утверждённому в дальнейшем в сферах, РСФСР одобряет предложение Ашберга. Осуществление его я беру на себя. Советское правительство ассигнует (вернее, доверяет) мне лично пять миллионов золотых рублей. Для того чтобы в глазах всего мира моё участие не вызывало подозрений, я с ведома советского правительства симулирую, что, разойдясь с ним в корень и отряхнув прах от моих ног, я бежал от него в Швецию, где и устроился со своими (неизвестно, каким способом нажитыми) пятью миллионами в «Экономиакциебулагет»… Иными словами, я должен был навсегда погубить мою репутацию честного человека…
<…> Красин уехал. Ашберг приезжал ещё не один раз, и мы с ним и Литвиновым разрабатывали все детали его проекта, который, по полученным от Красина известиям, встретил полное сочувствие в советских сферах и, главное, со стороны Ленина[974].
Однако, несмотря на усилия Ашберга, тогда план провалился. Во главе Швеции стояло консервативное правительство, очень недружелюбно относившееся к советскому государству, не признанному Швецией. Только с приходом к власти в 1921 г. социал–демократа К. Я. Брантинга проект был всё–таки осуществлён, без участия Соломона, и банк «Экономиакциебулагет» стал работать исключительно на советское правительство.
В 1920 г. именно через Швецию и Норвегию был организован экспорт из России золота, главным образом в виде золотых монет царской чеканки, золотых слитков и ювелирных изделий. Уже из Скандинавии золото переправлялось в Голландию и Германию (Советская Россия ещё надеялась на мировую социалистическую революцию и поддерживала своих единомышленников в Европе), а также использовалось для оплаты приобретаемой в разных странах, включая США, продукции, необходимой для выживания молодой страны.
Вот что пишет об этом Соломон Исецкий:
Как раз в это время мне написал стокгольмский банкир Олоф Ашберг. <…> Между прочим, он предложил мне сделать попытку продавать золото в Америке. Дело это было трудное, так как русское золото можно было провезти в Америку только контрабандой. Но Ашберг взял на себя всю эту неприятную сторону сделки. Я ему дал для пробы 500 000 зол. р., и спустя известное время он продал его в Нью–Йорке по небывало высокому курсу, около 2,35 шведских крон за золотой рубль. Но это был единственный случай и повторять его было нельзя из–за трудностей перевоза золота в Америку[975].
Участвовал Ашберг и в так называемой паровозной афере. В 1920 г. в России сложилось тяжелейшее положение на железнодорожном транспорте. В частности, срочно нужны были паровозы. Казалось бы, заказ на их изготовление можно было разместить на Путиловском заводе, выпускавшем до войны 225 паровозов в год.
Однако СНК РСФСР 16 марта 1920 г. принимает постановление «О забронировании 300 миллионов рублей золотом для приобретения за границей паровозов и запасных частей для ремонта железнодорожного транспорта». В мае 1920 г. заказ на изготовление 1000 паровозов разместили в Швеции, на заводе Nydqvist & Holm АВ (NOHAB), который до этого выпускал в год не более 40 штук больших паровозов Эш-44-52. Более того, советская сторона сразу выдала огромный аванс золотом (по информации Фролова, 15 млн золотых рублей) и готова была ждать несколько лет, которые должны были уйти на расширение завода: постройку заводских корпусов, зданий для рабочих и т. д.[976]
Всего же заказ потянул на сумму 200 млн рублей золотом. Чтобы представить, что это такое, А. А. Иголкин приводит такие числа: в 1920 г. объём производства всех отраслей промышленности России составлял 517,6 млн золотых рублей, промышленности «металлической» (куда входило машиностроение) — 48,5 млн золотых рублей[977]. Находившийся в России золотой запас Государственного банка на 8 ноября 1917 г. составлял 1101 млн золотых рублей. Часть золота — 650 млн рублей была эвакуирована в Казань, затем эти деньги попали к Колчаку, после разгрома которого Москва вернула только 409 млн рублей[978].
Кстати, NOHAB сумел за период с 1922 по 1924 г. выполнить только половину заказа и поставил 500 паровозов. Уже в марте 1922 г. на съезде партии, отвечая на претензии председателя Петроградского союза металлистов А. Г. Шляпникова, что «мы могли бы паровозы строить лучше, а покупаем за границей», временный нарком путей сообщения РСФСР Л. Д. Троцкий, признавая, что, «возможно, здесь сделана крупная ошибка, пытается доказать, что он тут ни при чём»[979].
Главным организатором этой аферы был Ю. В. Ломоносов. Вот что о нём пишет Г. А. Соломон (Исецкий).
Говоря о приезде в Ревель, Иоффе упомянул о появлении Юрия Владимировича Ломоносова. <…> Я имел о нём представление по рассказам, <…> аттестовавшим его как пустого малого, псевдоучёного, но человека очень бойкого, эквилибристического и потому добившегося степеней известных, дававших ему возможность широко жить, что особенно ярко сказалось в эпоху его советской службы, когда он поспешил заделаться стопроцентным коммунистом и по протекции Красина стал членом коллегии народного комиссариата путей сообщения, где и расцвёл. Он получил командировку в Швецию для наблюдения за постройкой заказанных там паровозов. Человек ловкий, совсем неумный, он сумел втереться в полное доверие Ленина, что, конечно, сильно укрепило его и дало ему возможность «жрать». И в советских кругах он даже прославился своим лукулловым образом жизни. Но кроме того, он отличался крайним нахальством и кляузничеством?[980].
Совнарком ассигновал Ломоносову 60 млн золотых рублей. Они были переведены в Ревель и депонированы в Эстонском государственном банке.
«Ревель стал местом своеобразной золотой горячки. Ломоносов устроил ряд пиров на прибывших за золотом пароходах. Три дня продолжалось беспробудное всеобщее пьянство… По сообщённым мне сведениям, было пропито (поил Ломоносов, “за свой счёт”, т. е. за народные деньги) до 600 000 эст. марок»[981].
Эта «операция» обрушила цену на золото: «И следующая партия золота, которую я продал (а ведь я вынужден был продавать, ибо меня хватали за горло аккредитованные советским правительством разные лица), пошла сразу по 2,12 шведских крон за золотой рубль, спустившись таким образом с 2,19, т. е. понизившись на семь пунктов. И дальше пошло по наклонной плоскости, и вскоре рубль упал до 2,04. Мои банкиры, Ашберг и Шелль, честно служившие мне и помогавшие в поднятии курса, были в отчаянии. Ашберг специально приезжал из Стокгольма и просил меня повлиять на советское правительство, чтобы Ломоносову было запрещено продавать золото. О том же просил и Шелль…»[982]
2 февраля 1920 г. в городе Юрьеве (Тарту) был подписан мирный договоре Эстонией. Столица Эстонии Ревель был намечен Москвой в качестве основного пункта по вывозу золота и ввозу товаров. Уже 5 февраля по этому поводу В. И. Ленин говорит: «В международном положении самым ярким фактом является мир с Эстонией. Этот мир — окно в Европу. Им открывается для нас возможность начать товарообмен со странами Запада»[983].
В приложении к Юрьевскому договору были пункты: «Товары, провозимые