Читать интересную книгу Вспомнить вечность - Игорь Белов

Дама посмотрела на меня кротким взглядом, говорящим «видишь, как я беспощадна к себе?!» Я сделал умное лицо и слегка наклонил голову. Дескать, «конечно, вижу, дорогая». Я все еще не знал, чем мне грозит отрицательная реакция на происходящее.

– За три года нашей разлуки я многое поняла. Нельзя от романтика требовать материальных благ. Романтики любят фантики, кокетки любят конфетки, – хихикнула она, заговорщицки глядя на меня. Видимо я должен был знать этот стишок. А я его не знал. Но самое подлое было в том, что романтиком я себя совсем не ощущал. Ощущал я себя набитым дураком. И да, – у нас три года разлуки, оказывается! А сколько мне лет вообще?!

– Гм-гм, – многозначительно помычал я, сохраняя умное выражение лица.

– Мне стало ясно, чего ты хотел. Ты хотел носить меня на руках. Ты хотел дарить мне цветы и стихи. Ты хотел срывать для меня звезды с неба. Я все поняла и исправилась. И продолжаю исправляться.

Я продолжал смотреть на нее взором умника, тоскливо предчувствуя приближение какой-то жуткой опереточной развязки, типа «без меня меня женили». Все шло к тому! Кто писал этот гадский сценарий?!

– И буду продолжать исправляться, – томно и многообещающе протянула моя бывшая супруга, и положила свою руку на мою, глядя мне прямо в глаза. – Ты сможешь носить меня на руках так, как тебе этого захочется. Теперь я буду послушной. Я буду твоей музой!

Ни шиша она не исправилась! Она просто поняла, как лучше меня использовать, за какие ниточки дергать. А речь опять только о ней и о ней любимой, – если я правильно понял ее же собственные откровения.

Маникюр на ее ногтях был настоящим произведением искусства. Как можно на столь миниатюрной поверхности изобразить целых три картины?! И зачем??? Возле замшевого обшлага ее изящного темно-оранжевого пиджачка я только сейчас увидел кусок беляша, недоеденного прошлым клиентом. По беляшу ползали мухи, иногда взлетая, жужжа, и опять садясь. Мне почудилось, что я чувствую запах заветренного подкисшего теста и слегка подгнившего фарша. Пальцы с фантастическими ногтями поглаживали мою руку с золотыми часами.

– Давай начнем все сначала, – сказала моя бывшая жена, желающая стать моей будущей музой.

Вот оно! Блин! Что мне делать? Я не хочу ничего начинать с этой дамой ни с начала, ни с конца! Могу я отказаться?!!! Эй, кто-нибудь! Кто меня сюда запихал?! Я могу отказаться?!!! Я не желаю уносить на руках в туманную даль, к невидимому горизонту, эту подсохшую блондинку.

– Слушай, ты так смотришь, будто в первый раз меня видишь!

Я и вправду по-прежнему не узнавал этой женщины. Но, не узнавая ее по-прежнему, я вдруг понял, что объединяло меня с ней в глубине души! Желание возвышенной, верной, чистой любви!!! Да! Оно снова ожило во мне. Я ощутил минутное блаженство, прикоснувшись к чему-то истинному в себе, к своей сути. К чему-то очень светлому, радостному, драгоценному, но… недостижимому.

– Ну что, дорогой, ты согласен?

Моя бывшая жена с не опознаваемым лицом и светлое чувство были как-то связаны во мне, но в то же время между ними была громадная пропасть. Ну да, пропасть! Светлое чувство, желание возвышенной и чистой любви всегда было моей и только моей частью! Оно никак не принадлежало этой женщине. Пропасть намного больше связывала нас, чем это чувство. И чем больше я пытался привязать светлое чувство к этой женщине, тем большая пропасть возникала. Пропасть под названием разочарование.

– Согласен, дорогой? – не отставали когтистые пальцы от моей руки.

Итак, светлое чувство, ожидание возвышенного принадлежит мне, а разочарование принадлежит ей. А пропасть, это то, что нас связывает. Постой! Я рассуждаю так, словно понимаю себя!!! Я что, вспомнил какую-то часть о себе? Но ведь, я и вспомнил-то всего про какое-то желание! Про мечту, можно сказать. Фантазию! Разве фантазия может быть истинной сутью человека? Разве суть не в том, как меня зовут? Сколько мне лет? Где я работаю? Где живу? Не это ли важнее?!

– Ну-у… милый… скажи же, наконец… ДА, – настаивала кандидатка в музы, в нетерпении пихая замшевым обшлагом кусок беляша. Мухи жужжали, протестуя.

Получается, нет никакой особой связи между нами. Встань я сейчас и уйди, дама в шляпе останется позади, а светлое чувство – со мной. В чем же суть встречи? В том, чтобы понять разницу между этой дамой и моим чувством? Эй, сценарист?! Что мне делать теперь? Могу я встать и уйти? Один. Без дамы.

– Что же ты молчишь? – начала злиться моя бывшая супруга. Ухоженные ногти впились в мое запястье с золотым браслетом.

Сейчас, дорогая. Сейчас я тебе все скажу. Я не буду груб. Незнакомым женщинам я не грублю. Но я буду решителен.

– Знаете что?

Ногти отдернулись, услышав обращение на «вы».

– Мне жаль, что так вышло. Но я не знал вас, как мне только что открылось, в прежней жизни, не знаю вас и сейчас. Между нами нет ничего общего. Кроме пропасти.

Судя по выражению глаз незнакомки, она понимала, о какой пропасти речь. Справа раздались быстрые шаги и стук. Это был сухой стук костяшек на бухгалтерских счетах. Краем глаза я заметил какую-то долговязую фигуру в черном фраке с длинными фалдами, пробежавшую мимо. Повернув голову, я лишь успел увидеть, как ярко-синяя даль всосала кончики фалд. По-моему, на голове у фигуры был еще и черный цилиндр.

– Музой моей вы не будете, поскольку музе свойственно летать. А вы способны лишь виснуть тяжестью на руках. Простите. Я ухожу.

Я встал, кивнул на прощание и пошел прочь. В сторону желеобразной дали, наискосок по мостовой, – к правому тротуару. Пропасть между нами стала натягиваться, словно резиновая, не желая меня отпускать. Поэтому мне пришлось уходить боком, вполоборота, с усилием отклоняясь назад.

Незнакомка, с искаженным ненавистью лицом и колким цепким взглядом, оставалась на другой стороне пропасти. Я чуть поднатужился, вызывая в памяти ощущение парящего блаженства, испытываемого мной при мечтаниях о возвышенной, чистой и верной любви. Что-то смачно чмокнуло, и меня отпустило. Резиновая пропасть осталась с дамой, обвисшая у ее ног, словно челюсть щелкунчика.

А разочарование осталось со мной. Осталось, как осознание невозможности воплощения светлого чувства. Как осознание потери того, чего никогда так и не находил. Оказывается, пропасть и разочарование – не одно и то же. Разочарование, как и светлое чувство, также принадлежит мне. Они два антипода, прочно связанных между собой. И ощущаются во мне, как нечто настоящее. И очень стоящее!

***

Даль, едва заметно колыхаясь, отступала по мере моего продвижения вперед. Через десяток шагов на правой стороне вырисовалась кафешка, выглядевшая словно зеркальное отражение предыдущей. И за столиком сидела… я даже оторопел немного. Дама! Светлое возвышенное чувство снова колыхнулось во мне и потянулось по направлению к ней, – как и всегда при встрече с новой женщиной. «Как всегда»?! Я что-то еще о себе вспомнил?!

Пока я подходил к правому тротуару, дама смотрела прямо на меня. Она представляла собой весь бразильский карнавал в одном лице! Только не было двухметровых перьев. Все остальное было. Я не стал прикидываться, будто не понимаю этот взгляд, сразу подошел к ее столику и сел, не глядя незнакомке в лицо. Какая драма ждет меня здесь?

Собравшись с духом, я повернул голову и дерзко уставился на даму. Теперь я сумел ближе рассмотреть ее наряд.

Пышная высокая прическа, сконструированная из черных блестящих волос. Блестки на волосах. Лицо раскрашено всеми цветами косметической радуги. Напомаженные красной блестящей помадой сочные губы, длиннющие фиолетовые ресницы, зеленые веки, румяна на щеках. «Удивленные» насурьмленные бровки. В ушах крупные тяжелые серьги из золота. На шее несколько обручей из платины. На запястьях и щиколотках широкие браслеты из слоновой кости с разными висячими побрякушками на них. Одежда на даме была также вполне карнавальной. Расшитый бисером белый топик и белая короткая юбчонка больше открывали, чем скрывали, ее пышные и одновременно изящные формы. Бордовый маникюр на всех двадцати пальцах.

Незнакомка выглядела бы жутко вульгарно, если бы не ее взгляд. Со взглядом она смотрелась жутко привлекательно. Привлекательно, хотя и вульгарно, – вот в чем вся подлость!

Взгляд ее был сама невинность. Девица смотрела на меня, как бы сильно стесняясь. И даже немножко испуганно. Ее броский, вызывающе соблазнительный внешний вид и зрелые формы находился в диком контрасте с ее взглядом маленькой девочки, вышедшей из дому на прогулку в первый раз и потерявшейся. Этот взгляд взывал: «Ты не можешь пройти мимо. Ты должен обо мне позаботиться. Возьми меня на ручки!»

Б-р-р! Дикое противоречие между невинным взглядом и вульгарной внешностью девицы! Я вдруг ощутил, что во мне поднимается какая-то нездоровая муть. Какое-то темное чувство. Низменное. Алчущее. Ненасытимое. Предвкушающее гадкое, запретное удовольствие. Из бездны меня поднималось, нарастая, ревущее сладострастие. Откуда это во мне?!!!