он возьмёт меня с собою? На Землю? — радостно замирая, спросила Нэя. Все его печальные прогнозы прошли мимо её сознания. Она начисто забыла и об Антоне, и об Икринке, которым прорицатель, вынырнувший из багряных скал, напророчил расставание. Она была захвачена только своей участью. И то, что это дух гор, некая нечеловеческая сущность, она нисколько не сомневалась.
— Скажи ещё про Землю. Как мы будем там жить?
Хагор снисходительно улыбнулся, как улыбаются детям. Умиление Нэей начисто вымело из него гнев к Рудольфу. — Недоразвитое ты существо! Не обольщайся тем миром, которого не видела. Мираж всегда заманчивее реальности. Найдёшь ты там счастье не только с ним одним. По мне ему бы не надо уже ничего и давать. Да не сможешь ты его не любить…
— Нет никого, кто заменит его.
— Да, физически он сильный, красивый и даже талантливый, но бездарно тратящий себя, человек! И учти, он уже не исправится. Ибо у него нет к этому ни малейшей склонности, но очень много себялюбия…
— Чем загружать себя проблемами чужой жизни, подумай о себе…
— Да, я был силён, красив и талантлив, как тебе и не представить по твоему скудоумию, присущего не тебе лишь и одной, а всем вам, недоразвитым существам. И я бездарно распылил все свои лучшие качества в здешнюю пыль. Сила иссякла, красоту утратил, таланты зачахли. Исправление путей невозможно. У меня нет времени здесь на восстановление утраченного. У меня нет здесь Высших покровителей, ибо здешние Боги безразличны к участи пришлых. Если ты покинешь Паралею, ты также не обретёшь личного счастья в чужом мире. А здесь у тебя есть могущественный покровитель. И не Тон-Ата я имею в виду. У него своя задача, не очень-то и связанная с твоим личным счастьем. Чёрный Владыка отметил тебя как одну из своих возлюбленных и не оставит тебя своим благоволением. Ты будешь богатейшей женщиной континента, тебя будут добиваться лучшие из аристократов. Любовь-страсть проходит быстро, а жизненное устроение куда как важнее. Та, кто обрела расположение Чёрного Владыки, никогда не узнает горького вкуса бедности.
— Вот уж…. — пробормотала она, — век бы не знать такого благодетеля…
— Оставшись здесь и пережив боль от разлуки со своим пришлым возлюбленным, ты обретёшь и благополучие, и реализацию своих талантов. Не строй свои планы на будущее, исходя из любви к пришельцу, чьи качества весьма сомнительны в том самом смысле, который тебе и важен. Ты окажешься в чужом мире вначале оригинальной диковинкой, а потом блёклой и незначительной безделицей, которая всем приелась для зрения и ничем не обогащает уже. Ты останешься в полном личном ничтожестве, как цветок, сорванный в неземном саду, но утративший своё сияние без подпитки родной почвы. Несмотря на то, что тебя поместят в удивительный комфорт и невиданные прежде удобства жизни, ты будешь изнывать от однообразия унылых, как оно и бывает повсюду, будней, а зачастую и одиноких тоскливых ночей. У тебя не будет с ним ни длительного, ни полноценного счастья. Никто ещё не обрёл счастья за пределами своей Родины. Боги чужих миров безразличны к участи пришлых, совсем ненужных им, гостей. Как я тебе и сказал. Взгляни на мой печальный опыт.
— Ты страдаешь, потому что ты убийца, к тому же терзаемый осознанием собственной неполноценности! У Тон-Ата есть благая цель, а у тебя таковой нет. И при чём тут чужие Боги? Разве мало вокруг несчастных местных людей, к которым Боги столь же безучастны, как и к тебе, чужаку, свалившемуся сюда из звёздного колодца? Боги это миф коллективного сознания…
— И Чёрный Владыка тоже? Тогда чего же ты отрицаешь тот факт, что в том отсеке у тебя был личный контакт со мной?
— Ты тоже лишь иллюзия! Ты чья-то выдумка, слоняющаяся без смысла и цели по просторам планеты, поскольку цели как таковой не придумал для тебя твой создатель, скомкав и выкинув тебя прочь, как отбрасывают неудачный рисунок или запорченное изделие.
— Сравнение одушевлённого существа с наброском или тряпкой, которые ты во множестве отбрасываешь от себя в мастерской «Мечты» как неудачные и запорченные? — усмехнулся Хагор, — Жестоко… ты испытаешь эту же участь на себе!
И скрылся в скалах, как растворился. А Нэя, чувствуя его зловещую тень, спешила убежать оттуда, надеясь, что эта тень там и останется, на берегу горного озера, а не устремится за ней.
Прекрасный мальчик Артур
У входа в подземную базу она столкнулась с Артуром, налетев на него. Она не могла отдышаться и долго стояла, прижавшись лицом к его облегающей серебристой майке, казавшейся прохладной из-за особого состава материала, который поддерживал нужную температуру и оберегал тело от избыточного тепла жаркого и сухого сезона Паралеи. Она слышала, как гулко бьётся его молодое сердце, и любила его как сына Рудольфа, а значит и своего сына. И даже запах его, юношеский ещё, но уже и мужской, казался ей родным. Артур стоял как изваяние. То ли испугался за неё, решив, что случилась неординарная ситуация в горах. Она с кем-то столкнулась, чего и не могло быть, ведь внешний контроль показывал полное безлюдье на ближайшие километры. То ли ему было неловко шевельнуться, чтобы не обидеть её резким жестом. Чтобы она не подумала, что ему неприятно её прикосновение…
— Он лжец! — сказала она Артуру. — Я не поверила ему.
— Кому? — спросил он, сохраняя спокойствие и зная, что у озера никого не было. Так показал визуальный внешний контроль. Сам Артур находился внутри пункта слежения, не желая мешать Нэе, дав ей возможность побыть одной и искупаться.
— Хагору. Но кто он в действительности? Может, мираж гор?
— Разве миражи разговаривают? А он был с крыльями?
— Думаешь, я ненормальная? — Нэя подняла глаза на Артура и встретилась с его синими глазами, совсем не похожими по их выражению с глазами отца. Она скользнула с любопытством по очертанию идеально выбритого подбородка, припухлым юным губам, безупречному овалу лица, во второй раз оказавшись с ним так близко после того случая в лифте, когда рыдала, прижавшись к нему. Задержала взгляд на его нижней части лица, боясь поднять глаза. Точёные черты лица казались нежными в силу его подросткового возраста, и всё говорило о том, что, повзрослев, Артур будет едва ли не брутальным, как и отец. Такое вот редкое сочетание мужественности и утончённой красоты, это от Рудольфа. Детально он не походил на отца, а вот подбородок точно отцовский, да и в целом Артур и Рудольф, при всей их как бы и непохожести, явно экзотические плоды одного родового древа. Не все же