– О, да. Поздравляю, – процедил доктор. – Час от часу не легче.
– Я знаю о Камилле и еноте. Она видит пророческие сны, а енот очень вырос. Напомню, что пресса вовсю муссирует свидетельства очевидцев, которые видели в горах громадного енота-мутанта. Но бог с ней, с прессой. В мои руки попал список лиц, которых вы за последние три месяца реанимировали с помощью изобретенного вами препарата.
У доктора вырвался нервный смешок.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – настойчиво произнес Бьорн. – Я ни с кем не обсуждал этот список, даже с вашей женой. Я начал обзванивать людей из списка, сначала тех, кто без галочки. Кроме меня, их шестеро. Кто-то был на работе, но мне удалось со всеми связаться, даже с пациентом, который уехал по делам в Японию.
– Йенсен, президент торговой обувной сети?
– Да.
– Ограбление, умер на столе. Как он?
– Прекрасно. В пятьдесят лет стал пользоваться невероятным успехом у женщин.
– Он сам вам об этом рассказывал? – Бьорн замялся. – Ах, да, извините, никак не могу привыкнуть к вашим телепатическим способностям, – с иронией сказал доктор. – Значит, у него все в порядке?
– Да. Говорит, что вы сотворили с ним чудо.
– Ну, я рад за него. Остальные?
– Все нормально с дамами Ольден, Яр и Одланд. Мужчина, Андерсен, стал ведущим на свадьбах, у него открылся дар красноречия. Едва не заговорил меня до смерти. Просил передать вам самые теплые пожелания, очень благодарил… К сожалению, на этом все хорошее кончается. Шестой, Нигор, постоянно конфликтовал с соседями. Ночью привез и открыл в квартире газовый баллон, а сам куда-то уехал. Все обошлось, сосед случайно увидел, как он затаскивал баллон в дом, был настороже и вовремя вызвал службу спасения. Этот тип сейчас в розыске.
– Раньше парень наблюдался у психиатра, – подумав, сказал доктор. Было заметно, что рассказ Бьорна его тревожит. – К нам он попал с попыткой суицида.
– Я понял. Без галочки, зато с белочкой, – мрачно пошутил Бьорн. – Перейду к другим таким же. Я полагаю, доктор, галочками вы отметили пациентов с превышенными реанимационными сроками. Давайте играть в открытую. Их вы реанимировали, когда они уже бесповоротно умерли.
Доктор откинулся в кресле и пристально смотрел на Бьорна.
– И что?
– Их четырнадцать человек. Двоих я знаю – девицу Фосс и Ульсен, которая в меня стреляла. Последняя сейчас в стационаре, но не исключено, что ее вот-вот выпустят. Остались двенадцать. Двое мужчин подошли к телефону и сняли трубку, но не отвечали, в голове у одного пугающая мешанина мыслей, мат, злоба на весь белый свет, второй не может ни о чем думать, кроме троллей в синих шапочках с бубенчиками. Еще за одного отвечала какая-то испуганная женщина, возможно, жена, она очень быстро положила трубку. До семерых не дозвонился, самый последний в списке пообещал отрезать мне язык и съесть сырым. А об одном типе я хотел поговорить отдельно, – через силу сказал Бьорн. – Его зовут Альваро Санчес. Если эти несколько человек стали такими, как он, то это катастрофа… – Он полез в карман, достал диск. – Вот видео, правда, не очень хорошего качества, камера прыгала, но главный момент снят хорошо – как я стрелял в него, но не причинил ему никакого вреда… И все же у меня руки в крови, доктор. С этим срочно нужно что-то делать. В первую очередь мы должны избавиться от трупа.
Доктор Хансен сидел неподвижно, с белым как мел лицом.
Камилла вернулась, когда они с доктором уже оделись, чтобы ехать на объездную дорогу. Бьорн пошел в машину, а доктор немного задержался. Спускаясь по лестнице, Бьорн слышал, как он что-то говорил жене, успокаивал, слышал, как она плакала.
Через час они добрались до места и поднялись в гору к месту провала. Здесь три дня назад Альваро Санчес пытался убить жену и дочь, здесь по-прежнему было тихо и сумрачно. Снег почти стаял, обнажил каменистые островки в толстой подстилке из сосновой хвои. Намокшие красные флажки пунктиром намечали тропу между частых стволов сосен.
Они почти не разговаривали. В машине Бьорн вкратце рассказал доктору суть дела. Роза поставила в известность свою приходящую горничную Еву Бакке о том, что они с Альваро уезжают за границу, и попросила присматривать за домом. Она собрала вещи и действительно уехала в Париж, где у нее имелась квартира с окнами на Монмартр. Ева, которая всегда подозревала в Альваро подлеца и всей душой его ненавидела, обрадовалась, а вот что пережил отец Розы, увидев дочь с разбитым лицом, с растерзанной душой, можно только догадываться. У старика тряслась голова, но он держался, был немногословен и выписал чек на огромную сумму. Бьорн чек отверг. Роза, паковавшая чемоданы, оторвалась от своего занятия, забрала у отца чек, молча засунула Бьорну в карман и крепко обняла его, решительно пресекая таким образом любые возражения. На случай, если заинтересуется полиция, они придумали, что Роза наняла Бьорна следить за мужем, поскольку подозревала того в неверности.
– Я понимаю, вы старались для меня, прикрывали в благодарность за то, что я спас вас от смерти, – выслушав, сказал доктор. – Но теперь вы знаете, что безумие Ульсен, которая в вас стреляла, возможно, вызвано моим препаратом. У нее был обширный инсульт, мне хотелось, чтобы она выкарабкалась. Так что я косвенный виновник вашей гибели, и вы по чистой случайности попали в реанимацию именно в мое дежурство. Почему бы сейчас не вызвать полицию и все им объяснить? Это была самооборона, вас не осудят.
– Во-первых, я не верю в случайности, а во-вторых, не хочу, чтобы вы пострадали. У вас добрые намерения, вы людей спасаете.
Доктор покачал головой.
– Если все обстоит именно так, как вы сказали, то я преступник. Я готов платить за свои ошибки. Но сначала я хочу увидеть тело Альваро.
И вот они стоят перед провалом, зияющим, как пасть лежащего на спине дракона. Бьорн в юности занимался в альпинистской секции, ловко управлялся со снаряжением – веревками, карабинами, зажимами и прочими приспособлениями, которые заранее одолжил у приятеля-альпиниста. Не прошло и десяти минут, как он стоял готовый к спуску, в прочных высокогорных ботинках и штормовом костюме, поверх которого была надета нижняя обвязка, – пояс на талию с ножными ремнями-обхватами. С собой Бьорн захватил фонарь, верхнюю обвязку в виде бабочки, ее он собирался надеть на труп, на плечо повесил свернутую кольцами тридцатиметровую веревку. Вторую веревку они с доктором привязали к ближайшей сосне, хорошенько обмотав ствол, пропустили через петлю на обвязке, и Бьорн начал спуск.
Узкая, всего метров пять шириной, трещина уходила вниз по склону глубоким коридором, сужаясь до тонкой щели. Бьорн спустился на несколько метров, послышался тихий шум воды – она текла где-то там, невидимая, растворяла и вымывала миллионнолетний мел. Он спустился еще ниже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});