Читать интересную книгу Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

История XI.

«Хирург 40 лет. Сексуальные приключения начались с 10 лет. Приятель поведал, что с сестрой они по ее почину играли своими половыми органами. Он сказал, что это очень забавно и предложил другу увести двух своих сестер в сарай и повторить этот опыт. Сестры согласились, «но ничего возбуждающего не произошло, и я не получил от этого никакого удовольствия. Вернувшись из дому в школьный интернат, я привлек внимание одного из старших мальчиков, спавших в той же комнате, что и я. Он перелез в мою кровать и начал играть с моим членом, говоря, что это обычная вещь так делать и что это доставит мне удовольствие. Я не почувствовал никакого удовольствия, но мне нравилось это внимание и, пожалуй, нравилось играть с его членом, который был большим, окруженный густыми лобковыми волосами. Поиграв с ним некоторое время, я был удивлен тем, что он выпустил липкую жидкость. Потом он снова натирал мой член, говоря, что если я дам ему делать это достаточно долго, он добудет такую же жидкость из меня. Но он не сумел этого добиться, хотя и натирал мой член долго в этот раз и многие другие разы. Я был очень разочарован тем, что неспособен иметь излияние… Я обычно просился выйти из класса два или три раза в день и удалялся в туалет, где практиковался сам с собой чрезвычайно усердно, но безрезультатно в то время, хотя я и начал получать приятные эмоции от этого акта».

Приехав домой, мальчик на лестнице погладил одну из служанок отца по ляжкам. Он боялся, что она возмутится, но она зазвала его в свою комнату и, полураздетая, упала с ним в кровать. «Затем она расстегнула мои штаны, ласкала и целовала мой член и направила мою руку к своим интимным частям. Я был очень возбужден и сильно дрожал, но сумел делать то, что она просила путем мастурбации, пока она не увлажнилась. После этого мы имели много встреч, во время которых мы обнимались и она предоставляла мне вводить мой член до ее удовлетворения, хотя я был слишком юн, чтобы иметь излияние.

По возвращении в школу я практиковал взаимную мастурбацию с рядом моих школьных приятелей и наконец в возрасте 14 лет получил первое излияние. Я был очень рад, и от этого и от роста волос на лобке стал чувствовать себя мужчиной. Я любил лежать в объятиях другого мальчика, прижимаясь к его телу и лаская его гениталии и получая от него ласки взамен. Мы всегда кончали взаимной мастурбацией. Никогда мы не вступали в какие-либо неестественные сношения».

После школы юноша не имел случая да и не хотел вступать в сексуальные связи с представителями своего пола, потому что был порабощен прелестями противоположного пола и проводил массу времени в любовных приключениях. «Зрелище женских конечностей или бюста, особенно частично укрытого красивым бельем, а особенно если удалось подсмотреть украдкой, было достаточно, чтобы породить роскошные ощущения и сильнейшую эрекцию…

В возрасте 17 лет я часто имел сношения и регулярно мастурбировал». Он очень любил мастурбировать девушек, особенно тех, для кого это было внове. «Я обожал видеть выражение приятного удивления на их лицах…» Чтобы иметь больше интимного доступа к ним, он и поступил на медицинский факультет.

Двадцати пяти лет он женился и описывает, как много и разнообразно занимался сексуальными утехами с женой, соединяясь с ней не менее двух раз в сутки, пока она не забеременела.

«Во время этого перерыва я остановился в доме одного старого школьного приятеля, который был одним из моих любовников в прошлые годы. Так произошло, что по случаю большого стечения гостей в доме было мало спальных мест, и я согласился разделить с ним спальную. Вид его голого тела, когда он разделся, пробудил во мне сладострастные чувства, и когда он выключил свет, я прокрался к его кровати и улегся рядом с ним. Он не возражал, и мы провели ночь во взаимной мастурбации и в объятиях, с коитусом inter femora (между бедер), и т. д. Я был удивлен, обнаружив, сколь предпочтительнее это для меня оказалось, чем коитус с моей женой, и постановил получить удовольствие от этого полной мерой. Мы провели две недели вместе вышеописанным манером, и хоть я потом вернулся домой и исполнял обязанности при жене, я никогда не испытывал с нею снова того удовольствия. Когда она пятью годами позже умерла, я не стал заключать нового брака, а посвятил себя целиком и полностью моему школьному другу, с которым я продолжал нежные отношения до его смерти от несчастного случая в прошлом году. С тех пор я утратил всякий интерес к жизни»

(Ellis 1936, Append. В to Pt. II)

Кто же этот хирург — гетеросексуал, гомосексуал или бисексуал? В юности вроде бисексуал, но это можно отнести к детским сексуальным играм и проигнорировать, в юности он определенно гетеросексуал, в зрелом возрасте — внезапно гомосексуал.

Интересен и жизненный опыт знаменитого американского драматурга XX века Теннесси Уильямса.

Теннесси Уильямс (1911–1983) — автор множества пьес, дважды лауреат Пулитцеровской премии. У нас часто идет его пьеса «Трамвай Желание», которую называют лучшей пьесой, написанной в Америке. Меня здесь не будут занимать ни творчество Уильямса, ни его общественные позиции, ни даже вопрос о воздействии его гомосексуальности на то и другое. Обо всем этом — мимоходом. Здесь меня интересует только его психика в плане развития его сексуальной ориентации. То есть Теннесси Уильямс здесь для меня просто индивид, объект сексологического наблюдения, интересный не более (но и не менее), чем любой другой человек. Его пример привлекателен только тем, что, поскольку Теннесси Уильямс крупная личность, путь его освещен лучше других — благодаря его откровенным мемуарам и опубликованным воспоминаниям друзей. А поскольку он писатель, драматург, то он более наблюдателен, чем другие, и глубже заглядывает в собственную психику.

Родился он в Колумбусе, в штате Миссисипи в 1911 г. При рождении он был назван Томасом, и дома его звали Томми. Имя «Теннесси» драматург взял от студенческой клички, а та дана по штату Теннесси, из которого происходил род Уильямсов. Этот южный штат и соседние, где рос Томас, были консервативными и набожными, и Томас был воспитан суровой и пуританской матерью в строгости. Мальчик развивался вначале в полном соответствии с нормой и лишь очень поздно открыл в себе гомосексуальную склонность. Однако с самого начала диковатый и нервный мальчик не нравился деловому и энергичному отцу — хлюпик, слюнтяй, стихоплет. Отец звал его девичьим именем — Нэнси.

В своих мемуарах (Williams 1975: 18, 25, 29–31, 42) Теннесси пишет, что в отрочестве был страшно застенчив, и любой девичий взгляд бросал его в краску. Тем не менее он страстно влюбился в девочку. «Я думаю, что только во время полового созревания я впервые почувствовал сексуальное желание по отношению к Хейзел». Это было в кино, когда он сидел с ней рядом. А однажды вечером «я повел Хейзел на речной пароход «Дж. С.» Она была в палево-зеленом шифоновом вечернем платье без рукавов, и мы поднимались на темную верхнюю палубу, так что я обнял рукой эти нежные плечи — и «кончил» в свои белые фланелевые штаны». Поскольку это было заметно — на фланели появилось темное пятно, — умная девочка сказала, что лучше не продолжать прогулку на пароходе. Вообще она была смелее парня. Как-то гуляя в парке, они подошли к скульптуре «Умирающий галл». Этот античный персонаж «был одет только в фиговый листок. Даю вам слово, это абсолютная правда, — его можно было приподнять, и Хейзел это знала. Она подняла лист и спросила меня: «У тебя это такое же?» Ответа она не получила, только жаркий девичий румянец вспыхнул на моем лице».

Словом, всё идет, как надо: девочки ужасно возбуждают юношу, Томми за ними ухаживает, стесняется, волнуется, любит. Но проследим за ним дальше.

Когда Томми было 18 лет и он учился в колледже Колумбийского университета, он жил в общежитии, в комнате на двоих. «Я делил комнату с одним лунатиком. Однажды ночью он вылез из кровати, пересек комнату к моей кровати и улегся рядом со мной. Я помню его как долговязого крестьянского парня, светловолосого и немного попорченного подростковым кризисом, но не лишенного привлекательности. Конечно, когда он влез в мою постель, я закричал с перепуга. Он что-то пробормотал и, шатаясь, прошел через всю комнату назад в свою одинокую постель. <…> Несколько ночей я ожидал, что на него снова нападет приступ лунатизма и поведет его в том же направлении. Однако это случилось только тот единственный раз.

Но однажды вечером прежде, чем он вошел в комнату, я вынул болты из его койки, так что она должна была рухнуть под ним. Полагаю, я был не совсем в себе в тот вечер. Во всяком случае, койка и впрямь рухнула, когда он лег на нее. Однако он быстро и молча восстановил ее, бросая на меня загадочные взгляды».