одной изматывающей ночью. Но Мэнтир также распорядился, чтобы у каждого человека была возможность поспать хотя бы два часа в своем гамаке. Моряки и морские пехотинцы "Дреднота" вернутся в бой хорошо накормленными и отдохнувшими, как только это было возможно, и капитан даже установил холщовые тенты, чтобы собрать дождевую воду и обновить содержимое водяных емкостей корабля, а затем приказал приготовить галлоны горячего чая перед тем, как гасить огни камбуза.
Люди на борту "Дреднота" признали все это, и быстро разлетелась весть, что принц дал им время на это. Это было то внимание - и подготовка, - которые они не собирались забывать.
По крайней мере, те из них, кто переживет ночь.
VII
Крэг-Хук,
риф Армагеддон
- Слава Лэнгхорну, что мы не там, - заметил лейтенант Рожир Блейдин, прислушиваясь к буре.
Там было чернее, чем внутри сапога, но равномерный, свирепый шум сильного прибоя на дальней стороне Крэг-Хук и острова Опал был слышен даже сквозь ветер и дождь. Конечно, здесь, в защищенных водах Крэг-Рич ветер - как и волны - был намного слабее. Не то чтобы эти воды были именно тем, что Блейдин назвал бы "спокойными".
Якорная стоянка была глубокой, ее стены отвесно выступали из воды, особенно на восточной стороне, где глубокая вода доходила до самого подножия стофутового утеса, который образовывал западную сторону Крэг-Хук. На западной стороне берег был менее отвесным, а обмеление воды гораздо более резким. На самом деле там было несколько небольших каменистых пляжей в карманах, вырубленных у подножия крутых холмов на той стороне. Но более мелкая вода была также более бурной, и большинство капитанов флота предпочли бросить якорь дальше, в более глубокой воде, что давало им больше места для безопасности, если их корабли случайно сорвутся с якоря.
Корабль Блейдина, "Ройял Бедар", был одной из последних галер, добравшихся до безопасного места. К тому времени, когда они прибыли, видимость была хуже некуда, и она столкнулась со своим спутником, "Ройял чэмпион", по пути в плес, потеряв при этом один из своих носовых якорей. Учитывая ее позднее прибытие и сгущающуюся темноту, она была вынуждена самостоятельно найти лучшее место для постановки на якорь, какое только могла, и ее капитан осторожно пробрался настолько далеко, насколько осмелился, затем бросил свой оставшийся носовой якорь. В результате он был одним из самых южных кораблей сгрудившегося флота, а также одним из самых дальних к востоку, отделенный от "Пэлэдин", ближайшей к ним галеры, примерно на сто двадцать ярдов. Судно находилось с подветренной стороны Крэг-Хук, но было более уязвимо, чем многие другие корабли, и даже сейчас оно, казалось, нервно дергалось, словно испуганное яростью погоды за пределами якорной стоянки, когда оно резко повернулось к своему единственному якорю.
- Я и не подозревал, что ты такой набожный, Рожир, - сказал Невил Мейридит в ответ на его замечание.
Они с Блейдином стояли, укрываясь от ветра и дождя с подветренной стороны бака, у подножия трапа правого борта. Мейридит был первым лейтенантом "Ройял Бедар", в то время как Блейдин, который только что закончил личную проверку якорной вахты, был ее вторым лейтенантом. Первый лейтенант должен был сменить его на посту вахтенного офицера примерно через десять минут. После чего Блейдин, наконец, смог бы спуститься вниз, найти что-нибудь поесть и урвать хотя бы несколько часов отчаянно необходимого сна.
- После такого дня, как сегодня? - Блейдин скорчил гримасу своему начальнику. - Каждый чертов человек на борту сегодня чертовски набожен, чем был этим утром!
- Подытожено, как будто самим великим викарием Эриком, - сардонически заметил Мейридит.
- Ну, ты бы предпочел быть там или в целости и сохранности здесь? - потребовал Блейдин, махнув рукой в направлении бурлящего белого прибоя, невидимого сквозь густую дождливую ночь.
- Это была не совсем моя точка зрения, - ответил Мейридит. - Моя точка зрения была...
Он так и не закончил предложение.
* * *
Якорная вахта из трех человек увидела это первой.
Они не были размещены на носу "Ройял Бедар" в качестве дозорных. Они были там исключительно для того, чтобы следить за якорным тросом, чтобы убедиться, что галера не волочится и трос не трется - момент, который приобрел большее, чем обычно, значение, учитывая, что теперь это был единственный якорь, который у нее был. В "вороньем гнезде" галеры сидел наблюдатель, но не потому, что кто-то - включая его самого - действительно думал, что ему будет что заметить. Он был там исключительно потому, что граф Тирск приказал на каждом корабле выставить дозорных, и несчастный моряк в "вороньем гнезде" "Ройял Бедар" был глубоко возмущен приказами, которые выставили его на этот холодный, вибрирующий, продуваемый дождем и ветром насест без абсолютно веской причины.
Он был таким же мокрым, продрогшим до костей, несчастным и измученным, как и все остальные, и потребность его тела в отдыхе была мучительной жаждой. Он забился в "воронье гнездо", укрывшись клеенкой, чтобы максимально защитить себя, и сосредоточился на том, чтобы просто терпеть, пока не почувствует облегчение и не сможет, наконец, рухнуть в свой собственный гамак.
Справедливости ради, даже если бы он был свеж и бдителен, маловероятно, учитывая условия видимости, что он увидел бы что-либо, несмотря на малую дальность, более чем за несколько секунд до того, как это сделала якорная вахта. Но это было потому, что КЕВ "Дреднот" погасил все свои фонари и ходовые огни, за исключением единственного затененного кормового фонаря, свет которого был направлен прямо за корму.
К несчастью для "Ройял Бедар", она - как и любое другое судно, стоявшее рядом с ней на якоре, и в отличие от флагмана Кэйлеба - была освещена якорными огнями, кормовыми фонарями и фонарями у входных портов. Под палубой горело еще больше огней, проливая свет из кормовых и четвертных иллюминаторов, из весельных портов, палубных люков и открытых лючков. Несмотря на темноту и дождь, ее было совсем нетрудно разглядеть.
Один из вахтенных на якоре внезапно выпрямился, вглядываясь в ночь, когда между ним и кормовыми иллюминаторами "Пэлэдин", почти точно к северу от его собственного корабля, казалось, вторглась тень.
- Что это? - спросил он у своих товарищей.
- Что есть что? - раздраженно возразил один из них. Он не любил такую погоду и не был более отдохнувшим, чем кто-либо из них, и характер у него был вспыльчивый.
- Это! - резко сказал первый человек, когда расплывчатая