— Я никогда не была в Иллиане, — поспешно заявила Эгвейн, озираясь по сторонам, не услышит ли ее кто-нибудь из айильцев. Некоторые поглядывали в ее сторону, но, к счастью, все они находились довольно далеко. Неожиданно Эгвейн приметила, что на Гавине такой же зеленый кафтан, как и на часовых у дворца Арилин, и ахнула:
— Так ты с ними! С этими Айз Седай из Башни! О Свет, как же она сразу не догадалась. На миг лицо его посуровело, но затем снова смягчилось.
— Я командую почетной стражей, которую Айз Седай привели сюда, дабы эскортировать в Тар Валон Возрожденного Дракона. — В голосе его слышалась любопытная смесь опаски, гнева и усталости. — Во всяком случае, если он согласится туда поехать. И если он вообще здесь. Я слышал, будто он… то появляется, то исчезает. Койрен все это не слишком по нраву.
У Эгвейн сжалось сердце.
— Я… я должна попросить тебя об одолжении.
— Все что угодно, — просто ответил он. — Только не проси меня выступить против Андора и Илэйн или примкнуть к Принявшим Дракона. Все остальное, все, что в моих силах, я для тебя сделаю.
На сей раз в их сторону обернулись многие — упоминание о Принявших Дракона не могло не привлечь внимания. Четверо суровых мужчин — каждый держал на плече свернутый кольцом кнут — сердито сжали кулаки, будто намереваясь затеять драку, но стоило Гавину посмотреть в их сторону, как от воинственного задора забияк не осталось и следа. Их будто смыла текущая мимо людская река. Однако, даже делая вид, будто не обращают на них внимания, прохожие, разумеется, посматривали на странную пару. Айилка и высоченный, больше спана ростом, похожий на Стража мужчина с золотистыми волосами не могли не притягивать любопытных взоров.
— Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — сказала Эгвейн. Если какая-нибудь Айз Седай вздумает. сделать Гавина своим Стражем, то я ей… Как ни странно, эта мысль не заставила девушку покраснеть.
Не говоря ни слова, молодой человек отвел ее в ближайшую гостиницу, называвшуюся «Долговязый малый». Брошенная пузатому трактирщику золотая крона вызвала почтительный поклон и позволила Гавину и Эгвейн заполучить в полное распоряжение маленькую отделанную темными панелями комнатушку, посреди которой стоял полированный стол и стулья, а на каминной доске красовалась голубая ваза с высохшими цветами. Гавин затворил дверь, и, когда они наконец остались наедине, обоих одолела застенчивость.
О Свет, он так же прекрасен, как Галад, и золотистые кудри так вьются за ушами…
Гавин прокашлялся.
— Похоже, жара с каждым днем усиливается, — пробормотал он, отер лицо, а затем протянул платок Эгвейн. Тут же сообразив, что платок уже использован, юноша вконец смутился, закашлялся и принялся рыться в карманах.
— У меня где-то был еще один…
Пока он копался, Эгвейн вытащила свой платок.
— Гавин, — спросила она, — как ты можешь служить Элайде после всего того, что она сделала?
— Отроки служат не Элайде, а Башне, — твердо ответил юноша, но голова его беспокойно дернулась. — Мы служим пока… Суан Санчей… — На миг глаза его стали холодными как лед. Но только на миг. — Эгвейн, матушка, бывало, говорила мне, что даже королева должна исполнять закон, пусть этот закон ею же и установлен. Иначе не останется никаких законов. — Он сердито покачал головой. — Конечно, мне не следовало удивляться тому, что ты здесь. Можно было догадаться, что ты окажешься там же, где и ал'Тор.
— За что ты ненавидишь его? — В голосе Гавина звучала ненависть, тут ошибки быть не могло. — Он ведь и вправду Возрожденный Дракон. Неужто ты не слышал о событиях в Тире? Он…
— Да пусть он хоть сам Творец во плоти, мне нет до того дела, — прорычал Гавин. — Ал'Тор убил мою мать!
У Эгвейн глаза полезли на лоб:
— Нет, Гавин, нет! Он ее не убивал!
— Не убивал? И ты можешь в этом поклясться? Может быть, ты присутствовала при ее кончине? Повсюду только о том и толкуют, что Возрожденный Дракон захватил Кэймлин и убил королеву. А возможно, и Илэйн — я уже давно не имею о ней никаких известий. — Неожиданно гнев отхлынул, а Гавин обессиленно опустился на стул, уронив голову на грудь, — Я ничего не могу выяснить, — прошептал он.
— С Илэйн все в порядке, — промолвила Эгвейн, с удивлением обнаружив, что она уже запустила пальцы в его золотистые волосы. Ощущение было таким же, как и во сне, даже, пожалуй, лучше. Вспомнив об этом, она отдернула руки, словно обожглась, и покраснела так, что от ее щек впору было зажигать свечи. Багрянец окрасил и щеки Гавина. Ну конечно, он ведь тоже помнил тот сон. Казалось бы, от этого девушка должна была раскраснеться еще пуще, но вышло наоборот — румянец Гавина несколько успокоил ее. Ей даже захотелось улыбнуться. — Илэйн ничто не угрожает, Гавин. В этом я могу поклясться!
— Где она? — Голос юноши выдавал душевную муку. — Где? Ее место в Кэймлине. Ну пусть не в Кэймлине, раз там нынче правит ал'Тор, но во всяком случае, в Андоре. Где она, Эгвейн?
— Я… прости, но я не могу этого сказать. Не имею права.
Гавин внимательно, хотя и без всякого выражения, взглянул ей в глаза, а потом тяжело вздохнул.
— С каждым разом, как я тебя вижу, ты все больше и больше похожа на Айз Седай. — Он осекся, выдавил из себя смешок и продолжил: — Я даже как-то подумал, что мог бы стать твоим Стражем. Ну не глуп ли?
— Ты непременно будешь моим Стражем. — Слова эти вырвались у нее непроизвольно, но, услышав их, она поняла, что так и должно быть. Недаром же в том сне Гавин стоял на коленях, а она держала в ладонях его голову. Та картина могла иметь сотню разных значений, могла не значить ничего, но Эгвейн знала наверняка.
Юноша невесело ухмыльнулся.
— Ну, без Стража ты, ясное дело, не останешься, только вот будет им, наверное, Галад. Правда, при этом тебе придется отгонять других Айз Седай палкой. Айз Седай, кухарок, королев, горничных, купчих, крестьянок… Я видел, как смотрят на него женщины. И не говори, пожалуйста, что…
Чтобы заставить Гавина прекратить молоть чепуху, Эгвейн приложила пальцы к его губам:
— Я не люблю Галада. Я люблю тебя. Гавин улыбнулся, все еще пытаясь сделать вид, будто это шутка:
— Но ведь я не могу быть Стражем. Когда Илэйн взойдет на престол, мне предстоит стать Первым Принцем Меча.
— Глупости. Если королева Андора может быть Айз Седай, то, стало быть, и принц может быть Стражем. И ты им будешь, вбей себе это в голову. Я не шучу. Я тебя люблю. — Юноша уставился на нее широко раскрытыми глазами, хорошо хоть перестал улыбаться. — Ну, — промолвила Эгвейн, отнимая руку, — скажешь ты хоть что-нибудь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});