Я знала совершенно точно, что не смогу жить в мире, где не будет его. И как же тут не поймешь сумасшедших — они придумывали свой мир, где им хорошо. Вот и для меня остается только этот выбор или еще один, о котором лучше не знать Самюель. Зато я знала, кто сможет мне помочь в таком случае. Прат все еще мой должник.
Я подняла голову и увидела печально-горестный взгляд Самюель. Она все увидела и поняла по моему лицу. Она вмиг оказалась рядом и обняла меня. Ее губы шептали безмолвные молитвы, которых мне никогда не услышать пока я буду человеком. И я почти поверила, что все будет хорошо. Почти…
Долгий протяжный вой раздался так близко и так далеко, что я содрогнулась. Теперь мне стало понятно горестное лицо Самюель. Она не поняла, о чем думала я. Она просто услышала их, задолго до воя.
Мы смотрели друг на друга, понимая, что нас ожидает, и молчали. Что нам стоило сказать друг другу? Она и так знала, как я люблю ее, как и она меня. Навеки или всего еще на несколько минут она остается моей матерью. И пусть не она родила меня, но нить, связывающую нас, не разорвет, ни один волк на свете. Мы и наши чувства вечны. Я улыбнулась ей, легко и ослепительно, как улыбалась Рики и Соне, когда их пугало что-то и Самюель улыбнулась в ответ. Мы понимали друг друга без слов.
Я знала — волки приближаются, но не было смысла разрывать объятья, чтобы посмотреть на них. Я видела все ее глазами. Пятеро. Если забрать одного, которого смогу удержать я — Самюель может даже справиться. Вытащив пистолет, который мне дала Самюель, заряженный серебряными пулями, я удивилась, почему меня раньше так рассмешила мысль, что они действительно бояться серебра. Он был таким надежным, большим и холодным, что я невольно подумала о Калебе. Неужели уроки Хиттона могут пригодиться?
Еще несколько голосов слились в один длинный вой, что сказало нам как близко от нас волки. Они не торопились, давая возможность своим намеченным жертвам нервничать. Возможно, раньше у них получалось так напугать кого-то, но не сейчас и не с нами. Мы снова улыбнулись друг другу. Самюель поцеловала меня в лоб, холодным нежным поцелуям, и что могло мне больше придать сил.
— Я смогу отвлечь одного, если удастся с первым, — двоих, — прошептала я.
Она понимающе кивнула и в ее глазах я прочитала протест, что приходиться разрешить мне помочь ей. Самюель реально оценивала свои шансы и понимала, что без моей помощи ничего не выйдет. Нас только двое. Мы не могли надеться, что Калеб, Грем, Ричард и Мизери успеют нас найти вовремя. Когда я видела в последний раз Теренса, ему было совсем плохо от давления других членов стаи. Я не могла даже и надеться, что он настолько окреп, чтобы помочь нам. Даже если Теренсу и удалось преодолеть Зов, то без моей помощи сейчас, он все равно не мог справиться. А Бет? Она так привыкла к тому, что я направляю ее сознание к человеческим чувствам. Бет не была еще готова преодолеть свой Зов, и стать человеком, только не сегодня не в полнолуние, когда Зов столь силен и соблазнителен. Я так боялась думать о том, как она мучится сейчас в силках стаи.
Когда пять маленьких серых фигурок застыли на поляне в двадцати метрах от нас, страха еще не было. Так и не отрываясь от Самюель, я закрыла глаза и атаковала сознание первого попавшегося волка. Я даже не заметила, как оказалась в машине, надежной и теплой. Я поняла что там, за тонированными окнами ведется бой, на который я бы смогла смотреть, не будь сейчас беспомощна перед угрозой. Но здесь и сейчас я сама вела кровавую битву. Мне попался еще ребенок. Я видела и чувствовала, как его сознание волка еще не окрепло, он пытался мыслить как человек, но инстинкты не позволяли ему. И в то же время, волчья сущность, заставляла его отказаться от человеческих принципов. Повинуясь голосу главного, он хотел… не просто хотел — жаждал меня. Он не понимал почему, но именно я была нужна ему.
Я ломила и крушила все в его мыслях, заставляя видеть страшные картинки всего того что Она, Стая, а значит и он, натворила. Покореженные тела, кровь и ненависть. Боль, и чувства угрызения, заполнили мое сознание, чтобы перетечь в него.
Мне пришлось открыть глаза и взглянуть на поляну. Самюель окружили четверо волков, и, двигаясь, словно в танце, они оттесняли ее от меня, заточенной в машине. Я увидела того волчонка сознание которого теперь было в моей мысленной руке, он валялся и скулил, и на него поочередно оборачивались четыре волка. Но он находился слишком далеко, чтобы я могла отсюда попасть в него из пистолета. Я знала что нельзя, но все же должна была выбраться из машины, сократить расстояние хотя бы на пять метров. Плохой я стрелок.
Дверка поддалась легко и почти тихо, но и этот звук отвлек на миг внимание Самюель, и она чуть не поплатилась, когда заметивший это волк метнулся к ней. Самюель среагировала быстрее, чем ожидал волк. И через мгновение вокруг нее, поскуливая от ненависти и злобы кружило уже трое волков, но теперь они наблюдали за мной и из их пасти текла слюна, а на мордах застыло страшное выражение, которое я могла описать лишь Желанием. Зов стаи и их заставлял хотеть меня. Теперь они все как один были самцами, а я была для них желанной самкой. Но кроме этого они с удвоенной силой начали теснить Самюель подальше от меня, и всего за минуту они прилично отдалились от раненого собрата. И казались мне не столь большими, а Самюель и вовсе хрупкой. И лишь спустя несколько минут, почти вплотную приблизившись к волчонку, я поняла, в чем было дело. Я просто забыла принцип охоты волков: одни загоняют добычу — другие ее поджидают.
Когда я почти уже приготовилась спустить курок, и выстрелить в маленькое тело молодого волка, за моей спиной раздался знакомый рык, предупреждающий рык, от которого на шее у меня приподнялись волосы. Это однозначно не мог быть волк, которого покалечила Самюель, так как он и до сих пор пребывал в поле моего зрения, и, стекая кровью, лежал, почти не двигаясь. Я даже отсюда видела, как его грудная клетка вздымается рывками, и от этого на снегу образовывается россыпь кровавых бисеринок.
Все еще не отпуская сознания волчонка я обернулась назад, и посмотрела на еще две морды с горящими желтыми глазами. Впервые я действительно испугалась, и мой страх, просочившись сквозь барьер, которым я отделяла свое личное сознание от чужого, и передался лежащему передо мной волчонку. Он страшно задергался в конвульсиях, и завыл. Волки, зарычав, отступили. И это придало мне уверенности.
Я обошла волчонка, чтобы видеть теперь не только его, но и покалеченного Самюель волка, а также новоприбывших, или дожидающихся нас. Меня — поправила я сама себя, вряд ли в их радостных мыслях было встретить здесь Самюель. К сожалению сама Самюель и трое ее теперешних компаньонов, были утрачены мною из вида. Но я не могла сейчас ни о чем думать, на меня в это время, приходилось на одного волка больше, чем на нее. И это еще неизвестно, сколько волков могло рыскать поблизости. Я даже не могла себе представить, скольких своих старых детей Волчица созвала сюда, и сколько новых появилось. И все они хотели меня. В моем усталом, измученном от перенапряжения мозгу, даже оставалось место для иронии.