно подвернули ногу и шлепнулись вновь. С тех пор прошло много времени, но всякий раз, когда вы попадаете на эту улицу или в этот район города, у вас срабатывает отрицательная эмоция.
Школа должна рождать только положительные эмоции, и делать это нужно по всем правилам педагогической науки. Только так формируется интерес к учебе, от которого зависит успеваемость, то есть качество.
Существует еще одна мотивация, которую читатель, наверное бы, поставил на первое место — это получение профессиональных знаний. Она очевидна, но, как мы видим, далеко не единственная. Кроме того, не все школьники и даже студенты умеют связать содержание учебных предметов с будущей профессией. Маленький говорит: «Мой папа шофер. Я тоже буду шофером, и мне учиться не надо». Большой говорит: «Не понимаю, зачем мне, будущему инженеру, учить психологию?»
Но это еще не все. Следующие два раздела мы посвятили мотивациям, о которых ученики не думают, учителя и родители по всегда думают, но что-то делают в этом отношении, воспитывая граждан и культурных людей.
Когда возникает дефицит воспитания — на свет появляются хамы, хулиганы, халтурщики, хапуги. Сталкиваясь с ними, мы выражаем недовольство эффективностью работы органов охраны общественного порядка. Однако, может быть, следует не только полоть сорняки, но и подумать, как сделать, чтобы они совсем не росли.
«Поэтом можешь ты не быть…»
Банк занимается тем, что берет деньги на хранение у одних и одалживает их другим. Первым он платит, со вторых взимает плату. Разность этих двух сумм платежей составляет прибыль банка. — Черноглазый мальчик, довольный тем, что сказал, откинулся на спинку кресла и потянул через соломинку апельсиновый сок.
— Банковские вклады — это доходы предприятий и зарплата, получаемая их работниками. Часть зарплаты люди тратят на покупки, часть кладут в сберкассу, то есть в банк. Если больше класть, чем брать, получаются сбережения. На них можно купить какую-нибудь дорогую вещь, — сказала рыжая девочка, листая блокнот.
— Если вещь очень дорогая, ее можно купить в кредит. Кредит — это выдача денег в долг. Не бесплатно, конечно, — говорит упитанный мальчик, вызывая с помощью соломинки бурю в стакане.
Поэтому лучше не жить в кредит, а подождать, пока на сберкнижке не накопится достаточно большая сумма. Тем более не забудь, что за срочные вклады я плачу неплохие проценты, — уговаривает черноглазый.
Я не забуду, по если цены высокие, я буду тратить всю зарплату и вообще ничего не смогу класть в банк.
В разговор вмешалась девочка в бело-голубой куртке:
— Цены не могут быть высокими ни с того ни с сего. Они зависят от себестоимости продукции и общественной потребности. Сейчас все хотят иметь карманный цветной телевизор, но он многим не по карману, и эта высокая цена оправдывает расходы на совершенствование технологии. Когда технология будет усовершенствована, можно будет снизить цену, и доходы обеспечит массовость продукции. Чем больше штампуется одного и того же изделия, тем меньше будут расходы, приходящиеся на одну его штуку — себестоимость, тем меньше может быть цена.
Но я не хочу карманный телевизор. Мне хватит того, что я плачу за дом, питание, машину и обыкновенный досуг. Фью — и денег нет, — засмеялась рыжая девочка. Смех вызывает у нее румянец, и от этого она кажется более рыжей.
— Почему ты думаешь, что виноваты цены? Может быть, виновата зарплата?
— Не спорьте. Сейчас я вас рассужу. — Слово взял мальчик в очках. Высокие цены или низкий уровень зарплаты — это одно и то же, называется «дефляция»: денег слишком мало. Если цены не понизятся, будет затоваривание, придется уменьшить выпуск продукции и сокращать рабочие места. Если понизить цены, то уменьшится доход предприятий, и тогда нужно повысить производительность труда, чтобы спасти рабочие места. Когда работники работают все лучше и лучше, производят все больше и больше, должна повышаться их зарплата, что даст им возможность делать больше покупок. Много покупок потребует много новых товаров, и если расширение производства затормозить, больше денег люди будут откладывать на сберкнижки. — Все это мальчик не выпалил одним духом, а сказал медленно, членораздельно, авторитетно. Сидящие за «круглым столом» покорно слушали, а у рыжей девочки пропал ее румянец.