Читать интересную книгу Идеальное убийство - Патриция Мойес

– Странно, – съязвил Пит. – А мне ее подруги всегда казались очаровательными.

– Хочешь быть добрым? – усмехнулась Вайолет. – Душить таких добрячков надо. Заканчивай здесь, а я пойду приготовлю ланч.

Даффи Швахеймер крутилась перед зеркалом в номере безумно дорогого отеля и откровенно любовалась своим отражением. Рядом, на кресле, лежала гора еще не распечатанных, соблазнительно блестящих пакетов с этикетками самых известных фирм и магазинов.

Примерив новое платье, Даффи довольно улыбнулась. Она не обнаружила изъянов ни в платье, ни в своей фигуре. Даффи – всего тридцать три года, у нее – роскошная грудь и осиная талия, в меру полные стройные бедра, длинные, как у манекенщицы, ноги. Пять лет назад она и работала манекенщицей. Один из показов моды проходил в Соединенных Штатах. Там, в Нью-Йорке, Даффи встретила, как говорят, свою судьбу. Чарльз Швахеймер присутствовал на вечеринке, устроенной после шоу, и они познакомились, почти случайно.

– Обласкай его, – посоветовали подруги. – Миллионер. Король кухонных раковин, ну, и прочей сантехники…

Даффи критически осмотрела миллионера с ног до головы и дала ему лет шестьдесят. С «хвостиком». У Чарльза была представительная внешность. Сухая, спортивная фигура, красивые, хоть и седые, волосы, мужественное лицо. Трудно, конечно, разглядеть человека сквозь колдовской туман его богатства. В глаза бросался прежде всего безукоризненный костюм и, конечно, окружавшее его золото: золотые запонки, золотой зажим для галстука, золотая зажигалка, золотые часы, золотые зубы.

Даффи прямо спросила:

– Вы, кажется, делаете унитазы?

Чак удивился. Как правило, на светских приемах никто не говорил с ним о происхождении его миллионов.

– Э-э, да, так оно и есть, – ответил он. – Это – мой бизнес.

– Значит, у нас с вами много общего, – радостно сообщила Даффи. – Мой прадедушка изобрел первый в мире унитаз.

– Не может быть! – воскликнул умиленно Чак. – А мой дед первым запатентовал V-образный стояк для раковин. Скажите, мисс…

– Гудверт. Даффи Гудверт.

– Милая Даффи, если вы не заняты сегодня вечером, может, поужинаем где-нибудь вместе, в каком-нибудь уютном ресторанчике?

Полгода спустя Чарльз развелся со своей третьей женой, и Даффи стала четвертой. Наконец-то, с пафосом говорил Чак многочисленным друзьям, наконец-то, он нашел женщину, которая знает толк в его работе. Сидя с Даффи на диване, он мог теперь часами рассказывать о специальных клапанах, муфтах и фильтрах для очистки от грязи и жира. Частенько он сокрушался, что отец Даффи не дожил до этих светлых дней, и они не могут вместе разработать новый бачок или сливную систему. Даффи поддакивала и соглашалась, грустно опуская ресницы.

Примроуз, конечно, возмущалась и была против их брака, называя поступок сестры «отвратительным». Вайолет тихо завидовала. Единственное удовлетворение ей доставляли теперь откровенно-томные взгляды, которые Даффи бросала на Пита во время своих редких визитов в их «цветочный рай». Сам же Пит, как это бывает с мужчинами, не замечал, что является объектом неуемного вожделения. Он искренне восхищался успехами Чарльза, а к Даффи относился снисходительно. Пит видел в ней лишь красивую избалованную куклу, не способную вести домашнее хозяйство – серьезнейший недостаток в глазах такого практичного человека…

Даффи разгладила невидимую складку на платье и вышла в гостиную. Чак сидел в глубоком кожаном кресле и читал «Нью-Йорк Таймс».

– Нравится? – спросила Даффи.

– Что? – оторвался он от газеты. – Ах, платье! Да, конечно. По-моему, оно очень м-мм…

э-э… очень модное!

– Ты разве не замечаешь, что чего-то не хватает?

– О! Право…

– Такое платье обычно носят с большой изумрудной брошью. Вот здесь, на груди.

– А где же брошь? Было бы очень красиво.

– К сожалению, сладкий мой, я оставила свои драгоценности дома.

– Неужели нельзя купить брошь в Европе? Что-то я тебя не пойму! Магазин «Картье», кажется, на соседней улице. Позвони им, и пусть они доставят то, что тебе нужно, прямо сюда.

– Какой же ты догадливый, милый! – Даффи наклонилась, чтобы прижать на секунду к своей пышной груди седую голову мужа. Потом продолжила, лукаво улыбаясь: – Я так и сделаю. Хочу выглядеть сегодня вечером на миллион долларов.

– А что будет сегодня вечером?

– Ты забыл, что заказал столик в ресторане? Мы ужинаем с Уорреном.

– Извини, дорогая! – Чак опустил газету. – Уоррен позвонил и сообщил, что срочно улетает в Милан. Неувязки с поставками. Разумеется, он сожалеет о неудавшемся вечере и шлет наилучшие пожелания своей прекрасной мачехе.

– То есть мне! – Она оскорбленно пожала голыми плечами. – Ну, что ж…

– Между нами, Даффи, – кашлянул Чак, – я вовсе не уверен, что он полетел в Милан. Развлекается сейчас, наверное, с какой-нибудь блондинкой в латинском квартале. Или брюнеткой. Впрочем… – Он пожевал губами, будто что-то подсчитывал в уме, и снова уткнулся в газету.

– В любом случае, совершенно беспардонно с его стороны, – заметила Даффи. – Так испортить мне настроение! Что будем делать?

– Делать? Э-э… я полагал, что мы просто слегка перекусим в отеле. У меня много работы, милая.

– Ну, и скука! Я поужинаю с Кэти Прествезер, если ты не возражаешь.

– Кэти Пре… Пру… Кто?

– Прествезер. Ты знаешь. Мне представили ее здесь, в Париже.

Даффи подошла к телефону, подняла трубку и властным голосом проговорила:

– Дайте мне «Картье», пожалуйста. Хорошо… Пусть позвонят в номер. – Она повернулась к мужу. – Между прочим, Чак, ты не забыл заказать шампанское на мамин день рождения?

– Спасибо, что напомнила. Завтра я займусь этим лично. Ящик отборного шампанского будет ждать нас в Дувре.

Три часа спустя Даффи – в новом платье «от Кардена» и с громадной изумрудной брошью

«от Картье» – вышла из такси у дверей ресторана «Максим». В зале метрдотель бросился к ней навстречу.

– У нас заказан столик на сегодняшний вечер, – сказала она и уточнила: – На имя мистера

Уоррена.

– Да, конечно, мадам. Мистер Уоррен ждет вас, мадам. Прошу вас, мадам. Тридцатилетний Уоррен, сын Чарльза от первого брака, заведовал парижским отделением

фирмы отца. Выражение «красавец-мужчина», пожалуй, тут слабовато. «Ошеломительная красота» подходит больше, если учесть долю мексиканской крови, доставшейся Уоррену от его матери – танцовщицы и кинозвезды. Он вежливо встал, когда Даффи приблизилась, и произнес, учтиво склонив голову:

– Очень рад вас видеть, миссис. Жаль, что мой отец не смог придти.

– У Чарльза много работы, – ответила Даффи серьезно. – Ему так и не удалось отдохнуть в Европе. Дела.

– Дела! Я понимаю.

Метрдотель ушел, а Уоррен раскрыл меню и, ловко прикрываясь им, взял Даффи за руку.

– Трудно было ускользнуть, дорогая? – нежно спросил он.

– Пустяки! – улыбнулась она.

– Он не подозревает?

– У него мозги работают в другом направлении.

– Когда я увижу тебя снова? Даффи рассмеялась.

– Милый, мы же только встретились!

– Я знаю, любимая, но время бежит так быстро. Сколько еще пробудешь в Париже?

– В пятницу вечером мы уезжаем.

– Я надеялся хоть на две недели.

– Исключено. В субботу – мамин день рождения. Нам надо быть в Англии. Уоррен сразу помрачнел.

– Ах, да! «Мамин день рождения»! Его нельзя пропустить.

Они обменялись понимающими взглядами. Большие синие глаза Даффи смотрели, почти не мигая.

– Конечно, милый, – ответила она. – И я не пропущу.

– Послушай, – протянул задумчиво Уоррен. – У меня есть одна идея…

Заказаны два билета на самолет из Женевы, «ролллс-ройс» из Парижа и две каюты «люкс» на ночном теплоходе из Голландии. Упакованы шесть чемоданов, две дюжины роз «баккара» и ящик коллекционного шампанского. Все имеет пунктом назначения известный, знаменитый даже когда-то адрес – виллу «След лисы», расположенную в местечке ПламлиГрин в графстве Суррей.

2

– Вы хотели меня видеть, сэр? – спросил детектив Генри Тиббет, входя в кабинет шефа. Он закрыл за собой дверь и встал в почтительном ожидании. Тиббет старался поддерживать хорошие отношения с высшим начальством в Скотланд-Ярде. Он мог только догадываться о причинах неожиданного вызова «на ковер», ведь в последнее время за ним не числились серьезные просчеты. В лучшем случае, намечались какие-нибудь перестановки

в штатном расписании. В худшем – это могло быть что угодно.

«Ничего, сейчас все узнаю», – подумал Генри. Тем и славился его шеф, что отличался прямотой характера и никогда не путался в трех соснах.

– А-а, это вы, Тиббет… Присаживайтесь, старина.

Генри сел. Начальник достал платок и тщательно протер стекла очков.

– Как освоились на новом месте? Хорошее помещение?