– Да-да-да! – затараторила девица, испуганно выронив сигарету. – Мы хотим покушать, только и всего!
– Очень жаль. – Глыба пришла в движение. – Ваш ответ неприемлем.
Казалось, ничего не изменилось, но из глаз, ушей и носа толстяка потекла кровь. Он и девчонка завыли, упав в пыль. Моя девушка вскрикнула, прижалась ко мне, отвернулась. Вот же идиот! Не мог в Интернете почитать о прохождении таможни регулов! Я с интересом проследил, как их тела сделались плоскими, словно лист бумаги, и начали сгибаться пополам. А затем еще и еще пополам, пока не осталось ничего. Дьявол, так и аппетит испортить можно.
Сердце учащенно билось, когда я зачитывал данные своей планеты. Обходился без шпаргалки. Всего-то семьдесят цифр. Моя девушка до боли прикусила губу. Тоже нервничает. Не бойся, крошка, я ведь говорил. Им нужна только правда.
– Цель вашего визита в пространство регулов? – Мне показалось или в вибрирующем голосе слышалась насмешка?
– Полное уничтожение города Торос и восьмисот миллионов его жителей.
– Геноцид? – Странное уточнение.
– Да, разумеется. – Я бесшумно выдохнул. Предупреждения не было. Поисковики не врали.
– Цель вашего визита, женская особь?
– Аналогична мужской особи, – пробормотала подруга.
– Ваш ответ неприемлем. Предупреждение.
– Полное уничтоже… – запинаясь, начала она.
– Говори правду!.. – прошипел я.
– Я сопровождаю мужскую особь как временный химически активный сексуальный партнер!
– Добро пожаловать в пространство регулов. – Черная глыба задрожала и сгинула.
И мы увидели города. Тысячи городов. Они покрывали белесую равнину до самого горизонта. Правильные круглые, большие и маленькие. Ручной целеуказатель привел в нужное место. Я знал, Торос – крупный город. Наверное, самый гигантский на планете. Он был величиной с пиццу. Серая с огненными прожилками пицца. По нитям транспортных сетей пробегали огоньки, закрывались входные поры. Похоже, всеобщая мобилизация.
– Раздевайся, – кивнул я.
Она разделась полностью, хоть это было и не обязательно. Легла на спину в теплую белую пыль, вопросительно посмотрела, ее щеки слегка раскраснелись. Я легко поднял город Торос и бережно положил на плоский живот. Вздрогнула, блаженно закрыла глаза. Биохимия человеческого тела вступила в реакцию с инопланетным конгломератом. Для регулов это верная смерть, для человека – дикое удовольствие. Сильнее любого наркотика и вроде бы совершенно безопасно. Именно в этот момент, во время биореакции, блюдо становится вкусным. Рекламные проспекты утверждают, что города реагируют только с телом женщины, но я знаю, это неправда. Подойдет любое. Но тогда исчезла бы романтика. Я уселся по-турецки рядом с трепещущей в экстазе девушкой и принялся уничтожать город Торос. Там что-то трещало и лопалось. Регулы гибли миллионами, пытаясь защищаться… но, боги, как же все-таки вкусно! Сумасшедшая встряска вкусовых рецепторов пробирала до основания. Почему они позволяют себя убивать? Кто знает. Война, конкуренция или регуляция численности населения… они не говорят. Некоторые кусочки я клал в рот девушки. Хотя ей и так было хорошо.
Я чуть не расплакался, когда все закончилось. Языком собрал с нее последние крошки.
– Это… это… какое-то чудо… – хрипло простонала она.
– Вставай, Эмфиона. – Я отряхнул брюки, поправил галстук и взглянул на часы. – Ты можешь опоздать в офис.
Вадим Соколенко
Моя Рыжая Бестия
…Да, Вилли, старина, смотри, что получается: сейчас мы в одной камере, хотя скакали по этой грешной земле разными путями. Только ты и тут нашел себе занятие: травки всякие, врачевание. Книжки вон пробуешь писать. А я начинаю звереть без неба над головой, чистого воздуха, свежей воды. Без хорошего куска жареной говядины с ароматом дымка от костра… Без моей Жози.
Ну вот, опять понесло. В саванне иногда часами молчать приходится. Зато когда попадается подходящий собеседник… Знаешь, нравишься ты мне! Так что гордись, будешь первым, кому Генри Питерс поведает о Рыжей Бестии.
Мы вместе уже давно. Года три, если не больше. Да-да, многих телят, которые тем летом впервые увидели небо и зеленую травку, успели пустить на жаркое! Так вот, пас я тогда небольшое стадо этой самой мелкоты у ее папаши. Порядочная, должен сказать, скотина! Ну, в смысле, старик Джонсон. Да и не родной он ей вовсе: прибрал к рукам красавицу-вдову вместе с ранчо и извел жену до смерти. А вот падчерица оказалась крепким орешком. Все терпела, хотя от Джонсона даже ковбои частенько убегали. Ребята на нее втихаря засматривались, но подойти не решались – старика это приводило в дикое бешенство.
В тот злополучно-счастливый вечер мексиканские львы завалили половину моего стада. Что обидно: отлучился всего-то минут на пятнадцать, посидеть под кактусом, помыслить о грешной жизни. Когда только они успели! Я такого кровавого побоища сроду до того не видывал. Судя по следам, кошек было две. Им бы одного телка хватило на неделю, а тут…
Как не прикидывай, а дело получалось – дрянь. Каждый убиенный бычок был дороже моей шкуры в несколько раз. По крайней мере, об этом неоднократно напоминал старик Джонсон. Я, конечно, с ним не был согласен, но понимал, что сейчас не время для споров, работа на ранчо накрылась драным котелком, и пора уносить ноги. Но очень уж хотелось сперва отыскать зверье, окончательно подпортившее многолетнюю ковбойскую карьеру, и высказать ему некоторые наболевшие мыслишки.
Львы уползли недалеко. Еще бы, так набить брюхо! Зверушек замучила жажда, и они устроили привал на берегу реки, приносившей прохладу откуда-то с горных склонов. О чем красноречиво сообщили отпечатки их паскудных лап.
Я оставил лошадку подальше, в зарослях, подобрался против ветра к речке, раздвинул кусты и опешил: на роскошной зеленой траве лежала не менее роскошная хозяйская дочка, в чем мать родила, и любовалась уплывающим за холмы солнцем. А в нескольких шагах от нее матерый львище уже изготовился к прыжку…
Пришлось прерваться в любовании прекрасным и всадить в дикого дьявола пару пуль. Когда зверь зарылся носом в траву, а красавица вскочила на ноги, я ожидал любого развития событий, но не того, что произошло дальше. Девчонка заверещала как резаная (ладно, испугалась небось!), в несколько прыжков преодолела расстояние между нами (ну же, поцелуй своего спасителя!), сбила с ног (вообще-то не люблю снизу, но так уж и быть!) и начала обрабатывать мою изумленную физиономию болезненными пощечинами, чем привела сначала в полное отупение. Затем я очнулся и попытался сбросить мерзавку. Черта с два! Стройные ножки сжимали мои бока, как лассо шею мустанга! А бить женщин, даже таких бешеных, – не мужское занятие. В общем, ору ей, мол, спас тебя, дура, остынь! Подействовало! Притихла и сразу как-то сникла. Лишь глазами продолжает сверлить. Знаешь, вроде и неудобно пялиться, а отвернуться не могу. Видел я голых девок, но эта! Красива, бестия! Грудь… шикарная грудь, амиго, вздымается от волнения. Волосы пылают кровавым пламенем в лучах заходящего солнца. А глазищи! Огромные, черные, как ночное небо над саванной, – аж мурашки пробирают! Попадешь туда – не выберешься. Вот и я попал…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});