II
Симна смотрел, как на палубу медленно опускается птичье перо. Упав, оно осталось лежать на досках — легчайшая пушинка, которую могло сдвинуть с места даже дыхание девушки. Но оно не двигалось.
Это было не просто отсутствие ветра. Казалось, воздух застыл, превратился в прозрачный камень. Со многими чудесами пришлось встретиться путешественникам на долгом пути, но все равно сейчас моряки из экипажа «Грёмскеттера» то и дело перешептывались и с опаской поглядывали на небо. Облака тоже окаменели в голубом просторе. С самого восхода солнца они не сдвинулись с места и не изменили очертаний.
Только одно было ясно людям на борту корабля: в воздухе есть еще жизнь, им можно дышать. И дыханием можно было создать ветерок, что и продемонстрировал Симна, когда они вчетвером собрались на палубе. Он подул на упавшее перо, и оно испуганно всколыхнулось.
Прямо над штурвалом стояла, держась за ванты, Станаджер Роуз и, приставив ладонь ко лбу, осматривала морскую гладь. Штиль застиг их в двух днях пути от устья реки Эйнхарроук. Поверхность океана напоминала зеркало — ни малейшей ряби. В этой неподвижности океана было что-то утомительно-жуткое. Даже птицы куда-то пропали. И еще всех измучил ужасный зной.
— Никогда такого не видела, — проворчала Станаджер.
Внизу, на палубе, Хункапа Аюб расспрашивал Пригет, рулевую, пытаясь получить начальные представления о мореходстве. С тех пор как корабль замер в неподвижном океане, делать ей было нечего, и они с Аюбом болтали без умолку. Алита дремал, устроившись в тенечке. В отсутствие ветра даже ему было жарко. Симна ибн Синд повязал на лоб полоску материи, чтобы пот не заливал глаза. Единственным утешением для него среди этой противоестественной оцепенелости была возможность время от времени поглядывать на Станаджер Роуз.
Этиоль Эхомба стоял у борта. Он не был моряком, но повадки океана ему были знакомы, и он видел, что сегодня Семордрия ведет себя неправильно. Этот тяжелый, горячий неподвижный воздух хотелось растолкать, как человека, некстати заснувшего.
Станаджер спрыгнула на палубу.
— Чем дольше мы будем здесь торчать, — заявила она — тем быстрее кончатся наши запасы. Если штиль продержится еще несколько дней, нам придется вернуться в дельту, чтобы запастись провизией.
— Можно есть меньше, — сказал Эхомба, — и собирать дождевую воду.
— Если дождь будет, — ответила Станаджер.- Я не хочу рисковать жизнью членов команды. И пассажиров тоже.
— А ты никогда не рискуешь? — спросил, подойдя, Симна.
Его нарочитый оптимизм никого не обманул.
— Только тогда, когда уверена в успехе, — бросила Станаджер, даже не повернувшись к нему.
— Можно попробовать верповать корабль, но сначала надо решить, в какую сторону двигаться. Мне самой не хочется поджимать хвост и возвращаться назад.
Она глянула вверх. Паруса на обеих мачтах печально обвисли.
— Что значит «верповать»? — поинтересовался Симна.
Станаджер вздохнула.
— Ох уж мне эти сухопутные жители! Мы спустим шлюпки и положим на них вспомогательный якорь. Затем шлюпки отплывут на всю длину цепи и сбросят его. Мы подтянем корабль, снова поднимем якорь — и так далее до тех пор, пока не поднимется ветер. Это очень тяжелая работа. Последняя надежда отчаявшихся моряков.
— Я не могу отступать, — сказал Эхомба. — Я слишком долго был в пути, чтобы поворачивать назад.
— Найди мне ветер, — ответила Станаджер, — и мы двинемся вперед.
— Меч из небесного металла! — выпалил Симна. — Одно мгновение — и у нас будет достаточно ветра, чтобы сдвинуть корабль.
Станаджер нахмурилась:
— О чем болтает этот чокнутый эльф?
Эхомба пожал плечами.
— Это возможно, но опасно.
Он взялся за рукоять меча. Симна с надеждой следил за ним. Из всех, кто был на борту «Грёмскеттера», только он знал, какую силу таит в себе лезвие со странным узором.
Неожиданно Эхомба убрал руку. Симна разочарованно посмотрел на него.
— В чем дело, братец?
— Эта вещь непредсказуема, Симна, и сначала нужно все хорошенько взвесить. Слишком слабый ветер нам ничем не поможет. Но слишком сильный может оборвать паруса, а то и опрокинуть корабль. Что, если на нас свалится еще один кусок небосвода? Это тебе не суша, здесь некуда бежать и негде укрыться.
— Вот и замечательно, Этиоль, — вдохновенно воскликнул Симна. — У тебя куча времени. Не спеши, все хорошо продумай — как держать клинок, под каким углом к поверхности земли, то есть моря. А потом принимайся за работу.
Эхомба с сомнением поглядел на него.
— А если я ничего не придумаю?
— Значит, мы будем торчать здесь. — Симна пожал плечами. — И потеть. И пытаться придумать что-то еще.
Легкая улыбка тронула очаровательные губки Станаджер.
— Я слышала, меченосец, как ты похвалялся перед матросами. Может, проще посадить тебя в шлюпку, привязанную к корме, чтобы ты болтал там все, что тебе вздумается. Глядишь, твои речи так разгорячат воздух, что поднимется ветер.
Симна вернул ей улыбку.
— Неужели я вам настолько не нравлюсь, капитан?
— Нет, не настолько. Будь ты моим матросом, я заставила бы тебя драить палубу до самого Дорона.
— Вижу лодку!
Все задрали головы к верхушке грот-мачты. А потом дружно посмотрели туда, куда указывал впередсмотрящий.
Это был звездный час для маленького рыбацкого суденышка. Оно было завалено рыбой и погрузилось в воду почти до самых бортов. Рыбак — пожилой бородач — медленно выбирал тяжелую сеть, но улучил минутку, чтобы помахать рукой кораблю.
— Эй! — крикнул он. — Что за корабль?
Первый помощник Териус, перегнувшись через фальшборт, в свою очередь громко спросил:
— Как рыбалка?
— Как видишь! — откликнулся рыбак, указывая на свой улов.
— Не боишься в одиночку заплывать так далеко от берега?
Тем временем у левого борта собралась вся команда. Во время штиля моряки рады любому событию.
— Только не я. Крайс мое имя, и я самый храбрый рыбак в дельте. Я лучше всех знаю местные ветры и всегда доберусь до дому.
Станаджер сложила руки рупором и крикнула:
— Добрый человек, не мог бы ты отыскать небольшой ветерок для нас? Мы уже полтора дня торчим на одном месте.
— Ничего не получится. — Старик развел руками. — Я сейчас вытащу сети и отправлюсь домой. Вам, госпожа, наверное, известно, что каждый корабль должен отыскать собственный ветер. Правда, не у всех капитанов столько опыта, как у меня.
Станаджер вспыхнула. Во всем, что касалось судовождения, она хотела быть лучшей. И этот рыбак, провонявший рыбой и маслом, оскорбил ее, быть может, и не желая того.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});