Алансонского, вероятно, атаковала слишком рано, нет никаких оснований полагать, что их атака была более беспорядочной, чем обязательно бывает при атаке кавалерии, или что атака в любое другое время была бы более успешной. Сплотиться и перестроиться так часто, как это делала французская кавалерия при Креси, есть великий подвиг рыцарства и дисциплины. Однако были две основные причины поражения французов. Первая заключалась в том, что англичане имели несравненное преимущество в обороне. Какой бы мощной ни была атака, тяжелая кавалерия в XIV веке была неэффективна против пехоты, сражающейся на подготовленных позициях. Филипп VI хорошо знал об этом. Именно по этой причине он отказался атаковать английскую армию в 1339 и 1340 годах. В 1346 году он пошел на риск, потому что этого требовало общественное мнение. Второй причиной его поражения было техническое превосходство длинного лука над арбалетом в полевых условиях, которое никогда не было продемонстрировано более убедительно. Возможно, несмотря на Слейс, Морле и Оберош, это стало неожиданностью для Филиппа VI, и уж точно было непонятно для остальной части его армии. Король вложил большие суммы в наем контрактных армий арбалетчиков беспрецедентного размера, набранных из лучшего источника квалифицированных стрелков в Европе. Арбалет был древним и грозным оружием, предпочитаемым стрелками в большинстве европейских армий с XII века, когда византийская принцесса назвала его
дьявольским, а церковь запретила его использование против христиан. Стрела выпущенная из длинного лука, вероятно, никогда не достигала такой силы удара и проникающей способности, как арбалетный болт. Но лук превосходил арбалет со значительным отрывом и продолжал это делать до появления в XV веке арбалетов со стальными луками вместо обычного в XIV веке лука из многослойных роговых пластин. Арбалет никогда, даже в последующие века, не сравнялся с главным преимуществом своего соперника — скорострельностью. По словам флорентийца Виллани, за то время, которое требовалось опытному арбалетчику, чтобы один раз перезарядить свое оружие, из длинного лука можно было выпустить три стрелы. Современные эксперименты показывают, что разница в скорости выстрелов была еще больше.
Эдуард III и его армия провели на поле боя все 27 августа — традиционный знак победы. Следующие два дня были проведены под Ментене и в цистерцианском аббатстве Валлуар. Здесь Эдуард III похоронил французских принцев, окруженный всеми командирами своей армии, одетыми в черное, а также стенами и алтарями, ободранными после бегства монахов. 30 августа английская армия возобновила марш на север, продвигаясь на расстоянии 20 миль от морского побережья. Англичане уничтожали все, что могло гореть. Главные города, обнесенные стенами, Эден, Монтрей и Булонь, были обеспечены гарнизонами еще со времен переправы Эдуарда III через Сомму. Некоторые из них были усилены людьми, бежавшими с поля боя при Креси. Эти места потеряли свои посевы и пригороды. Этапль был взят штурмом и разграблен. Города и деревни, не имевшие стен, превратились в скопления обугленных руин. Виссан, долгое время бывший традиционным местом высадки английских путешественников на континент, был уничтожен[889].
2 сентября 1346 года Эдуард III собрался со своими советниками и военачальниками в деревне Вимилль, расположенной на небольшом расстоянии к северу от Булони, чтобы оценить ситуацию. Должно быть, некоторым из них пришло в голову, что, несмотря на масштабы победы, они добились немногого, имеющего реальную стратегическую ценность. "Мы пересекли королевство нашего противника, — писал сам Эдуард III городам Англии, — мы сожгли и разрушили множество замков, поместий и городов и убили множество врагов"[890]. Но это было все, чего они достигли. Креси стало политической катастрофой для французской короны, но его военные последствия были незначительными, поскольку Эдуард III не располагал достаточными силами для постоянной оккупации территории, через которую он прошел.
Мало сомнений в том, что изначально он намеревался сделать это, по крайней мере, в Нормандии, так же, как ранее в Бретани. Именно поэтому Жоффруа д'Аркур, который уже принес оммаж Эдуарду III в Англии, сделал это снова на холме, возвышающемся над бухтой Ла-Уг, после высадки англичан. Несомненно, это также было причиной приказа Эдуарда III своим людям воздерживаться от грабежей и насилия. Эти приказы, по-видимому, были отданы только во время пребывания армии в Нормандии. Валонь, первый значительный город, который был взят после высадки, был "принят в рамках королевского достояния", и там, возможно, был оставлен небольшой гарнизон. Карантан, несомненно, был занят после ухода армии гарнизоном нормандцев сторонников Жоффруа д'Аркура. Эдуард III посылал гонцов в большую часть южной Нормандии, объявив, что он пришел "не для того, чтобы опустошить землю, а чтобы завладеть ею", и приглашая жителей перейти к нему. Ответ был неоднозначным. Некоторых гонцов Эдуарда III линчевали, когда они пытались донести его добрые намерения до разгневанных жителей. Однако многие нормандцы, особенно в начале кампании, поверили Эдуарду III на слово. Большое количество крестьян Котантена прибыло в лагерь Эдуарда III в Ла-Уг, чтобы признать его. Жители Байе послали гонцов за захватчиком, умоляя его принять капитуляцию их города и присягу верности, несмотря на то, что армия прошла мимо них. Ответ Эдуарда III был показателен. Он отказался от их предложения до тех пор, пока не будет в состоянии предоставить им свою защиту, что произошло только после взятия Кана. Но правда заключалась в том, что Эдуард III никогда не был способен защитить своих новообретенных подданных во Франции, как они сами быстро поняли. Он не мог защитить их даже от своих собственных войск, а когда он прошел, то не смог защитить их от репрессий французских солдат и чиновников. Таким образом, то, что начиналось как завоевательная кампания, превратилось в шевоше (chevauchèe), большой конный рейд, стремительно пронесшийся по стране, прежде чем исчезнуть. Все места, которые занимали Эдуард III и Жоффруа д'Аркур, были возвращены французами в течение короткого времени после того, как буря прошла над головой. Английский гарнизон Кана был захвачен и перебит французскими войсками в цитадели. Люди Жоффруа в Карантане были врасплох захвачены ополчением местных войск, как только англичане ушли. Их отправили в Париж, чтобы казнить на рынке Ле-Аль. Отход Эдуарда III на север предрешил их судьбу[891].
Для таких людей, как Жоффруа д'Аркур, изменение стратегии было горькой пилюлей. Очень немногие из французских перебежчиков, находившихся в подданстве Эдуарда III, обладали ресурсами или широкой поддержкой на местах, чтобы обороняться без постоянной помощи англичан. Политический кругозор Жоффруа, как и большинства других французских дворян-диссидентов, был более узко провинциальным, чем кругозор Эдуарда III. В Вимилль было принято решение захватить порт Кале и занять побережье непосредственно около него[892]. Это были лучшие ворота во Францию, чем любой нормандский порт, его легче было снабжать продовольствием и подкреплениями из Англии. Кроме того, он был ближе к фламандцам, которые по-прежнему оставались самыми надежными союзниками Эдуарда III на континенте.