по другой причине. Кристалл врос в него, в его сердцевину, Кристалл питается им и живёт его обменом веществ, и сам уже его часть. Не сможет он его бросить! Как не смог сделать этого с Гелией, понимая её ненависть впоследствии.
— Почему же он не управлял Гелией?
— Она не была женщиной в том смысле, в каком являешься ею ты. Гелией нельзя было управлять.
— Он выбросит твой Кристалл, я всё расскажу ему!
— Не сможешь ты ничего рассказать! И не послушает он тебя, скажет: бред это! Перегрелась на жаре, и призрак забормотал тебя как уличный гипнотизер и мошенник.
— Не губи больше никого! Оставь нас в покое! Я люблю его. Я исцелила его. От Гелии. От жестокости. Сам же говорил. Мне нужен он один.
— Он сам оставит тебя.
— Нет! Не оставит.
— Я не хочу тебе зла. Боли не хочу никому, тем более тебе. Ты такая добрая, заслуживающая любви. И у тебя всё это будет и без него.
— Да не надо мне других! Только он. Любой.
— Почему меня никто и никогда не любил? Почему? — он воззрился на неё сапфирами своих глаз. — Разве я был столь ущербен душой? Разве был задуман злодеем изначально? Если бы меня полюбила такая женщина… Но ты избрала себе для поклонения недоразвитое существо! Выходит, ты такая же. И эта ваша взаимная недоразвитость будет причиной ваших будущих неурядиц, если не бед. Как и для всех здешних недоразвитых существ, путь, ведущий к подлинному счастью, закрыт для тебя. Ты оказалась даже глупее своей матери. Тон-Ат пытался развить её и во многом преуспел. Поэтому твой отец, утонченный и умный аристократ, лучший из своего аристократического сословия, полюбил её. Но именно это и стало причиной её жизненного краха. Страдая о ней безмерно, Тон-Ат и не стал развивать тебя в той мере, в какой мог это сделать. Но твоя неразвитость и стала причиной того, что ты полюбила ущербного человека. И уже это приведёт тебя к жизненному краху. Тон-Ат и сам ущербен, если сравнивать его с теми существами, среди которых он жил столетиями. Он возник в явленной Вселенной не тут, а там, под лучами нашего красного светила. Он пытается дать благо местному населению, вывести его из неправедных топей, указав праведные пути. Он вообразил себя демиургом. Но как все ущербные личности, он потерпит крах!
— Тон-Ат всем и всегда помогал, делал только добро, а ты сам ущербный и злой!
— Да. Я ущербный. Злой. Поэтому я и не могу никому ничего дать. Я всё отнял у Инэлии, забрал всю силу её Кристалла, но через меня как через вселенскую щель утекла вся её сила. Да ведь и она ущербная, коли выбрала себе такого избранника, каков я. Она отвернулась от Хор-Арха. Ищи себе недостающей духовной полноты у того, кто праведен. Только так.
— Как же ты говоришь, что тебя никто не любил, если Инэлия отдала тебе некую силу?
— Она всегда любила только себя. Только питалась чужим восхищением, как и Гелия — её дочь. Она не искала того, кто дал бы ей недостающую полноту, кто сумел бы исцелить её тайные трещины, внутреннюю ущербность, пока она не стала зримой и не вышла наружу. Она сама отвернулась от Хор-Арха и нашла не того. Совсем не того. Она соблазнилась тем, кто обладал структурой сияющей и неповторимо красочной, но лишён был внутренней твёрдости, был хрупок и податлив. Она выбрала меня! Она присосалась ко мне в жажде восполниться, да я-то утянул через себя всю её наличную силу. Не в себя, поскольку я был дырявый, как худой горшок, ущербный, как и она.
Невозможность прервать навязанное общение
Вместо того, чтобы убежать от него, она зачем-то продолжала общение. Жуткий Хагор, словно бы, разматывал невидимый клубочек, извлекая из неё откровения, которые она вовсе не желала ему дарить. Он держал невидимый кончик в своих длинных подвижных пальцах, ничуть не старческих по виду, и тянул, тянул из неё сокровенное…
— Женщина всегда ищет не того непонятного, что ты называешь духовной полнотой, а только любви. И если это так, значит так и задумано Надмирным Отцом. Поскольку любовь важна для полноценного потомства. А у тебя есть потомство?
Хагор сморщился, узкая щель рта сжалась, и один её край пополз куда-то к его уху. — Какое потомство может быть у теней, отбрасываемых светом былого могущества? У тех, кто живёт в текучих и одновременно замкнутых снах? Мне неведома телесная страсть, и только её эхо, отражённое от плотно сотканной реальности, сотрясает меня, терзая мою немощность. Ранит, как ранит звуковая волна, идущая от эпицентра огненного взрыва. Может, оно и прекрасно, но сколь и тягостно это ваше бремя страсти. Я в этом смысле стою, как бы, на берегу бурлящего и стремительного потока, я всё оцениваю со стороны, не купаясь, не блаженствуя, но и не захлёбываясь и не идя ко дну. Я многое вижу и понимаю, я вижу противоположный берег, чего не видит плывущий к нему, поднимая брызги вокруг себя и давясь тугою водой. Он увидел и полюбил тебя как мираж, он всегда любил только миражи и мучил тех, в кого они воплощались. Но может, они и все такие? Утратив Гелию, он никогда не разлюбит отныне её мираж, а ты не сможешь её заменить никогда, потому что живая и настоящая.
— Он любит меня, и никогда не любил Гелию. Они взаимно обманулись. Так ты знал Тон-Ата? Встречал его?
— Я никогда его не знал и не хотел бы знать и теперь. Но мы вынужденно встретились на этой планете. Он сильнее, он концентрированно уплотнён, потому что у него есть цель. Я же рассеиваюсь с каждым днём, как ядовитое облако, в благодатной и живой атмосфере Паралеи. У меня нет ничего, кроме оснащения теми безделушками, которыми меня и снабдили для выполнения Миссии, не имеющей, опять же, ко мне лично никакого отношения. Я только средство, необходимое моему миру для достижения его целей, а не моих. Поскольку меня исключили из этих целей. А Тон-Ат отверг их цели и создал свою цель. Он — хозяин себе, а я раб чужой воли. Он ненавидит меня, жаждет моего уничтожения за злодеяния, причинённые посредством меня его роду. А я его безмерно уважаю и безмерно боюсь его мести, зная её неотвратимость. Мой конец здесь будет ужасен. Я не могу помочь ни ему, ни себе. Его сильная ненависть самостоятельного сильного существа не примет от меня никакой уже помощи. Если бы